Табориты. — Религиозное движение таборитов — этой демократической партии гуситов — было насквозь пропитано политическими и социальными элементами. Если религиозные убеждения Т. и не были лишь формой, в которую вылились эти элементы, то во всяком случае социальное и национальное чувство играло у них весьма важную роль. Чехи страдали от иноземного порабощения; многие из вожаков гуситов считали себя прямо мстителями «за оскорбление языка чешского и славянского». В политическом отношении Т. особенно стремились к уничтожению королевской власти и все свои нападки направили на короля Сигизмунда, которого еще на сейме в Чеславе называли гонителем священных прав народа, врагом чешского языка и веры. «Да ведает каждый немец, чех и латинянин, — говорил Сигизмунд, — что я с нетерпением жду того времени, когда смогу утопить всех виклефистов и гуситов». Идеалом Т. была демократическая республика. Они отрицали всякую иерархию, как духовную, так и светскую. Основой их общественной организации была община, причем у них строго различались общины военные и семейные; обязанностью первых было исключительное занятие военным делом, вторых — ремесла, сельское хозяйство и доставление всего необходимого для войны. Т. стремились к уничтожению господства немцев и к установлению полной самостоятельности и независимости чешского элемента. Низший класс чешского народа — крестьяне, мелкие мещане, составившие главный контингент таборитизма, — были пропитаны ненавистью к католическому духовенству, которое, проповедуя милосердие и любовь к ближнему, эксплуатировало этого «ближнего» немилосердно. Духовенство жило в роскоши и богатстве, а народ был обложен большими податями и налогами. Пражскому архиепископству, напр., принадлежало до 900 сел и много городов, из которых иные равнялись по величине и благосостоянию городам королевским. Привилегии духовенства достигли таких размеров, что даже короли подумывали об их ограничении. Неудивительно, что при первом призыве со стороны вожаков радикального таборитизма массы народа двинулись на гору Табор — главный оплот таборитизма. Никакие угрозы со стороны властей и господ не могли удержать этого движения. Многие бросали свое имущество или продавали его за бесценок, сжигали свои дома, расторгали общественные и семейные связи. Угнетенный народ находил утешение в новом учении, основанном исключительно на Священном Писании. Ему говорили на родном языке, среди идиллической обстановки, о евангельской простоте и любви, о равенстве, о братстве. Религия в этой форме переставала быть для народа непонятным абстрактным учением, а делалась реальным воплощением божественной любви и милосердия. «Чаша», около которой главным образом вращалась религиозная борьба католицизма и гуситизма, являлась для угнетенных низших классов чешского народа символом братского единения и равенства в будущем. Вандализм, с которым Т. разрушали храмы и их украшения, уничтожали картины и т. п., объясняется тем, что им ненавистны были покровители искусства — духовенство, бароны, богатые горожане — да и само искусство казалось им грехом и развратом. С той же точки зрения они осуждали светскую науку, латынь, пышность при богослужении. Новые идеалы свои во время своих собраний на горе Таборе они воплощали, по словам источников, следующим образом. Приходящие со знаменами толпы на Табор встречались с одушевлением. Всякий приходящий, безразлично, к какому бы классу он ни принадлежал, считался братом или сестрой. До обеда священники поочередно исполняли разные обязанности — проповедовали, исповедовали, причащали под обоими видами. В полдень все сообща совершали братскую трапезу; съестные припасы, приносимые гостями, делились поровну между всеми. Различия между моим и твоим не существовало. Всякие увеселения были изгнаны; соблюдалась полная нравственная чистота. Остаток дня проходил в беседах о лучшей жизни. Некоторые авторы склонны приписывать Т. определенные коммунистические воззрения; но от братской любви и взаимопомощи до коммунизма как организации еще очень далеко. Контраст между жизнью на Таборе и тяжкою домашнею обстановкой создавал мечты, к реализации которых Т. в действительности не стремились. Если к указанным чертам таборитского движения прибавить еще целую массу гуманных требований, которые они поставили на своем знамени, как, например, веротерпимость, уничтожение смертной казни и т. п., придется удивиться этому необыкновенному явлению среди почти общего мрака невежества, царившего тогда в Европе. Мечты Т., не находя подходящей почвы, скоро потерпели крушение. В 1452 г. король Юрий Подебрад совершенно уничтожил их самостоятельное существование как партии религиозной и политической. Их учение пустило, однако, глубокие корни в чешском народе. До известной степени прямыми продолжателями его явились «чешские братья», деятельность которых в противоположность Т. отличалась полным спокойствием и миролюбием. См. Гус и гуситы, Прокопы, Жишка.
Литература. Dr. Fr. v. Bezold, «Zur Geschichte des Hussitentums» (Мюнхен, 1874); П. Василев, «Причины и характер чешского религиозного движения» («Ж. M. H. Пр.», 1876, ч. 186, стр. 90—125; 234—280); Ernest Denis, «Huss et la guerre des Hussites» (П., 1878); Höfler, «Geschichtsschreiber der husitischen Bewegung in Böhmen» (Вена, 1856—66, в «Fontes rerum austricarum», erste Abt.); Brummel, «Utraquisten u. Taboriten» (Гота, 1871); Иван Пальмов, «Вопрос о чаше» (СПб., 1881); Palacky, «Urkundliche Beiträge zur Geschichte des Hussitentums» (Прага, 1873); Preger, «Ueber das Verhältniss der Taboriten zu den Waldensern» (Мюнхен, 1887); статья С. А. Венгерова в «Вестнике Европы» за 1882 г.