ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
[править]ЯВЛЕНИЕ 1
[править]Марфа Ив<ановна>. Дай капель гофманских, Дашка.
Дарья. Сейчас, матушка. Что это с вами делается?..
Мар<фа> Ив<ановна>. Меня Юрий покидает... меня, которая его воспитала.
Дарья (притворно.) Во всем, матушка, воля божия видна. Стало, вам так на роду было написано, горе мыкать в старости — уж я, сударыня, над вами нынче плакала, инда глаза красны.
Марфа Ив<ановна>. Он меня покидает, оставляет, как подлую нищенку на большой дороге, — верно, это злодеи, отец да дядя, его научили...
Дарья. Вестимо, сударыня, они, да и кому ж, кроме их.
Марф<а> Ив<ановна>. Как будто не знают, что я его за это лишу имения. Уж не достанется Юрью ни гроша... хоть провались деньги мои.
Дарья. Ах! Марфа Ивановна, есть у нас поговорка, как волка ни корми, он всё в лес глядит.
Марфа Иван<овна>. Юрий меня для них покидает. Кто ж утешит мою старость. (Закрывает лицо платком и рыдает.)
Дарья. Что это вы, сударыня, себя убиваете... успокойтесь, матушка. (В сторону) Теперь я могу сделать славну штуку — заставя ее поссориться с зятем и внуком, сама их меж собой перессорю, да после, если это откроется, свалю на нее. А отняв именье у Юрья Николаича, верно, барыня мне даст много денег. Куда ж ей их девать? — сама не издержит. (К ней) Не угодно ли лечь?
Марф<а> Ив<ановна>. О!.. я никогда на тебя не роптала, боже мой, а теперь не могу...
Дарья. И то сказать правду, — как вы ни старались переманить его к себе, а всё понапрасну, уж не вы ли его ссорили с отцом, не вы ли наговаривали, не вы ли имением прельщали Никол<ая> М<ихалыча>, если он оставит сына у вас, — нет-таки — не удержали молодого барина.
Марфа Ив<ановна>. А не ты ли мне всё это советовала, не по твоим ли словам я поступала? — право, если <бы> мы не хитрили, гораздо бы лучше шли все дела мои... Ты, дьявол, мне жужжала поминутно про эти адские средства, ты... ты хотела моей печали и раздора семейственного... Дарья (кланяясь). Власть ваша... а мое дело холопское; могу ли вам советовать? если вы послушаетесь моих глупых речей, так это вашей же милости... Да и какая же мне прибыль ваше горе... вот хоть теперь вы плачете, матушка, и я плачу, — разве мне легко по ночам-то не спать, сударыня... нет-с — мы, вся дворня, только и молим господа об вашем спокойствии, только и блюдем что ваше здоровье... (Молчанье.) Марф<а> Ив<ановна>. Не знаешь ли, какое в моем положении средство осталось? как помочь?.. Дарья (подумав). Средств много... да вряд ли одно из них вашей милости пондравится... Марф<а> Ив<ановна>. Нужды нет, говори всё, смело. Дарья. Просить прощенья у Николай Мих<алыча> и уговорить, чтобы он остался, так же как и Юрия Николаича, а после второго можно как-нибудь и совсем оставить, притворясь больной... Тогда он уж не поедет в Неметчину. Марф<а> Ив<ановна>. Ох, нет, это не удастся... они нам уж не поверят... да к тому ж мне просить прощенье у зятя? мне? — я разве девчонка перед ним? 168 Ни за что, ни за что в свете. (Молчание.) Нет ли другого способа?.. Дарья. Насильно удержать. Марфа Ив<ановна>. Нельзя. За это ответишь. Дарья (кинув пронзительный взгляд). Клевета! Марф<а> Ив<ановна>. Клевета? Что это... клевета? — как, объясни... Дарья. Это, сударыня, последнее средство... Марф<а> Ив<ановна>. Говори же скорей... Дарья. Надобно, думаю так, поссорить Юрья Николаича с батюшкой его, тогда он поневоле к вам оборотится, вы же приласкайте его... говорится, что если человек тонет, так готов за плывущую траву ухватиться. Тут же, как молодой барин будет в отчаянье, можно у него выманить честное слово — а на его слово и подозрительный жид рад будет положиться. Нечего сказать!.. Марфа Ив<ановна> (в смущении). Полно-полно — да как нам поссорить их?.. где средство? Дарья. Я сказала