Политические партии С. Ш. изначала играли огромную роль в развитии американской федерации. Уже в королевскую эпоху находим мы деление американских колонистов на две противоположных партии, соответственно партиям самой Англии: ториев и вигов; первые представляли собой рабовладельческие и землевладельческие интересы богатого класса южан-плантаторов, вторые, численно всегда преобладавшие, рекрутировались, гл. обр., на севере, среди пуритан и „оппозиционеров“, недовольных английским общественным, религиозным и государственным строем. Во время освободительного движения и в продолжение всей войны виги, естественно, имели на своей стороне подавляющее большинство населения колоний; ториям приходилось скрывать свои политические и общественные идеалы; с достижением самостоятельности штатов, прежние политические идеи ториев потеряли свой raison d’être, но этим не могла быть уничтожена их общая консервативная, аристократическая идеология; почти никто из них не защищал и не мог защищать прав метрополии; подавляющее большинство из них являлось искренними американскими патриотами, но богатым южанам, конечно, свойственно было иначе смотреть на государство и правительственную власть, чем пуританам и республиканцам севера. Мы видели выше, что как во времена конфедерации, так и в первые годы существования нового союза в Америке боролось два политических миросозерцания; одни стояли за сильную центральную власть, построенную на аристократических началах, другие, наоборот, отстаивали полную самостоятельность автономных штатов, а государственную власть желали видеть осуществляемою возможно более широкими слоями населения. Среди защитников первого ряда идей нетрудно узнать прежних ториев, наследовавших от своих отцов консервативно-аристократические тенденции. При выработке конституции они одержали верх. Но уже сразу после вступления новой конституции в действие стал заметен рост противоположного политического миросозерцания. Боровшиеся тогда партии получили название федералистов (стоявших за сильную центральную власть) и анти-федералистов (или демократов), предводительствуемых энергичным Джефферсоном; иногда первых называли также „свободными толкователями конституции“ (loose constructionists), так как они желали возможно расширять, путем толкования, компетенцию федеральных властей, а вторых — „строгими толкователями“ (strict constructionists), во всем стремившимися ограничить центральную власть. В течение всего последующего XIX столетия основные черты этих двух направлений, центростремительного и центробежного (объединительного и сепаратистского), сохранялись в политической борьбе двух главных партий, попеременно одерживая верх друг над другом. В одном лишь обе они сходились: в признании народного суверенитета источником государственной власти; но при определении содержания данного понятия они расходились кардинальным образом; анти-федералисты считали „народом“ население каждого отдельного штата в том виде, в котором последний вышел из-под владычества метрополии; каждая из 13 колоний, теперь ставших штатами-государствами, должна была сохранять за собой (при том неотчуждаемо) суверенитет своего народа; федералисты же, наоборот, утверждали, что с 1789 г. штаты объединились в одно народное целое, а суверенитет отныне должен был принадлежать только последнему. Из этого различия взглядов на суверенитет выросло впоследствии разное понимание положения штатов в федерации; анти-федералисты чрезвычайно энергично отстаивали государственную самостоятельность штатов, доводимую вплоть до признания права сецессий (выхода штата из федерации). В первые десятилетия XIX в., когда они стояли у власти (1800—1820), их зачастую называли также республиканцами. За этот период федералисты потеряли политический авторитет и принуждены были пересмотреть свою партийную программу, очистив ее окончательно от консервативных принципов ториев. Таким образом, в 20-х годах складывается из обломков прежней партии федералистов новая, называемая сначала „национал-республиканской“, а немного позднее — партией вигов; пересмотр их программы предоставил возможность присоединения к ним обломков старой партии вигов севера. Это превращение вигов, закончившееся приблизительно к тридцатому году, весьма значительно, как доказательство общественного развития штатов. Молодые виги (которых, т. обр., не следует смешивать с вигами XVIII ст.) переняли от федералистов их преклонение перед сильной центральной властью, восприняв в свою программу также защиту протекционных тарифов и сильных армии и флота. Поддержку виги находили преимущественно на севере и северо-западе, благодаря существовавшей там оппозиции рабовладению и сильно развивавшейся промышленности, требовавшей высоких таможенных тарифов. С 30-х годов север начинает одерживать победы на политических выборах; постепенно он завоевывает себе прочное положение и распоряжение федеральными властями, благодаря чему республиканцам юга пришлось перейти на положение оппозиции; последние стали в ту пору все чаще называться демократами, так как ими, будто бы, лучше защищались народные права. Борьба с этого времени откровенно сосредоточивается на вопросе о рабстве; южане-демократы всеми средствами и силами отстаивали