После снеговала и суровой зимы остались в моем саду самые сильные, выносливые деревья. С того времени сад стал крепнуть.
И я сам после всех ошибок, невзгод уже действовал уверенней и смелей.
Я знаю, что в моих неудачах был виноват не наш суровый климат, а я сам, неопытный, малограмотный в плодоводстве. С большими потерями силы и времени я научился работать. Мне никто не рассказал и не по казал на деле, как правильно работать.
И потому так подробно я рассказываю о своих неудачах, чтобы каждый начинающий садовод мог учесть мои ошибки в своей работе и не повторять их.
Теперь я уже стал опытнее и не повторяю своих ошибок.
Прошло двадцать лет с той поры, как я посадил первые три яблони. Все они погибли.
Старых культурных яблонь совсем мало. Их можно перечесть по пальцам: антоновка, апорт, коричное, анисовка, мирон, гибрид хутора Благодатного, ренет Крюднера, кизерская красавица и райка-титовка. Самая старая из них — антоновка — девятнадцать лет, остальные моложе. Они — настоящие герои труда: перенесли и жестокие морозы, и февральские вьюги, и утренние заморозки, и солнечные ожоги. Выдержали и снеговал 1928 года. Израненные, с обломанными ветками, сучьями, они нашли в себе силы для борьбы за свою жизнь.
Из культурных сортов в моем саду сохранилось только десять.
Другие сорта — боровинка, грушевка, белый налив, бельфлер, китайка у меня погибли. Но я знаю, что у других садоводов Свердловска они растут и плодоносят. Значит, и они могут расти у нас.
Много старых культурных сортов растет в соседних городах: Кунгуре, Сарапуле, Камышлове, Челябинске. Разве у нас, в Свердловске, где чуть-чуть климат суровее, они не могут вырастать? Конечно, могут.
А сколько новых сортов создано Мичуриным и его последователями! Можно твердо сказать, что некоторые мичуринские сорта будут у нас расти: китайка анисовая, китайка золотая, ранняя, таежное, ермак и другие. Не меньше двадцати сортов яблонь можно выращивать на Урале.
---
Ранней весной приехал ко мне директор молодежного питомника, организованного в пятидесяти километрах от Свердловска. Он нарезал в саду черенков корнеродного апорта и райки и взял их семена.
В конце мая стал расцветать мой сад.
Из питомника приехала техник-женщина, чтобы в моем саду произвести перекрестное опыление, и когда поспеют гибридные плоды, увезти их в питомник.
Она сидит у меня на террасе и шьет марлевые мешочки, а я готовлю ярлыки-этикетки. На них будет написано какого сорта пыльцой опылен цветок.
В моем саду цветет уже двадцать семь яблонь и двадцать вишен. Куда бы я не бросил взгляды, всюду трепещут белые и розовые лепестки цветов, и на террасу доносится их нежный аромат.
По утрам, входя в сад, я не узнаю его. Яблоня, вчера еще хмурая и замкнутая, сегодня одета в белоснежное платье, и яблоня, цветущая вчера,— сегодня сбрасывает свои лепестки.
Вот расцвели кусты сирени, появились гроздья золотистых цветов среди пурпурных листьев барбариса. Сад встречает меня ежедневно с новым видом, всегда нарядный и ароматный.
Уже пятый день работает техник-женщина. Мне приятно видеть, как мелькает среди зелени ее белая кофточка. С пинцетом в одной руке и лупой в другой она подходит к цветку, бережно раскрывает его лепестки и тщательно пинцетом выщипывает тычинки цветка. Тычинки одних цветов она бросает, а других складывает в стеклянную пробирку, как это делал и я сам когда-то.
Удалив пыльники, она надевает на цветок марлевый мешочек, стягивает его устье вокруг ножки цветка и притягивает к ветке.
На другой день она опылит цветы антоновки пыльцой кизерской красавицы, а цветы красавицы — пыльцой антоновки.
