Почта, см. приложение.
Приложение[править]
Развитие почтовых сношений считается одним из показателей экономического и вообще культурного уровня страны, отражая степень разделения труда в обществе, развития торговли и духовной спаянности народа. К сожалению, приходится признать, что свидетельство этого показателя для нашей родины крайне неблагоприятно, все еще отмечает большую отсталость: у нас на одного жителя приходится 7 писем в год, в Англии — 85, в самой отсталой в этом отношении стране Запада — в Италии все же в полтора раза больше, чем в России — 11. В связи с общей отсталостью быта и управления стоит крайне слабое развитие почтовой сети: одно почтовое учреждение приходится у нас на 1.363 версты, в Англии — на 11 верст, в Соединенных Штатах, почти столь же слабо заселенных, как Россия, на 141 в. Жителей на почтовое учреждение падает: в России — 10.000, в Англии — 1.900, в Бельгии (максимум для Зап. Европы) — 5.000, в Соед. Штатах — 1.300. Естественно, что для русской деревни отправка и получение письма, особенно заказного и денежного, является делом весьма сложным, часто требующим большой затраты времени на поездку в волость и широкого пользования оказиями, как в стародавние времена. То, что не сделано правительством, волей-неволей, в интересах населения, приходится доделывать земствам, нередко организующим для обойденных почтовым ведомством селений свою земскую П. Правилами 1871 г. земствам при этом разрешается иметь даже особые земские почтовые марки, но не разрешается пользоваться государственными почтовыми дорогами („Постан. по почтов. части“, ч. І, 1032), так что земская П. вынуждена курсировать только по проселочным дорогам, делать лишние концы, чтобы миновать запретную почтовую дорогу, и мириться с долгой распутицей. В 34 староземских губерниях имели в 1911 г. свою П. 236 уездных земств. По одной частной анкете 1915 г. („Календаря-справочника земск. деятеля“) из 209 ответивших уездных земств имели свою почту 95 и из них 43 доставляли иноуездную корреспонденцию бесплатно. Но, разумеется, земская П., с ее пестрой таксой и крайне разнородной организацией, является лишь суррогатом, особенно ярко подчеркивающим крайне недостаточное развитие у нас государственной П. Одной из главных причин малого числа почтовых контор и не всегда удовлетворительного состава их персонала является стремление извлечь из П. возможно больше дохода для казны, между тем основным правилом рациональной постановки почтового дела признается, что П. должна служить только экономическим и культурным, а не фискальным интересам. И действительно, на Западе П. либо вовсе не дает излишка дохода над расходом, либо этот излишек относительно незначителен, иногда же, как в отдельные годы в Соединенных Штатах, государство мирится даже и с известной доплатой из государственных средств. У нас, напротив, целая треть почтово-телеграфного дохода поступает в чистую прибыль казны, а на нужды П. затрачиваются лишь две трети поступлений. И с течением времени эта разница между тем, что казна получает от населения за пользование П. и телеграфом, и тем, что она тратит на почтово-телеграфное дело, не только не уменьшается, но возрастает: за 10 лет с 1901 по 1910 г. почтово-телеграфный доход возрос с 53,4 милл. до 95,8 милл., т. е. на 83%, а расходы увеличились с 35,7 милл. до 60,7 милл. — только на 70%. Понятно после этого, что почтовые отделения открываются у нас только там, где они могут с избытком окупаться, а с убытками и неудобствами населения от отсутствия или отдаленности П. считаются весьма мало. Только в 1915 г., в связи с открытием целой сети новых сберегательных касс, открывается вместе с тем до 5.000 П-вых отделений по деревням. Оплата труда почтово-телеграфных служащих стоит у нас на таком уровне, который исключает хороший подбор штата; по признанию самого почтового ведомства, большинство низших почтово-телеграфных служащих получает меньше простого чернорабочего — 20 руб. в месяц, тогда как чернорабочий теперь получает в месяц рублей 25—30. В этой нищенской оплате труда почтовое начальство склонно видеть главную причину грандиозной почтово-телеграфной забастовки 1905 г., и в большой степени для предупреждения подобных движений оно выступило в авг. 1915 г. с проектом некоторого — очень, впрочем, скромного и очень постепенного — повышения окладов п.-т. служащих.
О развитии у нас почтового дела могут дать представление след. цифры:
В 1913 г. почтов. доход достиг уже 73 мил., телеграф. — 35 мил., а весь доход ведомства, включая телефон. (5,8 м.) и разн. мелкие статьи — 120,8 мил., расход же не превышал 80,2 мил., так что чистая прибыль казны составляла 40,6 мил., т. е. 50% на произведенные расходы. Между тем еще в 1908 г. из 11.356 местностей с почтов. соединением только в 65,7% П. приходила ежедневно или несколько раз в день, в 25,1% всех пунктов — только 2—3 раза в неделю, и в 2,3% — раз в неделю и того реже (в 3 пунктах — 3 раза в год, в пяти — 5 раз).
