Гугеноты, название приверженцев реформации во Франции, происшедш., вероятно, от слова Eidgenosse и занесенн. из Швейцарии. — Оппозиция против католической церкви началась во Франции очень рано. Первоначально она носила чисто феодальный характер и выражалась в спорах светских баронов с церковными сеньерами. Подкладка была экономическая: борьба имела целью ограничить право церковного землевладения и положить пределы накоплению земель в руках церкви и превращению их в имущество „мертвой руки“, main morte. В XIII в. борьба принимает довольно значительные размеры, и Людовик Св. уже вносит некоторые ограничения в право церковной юрисдикции. С XIII же века фактические феодальные отношения постепенно начинают осложняться принципиальной политической обосновкой оппозиции против церкви в трудах легистов. Идее церковной власти противополагается идея государства, заимствованная из римского права. Парламенты проводят ее практически. В лице Филиппа IV Красивого в спор вступила и сама королевская власть. В 1302 г., опираясь на вновь учрежденные генеральные штаты, Филипп добился обложения церковных земель, до того времени изъятых от налогов. Оппозиция папы Бонифация VIII была сломлена, а его преемники, переехав в Авиньон, сделались игрушкою в руках французской королевской власти. Обычай апелляции к королю на церковные суды (Appel contre d’abus) значительно подорвал и церковную юрисдикцию. Столетняя война, потребовавшая от Франции напряжения всех ее сил, отодвинула на задний план церковные вопросы, но, как только она окончилась, Карл VII, воспользовавшись затрудненным положением папства в эпоху великого раскола, добился Прагматической Санкции на Базельском Соборе 1447 г. Французская церковь получила каноническую свободу выборов: кандидаты на духовные должности, связанные с бенефициями, замещались по избранию, при чем король имел право рекомендовать кандидатов, а папа лишь утверждать их; были отменены все налоги, взимавшиеся Римом с французской церкви, и ограничено право апелляции к папе на постановления церковных судов; папские буллы утверждались королями, а интердикт перестал грозить Франции. В таком виде установились „вольности галликанской церкви“. Но недолго пользовалась Франция плодами Прагматической Санкции. Королевская власть, которая, начиная с Карла VII, стремилась к централизации и уничтожению феодальных учреждений, в лице Франциска I задумала подчинить церковь единой государственной организации и пошла на компромисс. В то время, как в Англии все ограничения папской власти, начиная с Кларендонских постановлений, нашли свое органическое завершение и свою санкцию в реформации, во Франции королевская власть в своем стремлении к абсолютизму искусственно прервала ход событий, долженствовавший привести к полной самостоятельности французской церкви, и, почти уничтожив приобретения Прагматической Санкции, восстановила зависимость от Рима. Таков смысл Болонского конкордата 1516 г., заключенного Франциском I с папою Львом X. Король получал право назначения на духовные должности, а папа — отнятые у него Прагматической Санкцией доходы и право принимать апелляции на церковный суд. Таким образом, реформа не осуществилась сверху, как это было в Англии и как по первоначальному ходу событий это казалось возможным и относительно Франции. Помешали нивеллирующие тенденции стремившейся к централизации королевской власти. Реформе оставался один путь — снизу; она и вступила на него после некоторых колебаний. Ошибочно думать, что французская реформация — явление, исключительно наносное. Еще раньше, чем раздался в Германии голос Лютера, во Франции буквально то же учение имело сотни последователей. Оживлением религиозных интересов Франция, как в значительной степени и Германия, была обязана гуманизму. Интерес к классикам развил критические вкусы, от античных авторов нетруден был переход к Св. Писанию, к его комментированию, переводам и экзегезе. Сильное развитие книгопечатания немедленно распространяло все подобные произведения. Не замедлила явиться и проповедь. В 1508 г. парижский профессор гуманист Лефевр Детапль издал книгу Quincuplex psalterium, в