уж, сударыня: клевета! Марф<а> Ив<ановна>. Да как это... Дарья. Надо довести до ушей Ник<олай> Мих<алыча>, будто бы Юрий Ник<олаич> вам говорит одно, а ему другое, — вот и дело с концом-с. Другого средства навряд кто найдет... Марф<а> Ив<ановна>. Я тебе это дело препоручаю, Дашка... и берегись, если его испортишь!.. Дарья (подумав). Вот что мне кажется, Марфа Ивановна, — мы этак их перессорить-то перессорим, а Юрий Ник<олаич> всё вас покинет. Марф<а> Ив<ановна>. Как... отчего? Стало быть, этот способ не годится. Дарья (в сторону). Решительная минута. (Ей) Другого средства нет. Марф<а> Ив<ановна>. Мне надо непременно Юрьюшку в руки... я без него жить не могу. Дарья. Право, это вам так только кажется-с... Мар<фа> Иван<овна>. И ты против меня. Дарья. Как можно, сударыня. А я говорю, что нам не удастся перехитрить Волиных... а если удастся, так что пользы; молодой барин вас не успокоит больше... уж кончено... только вас же станет укорять, вам же беспокойства... Марф<а> Ив<ановна>. Я хочу... 169 Дарья. Как угодно, матушка, я готова на все ваши приказания. Марфа Ив<ановна> (в сторону). Однако ж она правду говорит — внук всё знает, так мне только на совесть свинец, если он будет жить в моем доме да укорять меня, — бог с ним. (Дарье) Ну, я с тобой соглашаюсь, видно, мне суждено промыкать старость сиротой — весело зато прежде живала. Однако ж мне хочется им отомстить! Дарья (в сторону). Подействовало. (Ей) Да мое для мщенья лучшее средство. Уж наказанья Юрью Николаичу лучше не будет — у него негде будет головы преклонить, как разве на улице... да и Ник<олай> Михалычу будет жутко... много крови у них обоих попортится... Марф<а> Ив<ановна>. Я хочу видеть их мученья... месть... месть!.. злодеи, прости, боже, мое согрешенье... не в силах, мать богородица и святые угодники — простите мне... поеду в Киев, половину именья отдам в церковь, всякое воскресенье 10-тифунтовую свечу перед каждым образом поставлю... только теперь помогите отомстить... теперь простите мне!.. (В расслабленъе) Капель... Дашка! — дурно!.. Дарья (подает). Так я нынче же начну дело... только, сударыня, не беспокойтесь, не огорчайтесь... весь дом на вас не наплачется... Марф<а> Ив<ановна>. Как не огорчаться... Дарья. Ваша воля будет исполнена, матушка... Марф<а> Ив<ановна>. Моя воля!.. ах!.. послушай, — ты так поступай, чтобы никто не знал... Дарья. Слушаю-с... уж я... Мар<фа> Ив<ановна>. То-то же!.. Отведи меня на постель. (Дарья ее доводит до двери.) Да послушай — поди возьми шкатулку... а я уж сама дойду с палкой. (Уходит.) Дарья (берет шкатулку, вернувшись). Ха! ха! ха! теперь рыбки попляшут на сковроде... Эта старуха вертится по моему хотенью, как солдат по барабану... Я теперь вижу золотые, серебряные... ха! ха! ха!.. в руке моей звенят кошельки... без них ведь я буду хозяйкой здесь... барыня-то слаба: то-то любо!.. Не дай бог, однако ж, чтоб умерла... при ней-то мне тепло... а тогда... придет дело плохое за все мои козни, особливо если они откроются... мне скажут, грех тяжкий эти сплетни, бог накажет... как бы не 170 так... я слыхала от господ старых, что если на исповеди всё скажешь попу да положишь десять поклонов земляных — и дело кончено, за целый год поправа. Да и что за грех — штука теперешняя, я не понимаю, — поссорить отца с сыном — не убить, не обокрасть... помирятся... ведь... экая важность поссорить отца с сыном... хи! хи! хи! (Хочет идти в комнату госпожи с ларчиком, но на пути останавливается.) Да! я позабыла подумать, как распустить мои ложные вести... (Подумав) Всего лучше чрез людей Василья Мих<алыча>, как ненарошно. А он, узнав, не помешкает объявить приятную весточку братцу своему. (Уходит.) ЯВЛЕНИЕ 2
(Сад, день. Декорация последней сцены 2-го действия.) (Юрий входит... расстроенный вид.)