После скрещивания получатся гибридные плоды, из семян которых вырастут новые сорта, способные выносить наш суровый климат.
---
Эта осень дала небывалый урожай. Ветки обламывались под тяжестью плодов.
Сеянец Рудого сплошь был покрыт маленькими, с голубиное яйцо, карминно-розовыми яблочками. Его ветви, несмотря на подпорки, низко склонились к земле, как ветви плакучей ивы.
Молодой гибрид хутора Благодатного, совершенно разбитый под тяжестью плодов, стоял без вершины и верхних сучьев, как будто на него сверху свалился целый воз яблок.
На нем висело около пяти тысяч яблок, он выдерживал груз свыше тридцати семи килограмм. Почти все яблони стояли с подпорками. Красавице № 16 я поставил шестнадцать подпорок, и все-таки три ветки рухнули, обремененные плодами. На дереве было свыше двадцати четырех килограмм.
Антоновка, которая раньше никогда не давала даже и десяти килограмм, ныне, сверх ожидания, дала целых двадцать килограмм.
Коричное было менее надежным, чем антоновка. Не один раз яблоня обмерзала, теряла крону и теперь разрослась большим, сильным кустом, усеянным тяжелыми яблоками.
Анисовка, до сей поры бесплодная, не желая отставать от других, дала в эту осень первый урожай.
Куда ни смотрел я, всюду рдели плоды.
В конце августа началось падение яблок. Вечерами слышал я, как шлепались в разных уголках сада поспевшие яблоки. А по утрам около каждого ствола находил красное ожерелье из больших и малых яблок.
Я наклонялся к ним, и иногда на мою голову падало яблоко и, больно стукнув, прыгало на землю.
Приближались зам орозки — пора собирать и те плоды, которые висели на ветвях.
На терасе поставили деревянные ящики, корзины отдельно для каждого сорта и весы для взвешивания. Тут же лежала тетрадка для записи.
Жена собирала яблоки с нижних ветвей, дочь срезала мелкие китайские яблоки, а я с сыном снимал плоды с верхних сучьев и вершины.
Мы были вооружены особым орудием для снимания яблок — „снималом". Снимало — это мешок, одетый на металли ческий круг, к которому прикреплена длинная тонкая палка. Я брался за палку, поднимал мешок к самой вершине дерева и металлическим концом палки обрывал яблоки. Яблоки срывались с ветвей и падали в мешок, как орехи.
Весело было собирать плоды своей работы.
Вечером я уже сортировал и взвешивал урожай. Мой маленький сад дал мне больше двух центнеров яблок, из них больше двух третей приходилось на культурные сорта.
Приехал в эту осень из Тагила Рудый.
— Ну, что ты теперь скажешь, Кузьма Осипыч?— сказал я, показывая ему свой урожай.— Все еще будешь говорить, что не будут у нас расти культурные сорта?..
Рудый задумался на одну секунду.
— Пожалуй, ты прав.
Потом, помолчав немного, добавил:
— Но и я был прав. Помнишь, я тебе говорил, что все яблоки из Горьковского края погибнут.
— Да, они погибли,— ответил я,— но в этом не климат виноват, а мы — люди. Плохо выкопали, плохо упаковали, и я сам тогда не умел работать. — Может быть, может быть,— согласился Рудый,— я ведь судил по своим давним опытам. С того времени много воды утекло. Много уже достигнуто. Я вижу, что культурные сорта двигаются все дальше на север. И у меня самого в саду сейчас много деревьев — яблони, груши, сливы, вишни, то-есть то, что на Урале вырастить считалось невозможным.
Вскоре после смерти Мичурина я прочел в газете письмо Рудого из Тагила.
„Несколько дней назад — писал он — мы опылили более пяти тысяч бутонов цветков плодовых деревьев. По мичуринскому методу мы уж е с прошлого года начали скрещивание плодовых культур. Мы ведем всю свою работу так, как этому учил нас Иван Владимирович“.