право южных штатов поддерживать рабовладение; особенно серьезные политические конфликты возникали каждый раз, когда поднимался вопрос о включении в федерацию нового штата (напр., Миссури). Как было упомянуто (см. политическая история, ст. 301), наиболее простым выходом явилось одновременное принятие двух штатов, одного — рабовладельческого на юге, другого — на севере, с запретом рабовладения. К 50-м годам на юге, однако, не оставалось более свободных территорий, которые могли бы превращаться в штаты, северные же продолжали расти и развиваться к ужасу южан. Демократы почти поголовно стояли за рабовладение и автономию штатов. Виги, как партия, не выставили, однако, определенного лозунга за отмену рабства, вследствие чего на севере образовался целый ряд новых мелких партий, преследовавших главным образом отмену рабства. В первый раз в С. Ш. действовало более, чем две политических партии. Само собой понятно, что такой раскол на севере повел к падению партии вигов; к 1860 г. небольшим партиям севера удалось объединиться в „новую республиканскую“ партию, которая в 1861 г. огромным большинством избрала президентом Линкольна. С того времени сложилось окончательно противоположение двух главных партий демократов (юга) и республиканцев (севера), существующее и поныне. Необходимо только постоянно иметь в виду указанную выше смену наименований партий: существовавшие в колониальную эпоху тори и виги сменились федералистами (они же национал-республиканцы) и анти-федералистами (они же республиканцы и демократы); затем первые обратились в вигов, а вторые в демократов; после распада вигов сложилась новая, республиканская партия, существующая и по сей день. После избрания Линкольна южане осуществили свою угрозу выхода из федерации, что и послужило ближайшим поводом к междоусобной войне. Во время этой борьбы сложились и окрепли обе партийные организации, которые затем попеременно держали в своих руках бразды правления С. Ш. В течение второй половины XIX ст. главный контингент республиканцев продолжал вербоваться на севере, востоке и ближнем северо-западе, а демократическим центром всегда оставались юг и юго-запад, где и до сих пор сосредоточивается большая часть черного населения. На западе обе партии приблизительно делят между собой пополам население штатов. В городах преобладают повсюду, кроме разве крайнего юга, республиканские элементы, тогда как демократами являются по большей части сельчане, фермеры и землевладельцы.
Негры, естественно, повсюду голосуют за республиканцев и против демократов, как прежних защитников рабства. На юге поэтому демократы стремятся всевозможными ухищрениями и злоупотреблениями отстранять негров от политических выборов. С этой целью в отдельных штатах проводятся законы, которые в обход конституции лишают черное население его избирательных прав (напр., как говорилось уже в обзоре политической истории С. Ш., путем установления образовательного ценза). Следует считать, что благодаря этому ныне 9/10 южных негров, законными и незаконными способами, устранено от политических выборов. На севере, наоборот, большинство негров хотя и не пользуется социальным равенством или признанием, все же не лишено политических прав.
Кроме двух главных партий, временами появлялись другие; так, когда распадались виги, накануне междоусобной войны, их называли „незнающими“ (know-nothings, т.-е. несознающими, что происходит); в ту же эпоху существовали партии: американская, свободная и др., впоследствие объединившиеся в республиканскую; первое время после освобождения негры эксплоатировались самым бессовестным образом республиканцами; на юге создался особый вид политиканов, называемых „carpet-baggers“, в виду носимых ими цветных мешков. После окончания войны, среди демократов появилось много защитников бумажных денег, каковую группу называли „greenbackers“ (так как бумажный доллар с одной стороны зеленого цвета); в 1876 г. эта группа организовалась в самостоятельную партию и, как таковая, принимала участие в выборах президента, но провалилась; в 1880 и 1884 гг. ею были возобновлены попытки, но столь же неудачно, после чего она слилась с другой фракцией „популистов“ (popolists); большинство последователей обеих групп всегда были земледельцы (преимущественно среди демократов юга). С 80-х гг. появляется самостоятельная рабочая партия (labor party), выступившая впервые на президентских выборах в 1888 г. (О социалистических партиях в С. Ш. см. социализм, XL, 510/11). В 70-х, а затем в 90-х годах временным успехом в некоторых местностях пользовалась партия, стоявшая за запрет крепких напитков (prohibitionists); до принятия XIX дополнения к конституции, предоставившего избирательные права женщинам, существовала особая партия женского равноправия (Woman suffrage party). Группы, откалывающиеся по тем или иным причинам от главных партий (республиканцы и демократы), называются обычно „bolters“ или „mugwumps“. В 1912 г. под предводительством Рузвельта из состава республиканцев выделилась очень сильная партия „прогрессистов“ (progressives), вследствие чего прочие республиканцы начали называться „регулярными“ (иногда прогрессистов называли Bull Moose party, партия Лося, по народному прозвищу Рузвельта).
