Щербатов, Михаил Михайлович, князь, историк и публицист (1733—1790). Представитель крупно-землевладельческой аристократии, Щ., после недолгой военной службы, один из первых использовал указ 1762 г. „о вольности дворянства“ для выхода в отставку и свое широкое образование для литературной, публицистической и общественной деятельности. В 1759—1760 гг. выступает с рядом переводных и оригинальных статей по морали и политике, работает над „Историей российской“, семь томов которой вышли в 1770—1791 г.г., и издает ряд исторических материалов. В 1767—1768 г.г. Щ. — видный деятель Комиссии для составления проекта нового уложения, решительный защитник дворянских привилегий и господства дворянства в государстве. Екатерина II привлекла влиятельного депутата на службу: Щ. в 1768 г. — член Комиссии о коммерции, в 1771 гг. — герольдмейстер, в 1773 г. получает звание камергера и 40 тыс. на уплату долгов по имениям, в 1778 г. — президент камер-коллегии, в 1779 г. — сенатор, участник сенаторских ревизий в губерниях (1785); по службе Щ. — активный деятель по разработке ряда вопросов экономической политики. Большинство публицистических сочинений Щ., в которых он развивал свои самостоятельные воззрения и подвергал критике политику правительства, осталось в рукописях. Важнейшие: „Проекты и голоса, подаванные от депутата ярославского дворянства кн. М. Щ. в комиссию о сочинении проекта нового уложения“, „Статистика в рассуждении России“, „Рассмотрение о пороках и самовластии Петра Великого“, «Путешествие в землю Офирскую“, „О повреждении нравов в России“ и др. Идеал Щ. — сильная монархия, руководимая земельной аристократией, резко отделенной от рядового дворянства, при признании за ним монополии на обладание населенными землями и фабриками, обрабатывающими с.-хоз. сырье; противник „самовласти“, Щ. искал согласования силы центральной власти с законностью, обеспечивающей интересы господствующего класса и возможность развития промышленности и торговли при сохранении крепостного права (ср. XXV, 482/83); его „Офирская“ утопия — противоречивый опыт приспособления неустранимых тенденций экономического и культурного прогресса к реакционным классовым интересам дворянской знати. Как историк, Щ. встретил покровительство Екатерины II, открывшей ему доступ к ценным собраниям актового материала, и первый сделал попытку его использовать для изложения „Истории российской“, основанной, однако, гл. образом, на летописях. Морализующее и наивно-психологическое истолкование исторического прошлого (в духе XVIII в.) лишило историю Щ. значения тем более, что и тяжелое сухое изложение не способствовало ее успеху; она остановилась на начале XVII в., как и труд Карамзина, в зависимости от прекращения основного пособия — летописных сводов. В русской историографии история Щ. имела некоторое значение по отдельным вопросам, удачно поставленным, и по полемике его с Болтиным (см.), поставившим ряд методологических вопросов для того времени по новому.
Литература: „Сочинения кн. М. М. Щ.“, т. I и II (статьи историко-политические и философские, П., 1896—1898); „История Российская“ (П., 1901—1904); Мякотин, „Из истории русского общества“ (2-ое изд., П., 1906); Кизеветтер, „Исторические очерки“ (М., 1912); Милюков, „Главные течения русской исторической мысли“ (М., 1898); В. Фурсенко, „Щ., М. М.“ (в „Русск. биогр. словаре“); Чечулин, „Хронология и список сочинений кн. М. М. Щ.“ (Журн. мин. нар. просв., 1900).