Юрий. Дурно кончаются мои дни в этой деревне... последние дни... какие сцены ужасные... мое положение ужасно, как воспоминанье без надежд... чрез день... мы едем... но куда. Отец мой имеет едва довольно состояния, чтоб содержать себя... и я ему буду в тягость... в тягость... О! какую я сделал глупость... но тут нет поправки... нет дороги, которая бы вывела из сего лабиринта... (Молчание.) Что я говорю?.. нет, моему отцу я не буду в тягость... лучше есть сухой хлеб и пить простую воду в кругу людей любезных сердцу... нежели здесь веселиться среди змей и, пируя за столом, думать, что каждое роскошное блюдо куплено на счет кровавой слезы отца моего... это ужасно... это адское дело... (Слышен разговор.) Но кто идет в аллее — две тени... Заруцкий... его мундир... а это... Элиза... нет, нет... это Любовь... отчего сердце мое так молотком и бьется, будто бы хочет выскочить. Что всё это значит? Опять искушенье — опять. (Прячется.)
(Меж тем Любовь и Заруцкий входят в полном разговоре и останавливаются, так что ему нельзя слышать слов, но можно видеть, не будучи примечену.)
ЯВЛЕНИЕ 3
Заруцкий. Умоляю вас. Сделайте меня счастливым. Вы не знаете, как горячо мое сердце пылает, если вы никогда не любили, — но если когда-нибудь Купидон заглядывал 171 в ваше сердце... то судите по себе. Во имя того юноши, который мил вам, заклинаю вас, приведите ее сюда... Любовь. Вы слишком дерзки, сударь... почему вы знаете, люблю ли я кого-нибудь... поймали меня в саду, нечаянно — и не даете мне покоя. Думаете: я не могу острамить вас, велеть прогнать или пожаловаться папеньке... другая бы этого не сделала... и то для того, что вы приятель Юрья Николаича. Заруцкий (в сторону). Хорошо! (Ей) Именем его заклинаю вас. (Становится на колени.). Заклинаю вас, выведите Элизу... вы будете тут... Юрий (за деревом). И она может терпеть это... злой дух испортил ее сердце... о! (Стонает.) (Заруцкий берет ее руку.)
Довольно!.. пистолеты будут готовы в минуту... и (с дикой радостью) он мне поплотится своим мозгом. (Уходит.) Любовь (в сторону). Если бы он не был таков, как Юрий, мог ли бы он быть его другом: а он меня сделал такой счастливой; зачем же завидовать сестре. (Ему) Дайте мне вторично слово во зло не употребить снисхождения Элизы. Заруцкий. Клянусь. Любовь. Я не нуждаюсь в ваших клятвах, дайте мне только честное слово. Но я не хочу насильно его у вас вырвать; пускай это будет добровольно. Заруцкий (вставая). Мое гусарское слово. Любовь. Точно? Ну я согласна! — только чур, помнить уговор. (Убегает.) Заруцкий. Ну вот и мои дела приходят к окончанью — это славно — что за важность, если я изменю своему слову: женщины так часто нас обманывают, что и не грешно иногда им отплатить тою же монетою. (Закручичивая усы) Элиза эта преинтересная штука, хотя немного кокетится, — да это ничего. Первое свиданье при свидетелях, а второе tête-à-tête1. Можно отважиться — а если нет, ну так можно жениться, — впрочем, мне этого не очень хочется. Гусарское житье, говорят, повеселее. (Юрий быстро входит с пистолетами.)