Партия возникла из организованной в 1911 г. сенатором Лафоллетом из Уисконсина „Национальной прогрессивной республиканской лиги“ и на президентских выборах 1912 г. выставила своего кандидата, Рузвельта, против кандидата республиканцев Тафта; оба они были побеждены значительным большинством голосов демократом Уильсоном. В 1916 г. прогрессисты вернулись в республиканскую партию и голосовали за общепартийного кандидата Юза, но по окончании войны разногласия возобновились, и в 1924 г. прогрессисты, объединив свои силы на „Конференции для прогрессивного политического действия“ с рабочими, фермерами и социалистами, выставили кандидатуру Лафоллета; однако, республиканский кандидат Кулидж одержал решительную победу.
Теоретически программа демократов значительно отличается от республиканской, практически же между ними очень мало различия, так как обеим партиям на практике приходится уступать и отказываться от отличающих их крайностей. Так, демократы проповедуют самостоятельность штатов (хотя уже никто более не упоминает о праве сецессии), а на практике, находясь у власти, как при Уильсоне, — расширяют компетенцию федеральной власти; далее, они теоретически стоят за фритредерство, но тариф Ундервуда 1913 г., принятый при преобладании демократов, хотя и понизил значительно ставки, был, однако, очень далек от осуществления фритредерской программы; с другой стороны, американская индустрия настолько окрепла, что строго протекционистский тариф 1922 г. теряет сторонников и среди республиканцев. Демократы по своей платформе крайне враждебны монополии трестов, фактически же в президентство демократа Уильсона борьба с „незаконным ограничением свободного соперничества“ и образованием объединенных трестов (комбинатов) велась достаточно слабо, а закон Уэбба 1918 г. освободил тресты для внешней торговли от всех ограничений, существующих для деятельности трестов. Демократы стоят за ограничение вооружений, за отказ от империализма и возможно меньшее вмешательство в европейские и азиатские дела. Программа республиканцев заключает следующие пункты: усиление федеральной власти, таможенный протекционизм, развитие международной политики Штатов, активное участие в дальневосточных делах. Типичным представителем республиканцев был убитый президент Мак-Кинли; его преемник, Рузвельт, уже несколько отошел от политики своих республиканских предшественников. Прежде всего, давно уже (с конца XIX ст.) начало проявляться общественное недовольство регулярными партийными организациями, не гнушавшимися совершать явные нарушения закона и прибегать к различным злоупотреблениям для достижения своих политических целей, и Рузвельт счел необходимым начать борьбу с этим злом и как официальный лидер партии достиг некоторых результатов, в частности в вопросе назначения должностных лиц. После его ухода, однако, при Тафте, начался возврат к старому; это и заставило Рузвельта и его сторонников в составе республиканской партии отколоться и опубликовать новую прогрессивную программу, требующую некоторых социальных реформ и очищения политической жизни от партийных злоупотреблений и вредных влияний лидеров (bosses). Программа и достигнутые в различных случаях победы прогрессистов произвели большое впечатление и заставили обе главные партии несколько подтянуться. Однако, в общем прежние методы борьбы за интересы партии и питающих ее социальных слоев и групп остаются в полной силе.