предисловии к которой заключался первый призыв к чтению Св. Писания непосредственно. В 1512 г. за первой книгой последовала вторая, тоже латинская: „Комментарий к посланиям ап. Павла“, которая заключала в себе целый ряд еретических с точки зрения господствующей церкви мнений. Тут были и перевод посланий непосредственно с греческого текста, который Лефевр не задумался выпустить рядом с Вульгатой, и утверждение исключительного авторитета Св. Писания, и догмат спасения верою, и отрицание латинских молитв, и протест против безбрачия духовенства, и взгляд на церковные обряды, как на воспоминание о жертве Спасителя. У Лефевра явились ученики и последователи, его проповедь нашла поддержку в сестре Франциска, Маргарите Ангулемской. Король, находившийся в это время под влиянием сестры, смотрел сквозь пальцы на деятельность кружка Лефевра и даже после конкордата, не внимая яростным воплям Сорбонны и монахов, не преследовал еретиков. Первое время он допустил даже образование реформатской общины в Mo (Meaux), устроенной не кем иным, как главным деятелем конкордата епископом Брисонне; последний призвал нескольких учеников Лефевра, которые начали французскую проповедь в Мо, а в 1523 г. приютил у себя и самого Лефевра как раз в тот момент, когда обнародование им перевода Нового Завета сделало неудобным дальнейшее пребывание его под боком у Сорбонны. Первые 10 лет реформа процветала, но после поражения Франциска при Павии в февр. 1525 г., когда король был взят в плен, наступила реакция. С фанатизма католиков спала узда, загорелись костры сначала в Париже, потом в провинции, еретиков сжигали сотнями; тысячи, между ними Кальвин, бежали из Франции. В 1534 г. наступает новый поворот в религиозной политике Франциска I под влиянием политических условий. Договор с одним из главных нем. протестантских князей ландграфом Филиппом Гессенским заставил Франциска на время прекратить преследования; возбуждался даже вопрос о вызове во Францию Меланхтона. К этому времени обнаружились и результаты лютеровой проповеди во Франции. Движение окрепло, воспользовавшись временным затишьем, но в последние годы царствования Франциска I и во все царствование его сына Генриха II во Франции свирепствовали такие гонения, какие возможны были в другое время разве только в Испании. Гонения, как это всегда бывает, лишь увеличили число сторонников реформы, которая, наконец, нашла и свою догму в учении Кальвина. Кальвинизм распространился по Франции так быстро, что ко времени смерти Генриха II (1559 г.) он уже успел свить себе прочное гнездо на юге и на западе, попав на очень удобную почву.
Мир в Като-Камбрези (1559) прекратил войны с Испанией и закрыл французам дорогу в Италию; дворянство, которое только и могло чувствовать себя дворянством на поле битвы, оказалось не у дел; феодальные традиции никогда не умирали в нем, и централизаторская деятельность таких королей, как Людовик XI или Франциск I, всегда вызывали глухой протест. Буржуазия, бывшая верной союзницей королевской власти, представляла меньше оппозиционных элементов, но на юге и западе — в Лангедоке, Дофине, Провансе, Оверни, Гиени, Пуату, где нивеллирующие попытки встретились с вольностями провинций и городских общин, буржуазия была настроена далеко не миролюбиво. Неудачные правительственные меры, обременение налогами, фаворитизм и владычество камарильи при дворе лишь подогревали назревающую оппозицию. На эту-то почву и упало зерно проповеди Кальвина. Если раньше движение было крайне разбросано и распространялось преимущественно среди низших классов, гл. обр., ремесленников, то теперь, с конца пятидесятых годов, оно собирается и находит сторонников и среди дворянства, которое привлекали аристократические тенденции кальвинизма, и среди горожан, увлеченных его республиканизмом. Дворяне-гугеноты раскинулись по всей Франции, а гугенотская буржуазия сосредоточилась преимущественно на юге и на западе. Однако, первое время знать была мало организована для того, чтобы создать компактную партию, а буржуазия не пользовалась для этого достаточным влиянием. Оно перешло почти исключительно в руки пасторов с Теодором Безой