172 ЯВЛЕНИЕ 4
Юрий. Господин офицер... Заруцкий. Мой друг!.. Юрий. Так вы меня называли прежде. Заруцкий. И теперь, надеюсь. Юрий (подает ему пистолет). Вот наша дружба. Заруцкий. Как? что это значит? Юрий (отвернувшись). Берите. Заруцкий. Я не хочу! — растолкуй мне, за что и на что?.. я не возьму... может быть, ошибка... и за это, черт возьми... я не стану с другом стреляться. Юрий (с горьким тоном). Трус... Заруцкий. Ты, брат, с ума сошел или шутишь. (Отталкивает подаваемые пистолеты.) Юрий (в сторону). Если он меня убьет, она ему не достанется; если я его убью... О! мщенье!.. она ему никогда не достанется, ни ему, ни мне... пусть так... теперь я понимаю, отчего он не хочет стреляться, — он не хочет ее лишиться... Как желал бы я быть на его месте. Смерть ему, похитителю последнего моего сокровища, последнего счастья души моей... смерть и проклятье!.. (Ему) Трус, слабодушный ребенок... не тебе быть гусаром, ты способен стоять на коленках пред женщинами... ха! ха! ха!.. Стыдись, мямля, бери-ка пистолет. Заруцкий (подходя). Так Юрий в самом деле не шутит? Юрий (показывая на оружие). Моя последняя шутка здесь... (Кидает один пист<олет> на землю.) Заруцкий. О! это много для шутки. (Подымает пистолет.) Мы стреляемся здесь!.. Юрий. В самом деле?.. Небо или ад мне послало это блаженство? благодарю тебя, мой помощник... Заруцкий. Только ты мне должен объяснить... Юрий. Дай честное слово, что будешь стреляться. Заруцкий. Вот оно!.. Юрий. Ты похитил у меня ее сердце, сердце той... что была сейчас здесь... да!.. этого... кажется, довольно, слишком для меня довольно. Заруцкий. Я очень рад, что это так, ибо ты ошибаешься... выслушай только. Юрий. Я не слушаю... я не верю ничему больше на свете, этот миг переменил мое существованье... 173 Заруцкий. Да я не стану без того стреляться... Юрий (с дикой радостью). А твое честное слово? Заруцкий (в сторону). Проклятое честное слово... Юрий. Стреляй! Заруцкий. Я готов. (Про себя) Выстрелю на воздух! Юрий (в сторону). Может быть, он еще не виновен, может быть, она меня обманула... разве он не имел права ее любить, если был любим... однако ж это требует крови, крови... пускай моя кровь прольется. (Берет его за руку.) Будем стреляться друзьями... Заруцкий. Что это? откуда эта перемена? Юрий. Позволь мне умереть твоим другом. Заруцкий. К чему ж стреляться? Юрий. Ах!.. я хочу умереть или тебя убить, тайна тяготит мое сердце... короче: я должен с тобою стреляться... Заруцкий. Но какая тайна? Юрий. О нет! не испытывай меня... не принимай участия, его не должно для меня существовать... не срывай покрова с души, где весь ад, всё бешенство страстей... позволь, лучше позволь мне тебя обнять в последний раз. (Обнимает.) (Поднявшись) Так, всё кончено... я сделал должное... последняя слеза всех моих слез, свинцовая слеза моих страданий упала ему на грудь... ее, может быть, пробьет мой свинец; что ж?.. он будет тогда счастливей меня. (К нему) Добрая ночь, друг... а попы нам отпоют вечную память. (Становятся.) Заруцкий (наводит пистолет). Раз... два... Юрий. Постой!.. Заруцкий. На что!.. Юрий. Ты должен мне клясться, что если я буду убит... то ты ее больше ни разу не обнимешь... что ты кинешь ее навсегда... Заруцкий!.. Заруцкий!.. не забудь, что мы еще друзьями... ты должен отомстить меня... Я для тебя всё сделал, что нужно. У меня в кармане бумага, где написано, что я сам застрелился... а ты беги! беги!.. совесть не должна