Пиэтизм, своеобразное религиозное течение, возникшее в среде протестантизма в конце XVII в. По существу, П. является реакцией против преобладания конфессиональных споров и интересов в эпоху реформации, когда теоретическая сторона религиозных верований слишком заслоняла собою и отодвигала на второй план личное самоусовершенствование верующего. Сообразно с этим П. пустил наиболее глубокие корни в лютеранстве, которое с самого начала провозгласило приоритет „веры“ над „добрыми делами“ и с особенным ожесточением обрушилось на аскетическую и обрядовую нравственность католицизма. После эпохи Тридцатилетней войны, на почве воцарившейся в Германии феодальной реакции, П. нашел себе благоприятную почву. Развитие П. в Германии связано с деятельностью Филиппа Шпенера (род. в 1635 г. в Верхнем Эльзасе). Лютеранские общины на его родине находились под сильным влиянием швейцарской реформации, которая, в особенности в форме кальвинизма, стремилась не только к чистой вере, но и к чистой жизни; поэтому уже в раннем возрасте Шпенер получил религиозное воспитание, которое обращало значительное внимание на вопросы практической морали. Последующее знакомство Шпенера с женевским проповедником Лабади, который насаждал П. на швейцарской почве, завершило развитие пиэтического миросозерцания Шпенера. Сделавшись пастором во Франкфурте-на-Майне, Шпенер не ограничился только отправлением церковных служб и формально обязательными проповедями с церковного амвона, но устроил у себя дома собеседования по религиозным вопросам. На этих собеседованиях Шпенер старался воздействовать на своих слушателей в духе своих идеалов, изложенных им в 1675 г. в брошюре „Pia desideria“. Тут он рекомендует пасторам постоянное общение с прихожанами, наподобие его собеседований, дабы пастыри внедряли в души пасомых, что христианство заключается не в познании веры, но в делах любви; надо оставить богословские споры, в особенности между лютеранами и реформатами, в университетах богословы должны учить благочестивой жизни и изучению Библии, говоря понятным всякому простому человеку языком. Книжка Шпенера вызвала всеобщее внимание, а его пример нашел сейчас же многих подражателей; последователи Шпенера сначала были прозваны „шпенерианцами“, а затем за ними упрочилось прозвище „пиэтистов“. П. появились среди профессоров Гиссена, Лейпцига и, главным образом, Галле, который стал таким же оплотом П., как Женева — кальвинизма. Практические требования П. были направлены против всякой светскости в жизни, возрождая до известной степени аскетическую мораль: запрещались танцы, пение, шутки, смех, роскошь и т. д. Со стороны лютеранских ортодоксов начался против П. форменный поход, прозванный „спором Виттенберга и Галле“, т. к. главным руководителем ортодоксов был виттенбергский профессор Лёшер, выпустивший целый ряд полемических трактатов против „мерзостей пиэтизма“; далеко не везде относились к П. терпимо и немецкие правительства. Исключением было прусское правительство; оно сразу учло ту пользу, которую могло принести ему это движение, если овладеть им; оно посылало своих стипендиатов на богословский факультет в Галле, а прусские юнкеры отдавали своих сыновей в различные учебно-воспитательные учреждения, основанные пиэтистами в Галле. Реакционное в своей основе, это движение только в одном отношении оказало существенную заслугу: изучая Библию не с точки зрения конфессиональной догматики, но с целью поучения, некоторые пиэтисты, как, напр., Готфрид Арнольд, заметили и исправили некоторые ошибки перевода Лютера, свободнее относились к религиозно-историческим и церковно-историческим вопросам и составляли к Библии свободные комментарии. Но эта положительная черта не могла предохранить пиэтизма в целом от извращения. Уже в последние годы жизни Шпенера (ум. в 1705) стало обнаруживаться, что П. является прекрасным прикрытием для лицемерия, ханжества и пронырливого карьеризма; а четверть века спустя за кличкой „пиэтист“ уже закрепилось значение ханжи и лицемера; выдвигая еще искренних последователей в лице миссионеров, отправлявшихся для проповеди христианства в Азии, в метрополии П. все более приходил в упадок, уступая место рационализму и связанному с ним религиозному индифферентизму. Реакция, последовавшая в Европе после Венского конгресса, вновь оживила П., перекинувшийся из Германии даже в другие страны и нашедший себе опору в Библейском обществе; вновь возникли собрания и общества пиэтистов, окрашенные на этот раз мистическими тенденциями; но с ослаблением общественной реакции ослабевал и П., как общественное явление. Тем не менее организации пиэтистов удержались кое-где в Германии до настоящего времени, пойдя на службу к той самой ортодоксии, с которой П. боролся в конце XVII века. По откровенному признанию руководителей официального немецкого лютеранства, П. помогает в борьбе против рационализма и социализма и, как таковой, пользуется поддержкой и симпатиями среди юнкерства; однако, согласно признанию тех же кругов, стремления П. стать твердою ногою в народе и „вести чрез любовь к вере“ не имеют большого успеха вследствие недоверия как интеллигенции, так и народных масс, подверженных влиянию социализма, к общим духовным и богословским предпосылкам П.