во главе, которые и успели за последние годы Генриха II и за кратковременное царствование Франциска II настолько сплотить партию, что она при Карле IX могла уже вступить в борьбу с правительством. При вступлении своем на престол молодой король был полон самых благих пожеланий. Канцлер Лопиталь, одна из самых даровитых и светлых личностей эпохи, сумел своей мудрой, полной терпимости политикой несколько парализовать властолюбивые планы Екатерины Медичи, которая, опасаясь сильного влияния Гизов (см.), не противилась мерам канцлера, согласилась на отмену смертной казни за ересь и даже на устройство религиозного диспута, на котором глава Гизов кардинал Лотарингский померялся с Безой. Правительство разошлось с Гизами, и после диспута кардинал Гиз вместе с маршалом Сент Андре и коннетаблем Монморанси заключили „триумвират“ для искоренения ереси. Эдикт 17 янв. 1562 г. дал Г. свободу богослужения вне городов, Гизы ответили избиением Г. в Васси 1 марта. Г. поднялись под предводительством принца Конде и адм. Колиньи, и это сделалось началом великой религиозной войны во Франции, которую делят обыкновенно на восемь отдельных войн. Сначала они носят исключительно религиозный характер. Амбуазский мир (1563), заключенный Конде, вызвал протест всех Г., надеявшихся добиться большего, чем ограниченной Парижем и нек. другими городами свободы богослужения. 2-я Г-ская война (1566—1568) была вызвана формально неисполнением условий Амбуазского эдикта; мир в Лонжюмо ограничил их, так как Г. были побеждены. Поведение правительства убедило, наконец, главную массу Г., что их враги не одни Гизы, что и король поддерживает преследования против кальвинизма. Борьба за религию стала постепенно утрачивать свой первоначальный характер и принимать вид борьбы с властью во имя политических целей. Такая постановка вопроса изменила многое: пасторы потеряли свое прежнее влияние, и масса недовольных дворян присоединилась к кальвинизму. 3-я Г-ская война (1569—1570) уже не похожа на две первые, и Сен-Жерменский мир прибавил к обычным условиям новое, с религией имеющее мало общего: Г. получили 4 города в качестве places de sûreté. Для закрепления мира решено было выдать Маргариту Валуа, сестру короля, за Генриха Бурбона, короля Наваррского. Примирение казалось действительно прочным, но 24 авг. 1572 г. грянул в Париже набатный колокол, и началось избиение Г. во всей Франции: 30.000 чел. было перебито, в их числе и Колиньи, павший одной из первых жертв (см. Варфоломеевская ночь). Первое время Г. были совершенно подавлены; даже на юге и западе, где они были настолько сильны, что католики опасались ответного избиения, первым их движением в Монтобане, Ниме, Гренобле и в могущественной Ларошели было изъявление полной покорности власти. Буржуазия растерялась; в ее традициях не имелось прецедентов открытой борьбы с королем; наоборот, традиции гласили о союзе и взаимной поддержке. Г-ской аристократии досталась трудная работа — подавить в буржуазии дух уныния, побороть в ней недоверие к дворянству и убедить начать борьбу. Именно аристократия должна была взяться за организацию сопротивления. В стремлениях королевской власти она увидела возвращение к той политике централизации, которая была ей так ненавистна. Екатерина Медичи действовала чересчур решительно и вызвала взрыв. И действительно, в короткое время выросло сопротивление: бежавшие после Варфоломеевской ночи стали возвращаться, Ледигьер и Монбрен в Лангедоке, Лану в Пуату начали успешную партизанскую войну, буржуазия воспрянула духом и стала запирать ворота перед королевскими войсками; усилия армии принца Анжуйского разбились о твердыни Ларошели; эта 4-я Г-ская война кончилась (июнь 1573 г.) тем, что король принужден был в общем подтвердить условия Сен-Жерменского мира как относительно places de sûreté, так и относительно свободы вероисповедания и богослужения. Между тем, число Г. росло; новая религия, встретившись с политическим недовольством, пустила прочные корни и вместе с тем много утратила от своей первоначальной нетерпимости. Аристократия подняла дух Г., и поэтому заняла господствующее положение среди них. Это