тебя мучить: она всему виною... Заруцкий. Твой ум расстроен: ты не знаешь, про кого говоришь... Юрий. Не говори, не оправдывай ее: она черна как сажа... Не эта ли девушка клялась в любви на груди моей, не здесь ли хранится ее клятва?.. Я преклонял мои колена, 174 как перед ангелом, ангелом невинности, — боже всемогущий, прости, что я оклеветал твое чистейшее творенье!.. Заруцкий. Коли дело делать, так скорей, нам могут помешать... Юрий (в задумчивости). Какой адский дух толкнул меня за это дерево... зачем я должен был увидеть обман, мне приготовленный, зачем, выпивая чашу яда, мне должно было узнать о том, — в ту минуту, когда напиток уже на языке моем... Может быть, без этого я бы скоро ее разлюбил или провел месяцы наслажденья спокойного, на груди изменницы, — но теперь, теперь, когда я сам видел... теперь... змея ревности клубится в груди моей... ненависть пожирает мою душу... я должен отмстить за оскорбленное мое сердце... Заруцкий. Волин! готовься!.. Юрий (не слышит). Ужели это была необходимость; ужели судьбе нет другого дела, кроме терзать меня... она знает, что человек слабее ее: ты, грудь моя, бывшая всегда жертвенник одних высоких чувств... окаменей подобно ее сердцу... пускай на тебе дымится мщенье... О! для чего в первые минуты любви закрыты от нас муки ревности?.. Но он, он... мой друг; ах! зачем! я б роздробил его череп... теперь я должен умереть... и что для меня жизнь, что снова блеснет разочарованной душе двадцатилетнего старика, (подумав) так я стар... довольно жить!.. Заруцкий (бьет его по плечу). Теперь не время размышлять... или ты боишься?.. Юрий (как от сна). Я готов! (Оборачивается и открывает лоб.) Дай я буду считать... когда скажу: три... спускай... раз, два (останавливается)... не могу... чудо! сердце охладело... слова не льются... но я возьму верх. (Слышен крик. Вбегает Любовь.)
ЯВЛЕНИЕ 5
Любовь (подбежав к Юрию, видит пистолет). Ах!.. что это такое... Юрий (отходя прочь). Ничего!.. Любовь (к Заруцкому). Ради неба!.. что это значит! (Молчание.) Даже вы не хотите мне сказать... (К Юрию) Зачем эти пистолеты!.. и ствол к тебе... 175 Юрий (язвительно). Спроси у него... у этого гусара в золотом ментике и с длинными усами, он и теперь лучше удовлетворит твоему желанью, чем я. Любовь (с нежным укором). Юрий! зачем такой холодный тон... как ты скоро переменился... Юрий (в сторону). О, непостижимое женское притворство. (Ей) Оставьте меня.. я сказал вам, спросите у Заруцкого!.. Заруцкий (подходит к Юрию). Нам помешали — итак, до завтрашнего... (Уходит.) Юрий. Как знать, что будет завтра?.. может быть, я буду счастлив, может быть, я буду лежать на столе... (Любови) Что вы не пошли за ним, он вас любит больше меня... Любовь. Какая холодность — но мы теперь одни, растолкуй мне эту тайну, умоляю тебя самим богом... Юрий. Не им ли ты клялась любить меня... Любовь. Я сдержала мою клятву. Юрий. Я и позабыл, что она не клялась любить меня одного... быть может, она права; кто знает женское сердце, — говорят, оно способно любить многих вдруг... Любовь (с грустью). О! как ты несправедлив... Юрий. Против тебя? я несправедлив?.. и ты можешь так равнодушно говорить... как будто... о, трепещи, если я докажу тебе. Любовь. Чего мне бояться? Совесть моя чиста... Юрий. Ее совесть? Ад и проклятье... Я тебя любил без всякой цели, но это благородное чувство впервые обмануло меня. За каждую каплю твоей крови я был готов отдать душу; за один твой