Для сравнительного обзора приводим основные данные международной почтовой статистики за 1911 год („Statistique générale du service postal“, Bern, 1913):
П. (франц. poste, от средневек.-латинск. posta, сокращ. statio posita) существовала уже в глубокой древности — в Египте, Персии, Риме (cursus publicus в императ. период), но служила преимущественно для правительств. целей. В средние века П. согласно с общим характером эпохи учреждались различными корпорациями для собственных нужд; некоторые из них стали с теч. времени исполнять и посторонние поручения. Заслуживают упоминания П. духовных орденов (особ. тевтонского в XIV—XV вв.), университетов (особ. Парижского с конца XIII в.), П. мясников (Metzgerpost) в Германии, П. городов (напр., Рейнского союза городов, Ганзы, аугсбургская П.). В XVI—XVII вв. окрепшая центральная госуд. власть в разл. странах объявляет П. своей регалией, хотя довольно долго не осуществляет еще своего права, а сдает П. на откуп. Вместе с тем П. становится все более общедоступной. Из частно-предпринимательских П. особенно велико было значение П. княжеского дома Турн и Таксис, прекратившей свое существование лишь с основ. Северо-германск. союза в 1867 г. Основанная в нач. XVI в. для соединения обширных владений Габсбургов, она постепенно охватила Нидерланды, Испанию, Италию и большую часть Германии. Новая эра для почтового дела начинается повсюду с развитием пароходного и железнодор. сообщения. Быстрота и интенсивность почтовой перевозки достигла немыслимых прежде размеров; масса и однородность отправляемой единовременно корреспонденции сделала возможным установление однообразных и дешевых почтовых тарифов. Пример подала Англия, где в 1840 г. введен был, по инициативе сэра Rowland Hill, тариф в 1 пенни с простого письма до изв. веса, независимо от расстояния, на которое оно пересылается; за Англией последовали другие государства. Мало-по-малу П. взяла на себя некоторые чисто банковые функции: переводы денег, получение т. наз. наложенных платежей, на Западе также получение платежей по векселям, счетам, и пр., предъявление векселей к акцепту, выдачу пенсий по рабоч. страхов. и проч. Огромную пользу оказало почт. делу учреждение Всеобщего почтового союза (1874 г.), переименованного в 1878 г. во Всемирный почтовый союз; к нему примкнули все культурные государства Европы, Азии и Америки, а на венск. почт. конгрессе 1891 г. и Австралия. — В России начало П. относится еще ко времени монгольского владычества: татары учреждали на пути своих завоеваний в России станции („ямы“) с гонцами, которые должны были доставлять ханские приказы. Правильная письменная П. впервые заводится при Алексее Михайловиче (между Москвой и Курляндией и в силу русско-польск. договора — между Россией и Польшей). К концу царств. Петра В. в России было 6 почтовых линий, соединявших Москву с Петербургом, Ригой, Архангельском, Тобольском, Белгородом и Псков с Киевом. Вся П. разделялась на „немецкую“, или „купецкую“ для частной, и „ямскую“ — для правительств. корреспонденции и перевозки чиновников и дворян; указом 1721 г. обе П. были соединены в одну. После Петра I для П. сделано было особенно много при Екатерине II: натуральная ямская повинность была уничтожена, почтовая гоньба стала отдаваться в подряд с торгов, были собраны точные сведения о почтовых трактах и установлены почтовые сношения между всеми важнейшими пунктами страны. При ней же Россия была разделена в почтовом отнош. на пояса, в зависимости от которых определены тарифы для писем и проезжих. В 1839 г. число цен за пересылку писем, доходившее до 700, было уменьшено до 52, по числу губерний; плата за письмо колебалась между 5 и 50 к. В 1848 г. были введены штемпел. конверты, а в 1858 г. — почтов. марки и однообразная плата в 10 коп. за простое письмо до 1 лота; с 1879 г. она понижена до 7 коп. для внутр. корресп. Для посылок удержалась поясная система.
Одним из основных требований правильной и правомерной постановки почтового дела является неприкосновенность почтовой переписки, входящая непременным составным элементом в понятие неприкосновенности личности. Поэтому отступления от принципа „почтовой тайны“ могут допускаться только в тех случаях и с теми же гарантиями, как отступления от начала неприкосновенности личности. Однако это простое требование не нарушать доверия, оказываемого П. отправителем письма, всего труднее находило себе осуществление, как только бывали затронуты интересы власти. В XVII и XVIII стол. тайное вскрытие писем — перлюстрация — было сплошным явлением повсюду. Во Франции при Людовике XV существовало даже особое учреждение для тайного просмотра почтовой корреспонденции — cabinet du secret des postes или, как оно именовалось в обиходе, „черный кабинет“ (cabinet noir). Революция, разумеется, уничтожила его, но перлюстрация все же фактически продолжалась и при Наполеоне достигла необычайного развития; естественно, что и в эпоху реставрации и затем второй империи она была широко использована в целях политического шпионажа. И вплоть до настоящего времени там, где политическая полиция играет влиятельную роль в управлении, „почтовая тайна“, гарантируемая буквой закона, остается без реальной гарантии в жизни. У нас и формально вскрытие писем допускается не только судебными местами по отношению к состоящим под следствием или судом либо под конкурсом и почтовым ведомством в тех случаях, когда адрес не указан, неразборчив и т. п. (т. наз. „мертвых писем“), но и полицией по отношению к лицам, состоящим под гласным надзором полиции (см. I, 447). На ряду с тем закон (ст. 458 ч. I т. ХІІ Уст. почт.) указывает, что требования с П. частной корреспонденции могут исходить только от судебных мест, и грозит (ст. 1104 Улож. о нак.) почтов. чиновнику или служителю за распечатание чужого письма „хотя бы из одного только любопытства“ удалением от должности, а если это совершено для сообщения кому-либо содержания письма, — тюремным заключением от 4 до 8 месяцев.
Литература: A. de Rothschild, „Histoire de la poste aux lettres“ (1876); Хрущов, „История П. в России“; Озеров, „П. в России и за границей“ (1902); Осадчий, „Почтовые, телегр. и телеф. сообщения, как предмет госуд. хозяйства в Европе“ (1908); Bruns, „Das Postwesen“ (1907).