отразилось и на политических памфлетах Г-ских публицистов (Готоман, Ланге), которые, призывая к ограничению королевской власти, отводили главную роль дворянству. Насколько политические мотивы отодвинули теперь религиозные, обнаружилось из факта союза Г. с частью католической аристократии, т. наз. партией политиков, которые с братом короля герцогом Алансонским, герцогом Бульонским и одним из Монморанси, Данвилем во главе стали на сторону врагов монархии во имя попранных прав дворянства. Коалиции пришлось бороться уже с Генрихом III (5-я Г-ская война, 1574—1576); мир в Шатенуа был одним из самых выгодных; свобода богослужения была распространена на всю Францию, за исключением Парижа, число places de sûreté было доведено до 11, и в правах на занятие должностей Г. были сравнены с католиками. Католики поняли, что победы Г. в знач. степени — результат их сильной организации, и по инициативе Гизов в Перонне (Пикардия) создалась дворянская католическая лига для борьбы с Г. Но религиозные цели у нее, как и у коалиции, были на заднем плане. Лига, как и коалиция, служила, главным образом, феодальной реакции; только у Гизов сюда примешивались династические замыслы. Правительство скоро разглядело поползновения Гизов, и Генрих, во-первых, чтобы парализовать их, стал во главе лиги, а затем, когда в возобновившейся войне (6-я Г-ская война, 1576—1577) Г. при помощи лиги были совершенно разбиты, не захотел воспользоваться обстоятельствами и миром в Бержераке подтвердил их прежние приобретения. Поражение Г. явилось результатом разрыва между аристократией и буржуазией. Союз был непрочен по самой природе. Теперь буржуазия научилась бороться с властью, и так как фактически городские стены представляли более прочные опорные пункты, чем рыцарские замки, то буржуазия и стала все больше и больше стремиться к господствующему положению. Дворянство, особенно политики, начали оставлять дело Г., и лишь страх короля перед Гизами спас кальвинистов. Мало того, король вслед за Бержеракским миром сделал им еще ряд уступок, при проведении которых возникла новая кратковременная война (7-я Г-ская, 1580). Восьмою была вызванная реакционным Немурским эдиктом война „трех Генрихов“ (1585—1589), когда король порвал с католиками и стал на сторону Г. Вскоре затем он был убит, а преемник его, возведенный на престол деятельной поддержкой Г. Генрих IV издал в 1598 г. знаменитый Нантский эдикт (см.), который на некоторое время удовлетворил Г. Генрих и Ришелье продолжали, однако, централизационную политику, вследствие чего вновь начались восстания; но так как дворянство уж привыкло к придворным условиям, то Ришелье не трудно было привлечь к себе вождей кальвинистов, а затем раздавить их. Взятие Ларошели (1628) прекратило существование политической партии Г., но кардинал оставил им свободу вероисповедания. А так как религиозный вопрос давно уже утратил свой жгучий характер, и дворянство и буржуазию соединяли только политические интересы, то аристократия мало-по-малу совершенно оставила партию, а Г-ская буржуазия направила все свои силы на промышленную деятельность. Отмена Нантского эдикта Людовиком XIV (1685) лишила Францию 200.000 наиболее производительных жителей, а драгонады и преследования вновь подняли религиозный дух и вызвали Севеннское восстание „камизаров“ (camisards) 1702 г. Уравнения прав с католиками Г. дождались лишь в 1789 г.; кодекс Наполеона окончательно подтвердил этот принцип революции. См. Лучицкий, „Феодальная аристократия и кальвинисты во Франции“ (1871); его же, „Католическая лига и кальвинисты во Франции“ (1877); Клячин, „Политические собрания кальвинистов во Франции XVI в.“ (1888); Soldan, „Gesch. d. Protestantismus in Frankreich bis zum Tode Karls IX“ (1855); Meaux, „Les luttes réligieuses en France au XVI s.“ (1879); C. Baird, „History of the rise of the Huguenots“ (1880); Merle d’Aubigné, „Histoire de la réformation au XVI s.“ (1835—53); его же, „Histoire de la réformation en Europe aux temps de Calvin“ (1862—78); Sander, „Die Hugenotten u. das Edikt von Nantes“ (1885); Aguesse, „Histoire de l’établissement du protestantisme en France“ (1891).