веселый час я заплатил бы целыми годами блаженства... и ты... мне изменила!.. Любовь. Как?.. такая клевета, ужасное подозренье вышло из твоего сердца?.. Не верю! ты хотел испугать меня. (Берет его за руку.) Ты шутишь... о, скажи: ты шутишь!.. Юрий! перестань; я не... вынесу... этого... Юрий (в бешенстве). И ты не стыдишься перед этими деревами, перед цветами, растущими вокруг, пред этим голубым сводом, которые были свидетелями наших взаимных обещаний... посмотрите, дерева, с какой адской улыбкой, притворной невинностью она стоит между вами, недвижна, как жена Лотова... взгляни и ты, девушка, на них... они качают головами, укоряют тебя, смеются над тобой... нет... надо мной они хохочут... слышишь, говорят: 176 безумец, как мог ты поверить женщине, клятвы ее на песке, верность... на воздухе... беги, беги, уже зараза смертельная в крови твоей... беги далеко, из родины, где для тебя ничего больше нет... беги туда, где нет женщин... где ж этот край благословенный... пущусь искать его... стану бродить по свету, пока найду, и погибну... где?.. лишь бы дальше от нее... а то мне всё равно! — простите, места моего детства, прости, любовь, надежда, мечты детские... всё свершилось для меня... (Хочет бежать, Любовь, как пробудившись, вдруг останавливает его.) Любовь. Остановись, на минуту!.. не погуби невинную девушку. (Жалобно) Слушай, жестокий друг: клянусь, в первый раз клянусь всем страшным для меня, что я тебя одного любила и люблю!.. чего тебе еще больше; неужели и эти слова тебя не уверяют? Юрий!.. отвечай мне ласково, иначе ты убьешь меня. (Сильнее прижимает к себе его руку.) Юрий (почти не слыхав ее слов). Какой сильный дух остановил меня? отчего я еще здесь... Моя голова пылает, мысли мешаются, (старается вырваться) пусти... пусти. Любовь. Юрий! не пущу тебя, пока ты не признаешь меня невинною, до тех пор смерть не оторвет меня от ног твоих; я обниму колени, если ты отрубишь руки, я зубами стану держаться, позволь мне тебе всё объяснить!.. Юрий (холодно). Вы справедливы... Любовь. Ты говоришь не от сердца. Юрий. Ты невинна, непорочна... пусти меня... Любовь (пускает слабже его руку, но Юрий не выдергивает свою, и она остается). Помнишь ли ты прошедшее? — ты сам признавался, что моя нежность сделала тебя счастливейшим человеком, я верю, ибо люблю тебя со всем пламенем первой страсти... вспомни, что ты мне рассказывал давно уже; ты говорил, что предмет первой любви твоей своею холодностью сделал твой характер мрачным и подозрительным, что с тех пор твое сердце страдает от нанесенной язвы... (Юрий глядит в сторону, дабы скрыть смущение.) А ты губишь первую любовь бедной девушки... суди по себе... ты сделался мрачен, а я не перенесу этого... Неужели ты такой эгоист, что почитаешь себя одного с чувством и душою... О Юрий, ты так обманул меня; ты 177 говорил о привязанности своей ко всему миру, ко всем людям, а ныне не имеешь сожаления к бедной девушке... (Юрий в сильном смущении.)
Но ты плачешь... о, не верю, что ты совсем меня отвергнул, нет, я еще любима, — не верю твоей холодности, она пройдет, ревнивый мужчина!.. видишь: я у ног твоих прошу пощады: люби меня... выслушай оправданье... (С рыданьем упадает перед ним и обнимает его колена, Юрий в сильном движенье; рыданья останавливают вырывающиеся слова; он плачет.)
Юрий (дрожащим голосом). Прочь, прочь... сирена... прочь от меня...
Любовь (встает и поднимает глаза к небу. Тихо). О боже! боже мой!..