Партийные организации, так наз. машины“, и у республиканцев и у демократов чрезвычайно хорошо устроены. Во главе каждой из них стоит небольшая группа профессионалов-лидеров, располагающих почти безграничной властью над целой армией подчиненных, также профессионалов-политиков. Эти лидеры составляют центральный комитет. Затем во всех больших городах имеются подчиненные им местные комитеты. Местные комитеты доносят центральному о настроениях и о требованиях влиятельных общественных слоев, о политических течениях, событиях и т. д., а центральный комитет соответственно тому вырабатывает избирательную платформу, вносит поправки в программу или изменяет политику партии. На основании тех же сведений, доставляемых местными комитетами, центральный комитет намечает кандидатов на различные должности, при чем главную роль играет система политической „добычи“ — награждения приверженцев и деятелей партии за оказанные услуги. Окончательное утверждение кандидатов производится всегда не комитетом, а конвенцией (convention) избирателей — приверженцев партии. Выборы различных конвенций производятся задолго до настоящих выборов, так что ко времени выборов какого-нибудь губернатора, сенатора, депутата всегда известно, кто является кандидатом республиканцев, кто выступит со стороны демократов и т. д. При недовольстве общественного мнения каким-либо кандидатом, партийные организации иногда успевают подменить его новым, более приемлемым. Сами лидеры (bosses), за очень редкими исключениями, никогда при этом лично не выступают и никогда не защищают своих кандидатов, предоставляя последним самим отражать нападки противников. Для облегчения работы „машин“, деятельность их разделяется на две части: одна посвящается политике федерации, общей программе, федер. выборам и т. д., другая — деятельности отдельного штата; в каждом штате существует местный отдел, или комитет, заведывающий политикой данного штата, руководящий выборами, следящий за общественным мнением и т. д.; другие деятели доносят центральному комитету о вопросах общей программы, федеральных выборов и т. д. Наблюдение за федеральной политикой составляет, конечно, главную задачу деятельности центрального комитета и представляется гораздо более сложным и трудным. Благодаря богатству партий, накопленному многими поколениями, профессиональная деятельность членов партийных комитетов (в особ., конечно, центрального) весьма хорошо оплачивается; более мелкие деятели довольствуются получением казенного места на известный срок (пока их не свергнет противная партия); каждый из них, следовательно, заинтересован в сохранении власти в руках своей партии возможно дольше. Интересно отметить, что лидеры партий остаются для общества зачастую совершенно неизвестными благодаря строжайшей партийной тайне; пользование личной известностью предоставляется более мелким политиканам. Благодаря этому партийные лидеры в Америке отличаются не столько красноречием и личным влияниям на массы (как то имеет место в Европе), а способностью организовать и подчинять своему влиянию партийные „машины“. Партийная дисциплина очень строга, а так как, благодаря такой обстановке, партийные деятели всегда были не особенно популярны и им закрыты были другие жизненные пути, исключение из партии является чрезвычайно строгим и действительным наказанием для профессионала. Некоторые партийные организации, напр., демократическая Таммани Голл (см.) в Нью-Иорке, приобрели мировую известность своими злоупотреблениями и той страшною властью, которую они сумели себе обеспечить. Одною из главных работ этих организаций всегда было приобретение на свою сторону прессы или, по крайней мере, некоторых ее органов, пользуясь ими как орудием защиты и нападения. Ожесточенная борьба двух главных партий отражается в печати взаимными разоблачениями. Но скандалы, даже крайне вопиющие, настолько нередки, что партию не убивают и производят лишь временную сенсацию. А с другой стороны, группы, которым служат главные партии, располагают такими колоссальными финансовыми средствами, и „машины“ действуют так усиленно, что оппозиционным партиям удается собрать на выборах лишь незначительное количество голосов, как это видно из следующей таблички:
Число голосов, поданных на президентских выборах за следующие партии (в тысячах):
1) Демократы-северяне. 2) Демократы-южане. 3) Объединенная рабочая партия. 4) Популисты. 5) Национал-демократы. 6) Популисты и независимые. 7) Прогрессисты. 8) Фермерская и рабочая партия. 9) Объединение социалист., прогрессистов и независимых за Лафоллета.
Литература: J. Macy, „Party organisation and machinery“; eго же, „History of Political parties“ (1846—1861), 1900; J. A. Woodburn, „Political parties and party problems“, 1903; J. P. Gordy, „History of Political parties“, 1900; W. M. Sloane, „Party government in the U. S.“, 1914; Morse, „History of Political parties“; H. J. Ford, „Rise and growth of american politics“; M. Ostrogorski, „Democracy and organisation of Political parties“; J. Bryce, „American Common wealth“, vol. II, 1911; E. Stanwood, „History ot the Presidency (to 1896)“, 1898.
С. Корф.