Юрий (отошед в сторону). Слабость! слабость! Она мне напомнила про первую любовь, про первые муки душевные — и я заплакал; но она не тверже меня духом; я заставлю ее, бледнея и дрожа, признаться в измене... (Молчание.) Я не знаю, она еще так много власти имеет надо мною, что надо призвать всю твердость, чтоб совершенно окаменеть... так, я не должен иметь ни малейшей жалости к прекрасному личику этому... я желал бы ее сделать безобразною, чтобы совершенно истребить из груди любовь. (Берет пистолет и подходит к ней.) Видишь ли это оружие... я могу чрез одно пожатие пальца превратить тебя в окровавленный труп... видишь. (Прицеливается.)
Любовь. Стреляй, если можешь...
Юрий (бросает пистолет. С досадой). Женщина!
Любовь. Неужели думаешь, что я дорожу теперь жизнью... нет, я никогда не наслаждалась ею и умею не бояться убийцы. (Опускает снова в задумчивости голову и руки.)
Юрий (мрачный, приближается к ней). Наши сердечные связи расторгнуты, виновна ты или нет. Я не буду любить тебя, я не могу, если б даже и хотел... (Глядит ей пристально в глаза и берет руку.) Вот перстень, который ты мне дала недавно: возвращаю его тебе, как ненужного свидетеля любви моей. Возьми его назад. Я еду из родины в чужие края, ничто больше здесь меня не задержит... (Тронутый) Благодарю тебя за лучшие часы моей жизни
178
и ни за что не укоряю. Ты показала, что можно быть совершенно счастливу у сердца нежной женщины и что это блаженство короче всех блаженств... (Жмет руку ей.) Благодарю тебя, Любовь!.. (Молчание. После чего Юрий с жаром продолжает) О друг мой! оставь свое бесполезное упрямство. Ты меня не разуверишь, ибо я сам всё видел... но... признайся чистосердечно, что ты виновна, тогда, быть может, я снова полюблю тебя...
Любовь (гордо). Нет! я на свою честь не буду клеветать... Впрочем, мое признанье было б бесполезно, если б я была в самом деле виновна пред тобою...
Юрий. Итак, ты не хочешь...
Любовь (твердо). Не могу и не должна!..
Юрий. Прощай. (Идет, но ворочается.) Дай мне последний поцелуй. (Берет ее руки.) Прощай, Любовь, прощай надолго!.. (Целует ее в губы.) (В восторге) Нет! нет! эти уста никогда не могли быть преступными, я б никому не поверил, если б... проклятое зренье!.. Бог всеведущий! зачем ты не отнял у меня прежде этого... зренья... зачем попустил видеть, что я тебе сделал, бог!.. О! (с диким стоном) во мне отныне нет к тебе ни веры, ничего нет в душе моей!.. но не наказывай меня за мятежное роптанье, ты... ты... ты сам нестерпимою пыткой вымучил эти хулы... зачем ты мне дал огненное сердце, которое любит и ненавидит до крайности... ты виновен!.. Пусть гром упадет на меня, я не думаю, чтоб последний вопль давно погибшего червя мог тебя порадовать... (В отчаянье убегает.)
Любовь (оглядывается). (Жалобно) Он ушел! О, я несчастная девушка!.. (Упадает в слабости на скамью дерновую.)
КОНЕЦ 4-го ДЕЙСТВИЯ
Примечания
[править]- ↑ Лермонтов М. Ю. Menschen und Leidenschaften: (Ein Trauerspiel) / Подгот. текста Н. А. Хмелевской // Лермонтов М. Ю. Собрание сочинений: В 4 т. / АН СССР. Ин-т рус. лит. (Пушкин. дом). — Изд. 2-е, испр. и доп. — Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1979—1981. Т. 3. Драмы. — 1980. — С. 135—192.
Сноски к стр. 171 1 С глазу на глаз. (Франц.). Сноски к стр. 179 1 Дорогая. (Франц.). Сноски к стр. 189 1 Дорогая. (Франц.). 2 Сестра. (Франц.).