Дневник 1825-26/18 (А. И. Тургенев)
20/8 августа
[править]20/8 августа. Вчера ввечеру был в первый раз с П<ушкиной> на высоте Jagershaus и оттуда на schone Aussicht и сожалею, что десять дней прожил в Мариенбаде, не любовавшись прелестными видами с сих высот. С первой видел весь Мариенбад, в долине, и с его колодцами, с другой - другую сторону, которую гора, на которой мы стояли, разделяет от Мариенбада. Вид обширный и прелестный! По сторонам два небольшие озера, деревеньки, рощи - и все почти одним взором обнять можно. Справедливо назвали эту площадку: die schone Aussicht. Для к<нязя> Меттерниха недавно устроили здесь скамьи и зеленый стол. Мы за ним отдохнули и спустились в мирную нашу долину, глядя в окна нашего дома!
Сегодня, воскресение, я возвратился сюда пить сливки с черным хлебом и читать журнал брата Н<иколая>, вчера из Карлсбада присланный. Сколько различных ощущений в душе и в сердце! Какая душа, какое милое простодушие в этом каторжнике! Черта примечательная по его правилам, по коим он возвратился из дрезд<енского> театра, чтобы додать лакею то, что он предполагал заплатить за билет; беспрестанная мысль о России и о крестьянах - и любовь к семейственной жизни. - С вечною благодарностию буду хранить в душе память о купленной им в Карлсбаде печатке, и воспоминание ощущений им за меня радости, в 1824 году, по случаю отставки моей.
22/10 августа
[править]22/10 августа. Ездил в Францбрун к Жуковскому; провел с ним день и в час пополуночи возвратился, опять чрез Эгру, в Мариенбад. С<ергей> худо провел ночь и встал расстроенный. День 23 авг<уста> была лучше. Сегодня, 24 авг<уста>, проводили Пуш<киных> в Дрезден; после обеда я страдал за С<ергея> - и молился. Писал к Ник<олаю> 24 авг<уста>.
25/13 августа
[править]25/13 августа. В 7-м часу утра выехали из Мариенбада в Францбрун. Отсюда выезжаем сегодня в час 27 авг<уста>...
Дрезден. Мы приехали сюда в 10-м часу утра 31 августа. Жуковский приехал 11 сентября.
Прогулка в Финлетер с Пушкиными в воскресение, также 11-го. Ездили в Тарант с Жук<овским>. В <1 нрзб> с Жук<овским> 18-го в воскресение.
Два раза писал к Свечиной, раз к б<арону> Мерьяну 18 сентября...
Сегодня (18 сентября) был при открытии в Landtumer общества немецких любителей натур<альной> истории и медицины, коего известный Окен и Carus секретарями. Цель сего общества взаимное сообщение открытий, примечаний и наблюдений герм<анских> натур<алистов> и медиков. Они собираются ежегодно в одном из городов, удобных для большей части докторов. В Лейпциге общество сие получило свое начало. Славнейшие натуралисты, например Блуменбах, съезжаются к сему времени, в назначенное сборное место. Прошедшего года было оно в Франкфурте, и я едва не застал и там сего собрания, но Блум<енбах> не мог быть там, потому что торжествовали его 50-летнее докторство или профессорство. Статуты общества. Зала собрания, обширная, была наполнена.
19/7 сентября
[править]19/7 сентября. Видел выставку предметов художеств изящных и народной промышленности. Тут вместе с произведениями Фридрихса находятся и скромные изделия печника и красильника. Не одни туземцы, но и иностранцы присылают сюда свои труды, и мы нашли и русского живописца. Ежегодно печатается каталог всем выставленным статьям, и вход в галерею позволен за 2 гроша всякому. Это напоминает парижское подобное заведение и British institution в Pall-Mall, где, впрочем, одни живописцы и скульпторы выставляют труды свои. Издатель Британского магазина (March, 1825) жалуется, что и в Лондоне мало ободряют отечественные художества и что в сем году (1825), в котором я видел Brit institution, из знатных один только маркиз Страффорд посетил the private view of the painters and sculptors, который всегда предшествует публичному открытию выставки...
30/18 сентября
[править]30/18 сентября. Писал к Алексеевым, к Булгакову, кн<язю> Голиц<ыну>, Жихареву, Вяземскому, Козлову, Карамзиным, Сушковой, Вейдемейер, Путятиной и послал свидетельство о жизни.
Читаем Mignet "Histoire de la Revolution francaise" и вместе с сим заглядываем и в биографию генерала Фуа и в речи его, а когда дошли до эмиграции, то прочли в Ласказе записку, которую он делал для Наполеона о кобленцских эмигрантах, кои мечтали, под предводительством, своих принцев, произвести переворот в революции французской и восстановить падающую монархию. Минье более склонен в пользу революционистов, нежели монархистов, и сколько ни старается он скрыть свои мнения или казаться беспристрастным - замечания или намеки, кои он примешивает к повествованию происшествий, показывают друга нового порядка вещей. И он многое извиняет в актерах революции, чего другая партия ни простить, ни забыть не может. - Революция изменила все внутреннее бытие народа, не одни политические его отношения. Произвол заменила законом, привилегии - равенством. Несмотря сперва на анархию, впоследствии на деспотизм, цель почти достигнута.
О Лудвиге XIV. Le despotisme epuise ses moyens par ses succes, et il devore d'avance son propre avenir.
Минье в сих словах раздробил определение деспотизма, сделанное Монтескье, как Пристлей - луч солнца. Монт<ескье> вместо определения деспотизма говорил только, что когда дикие хотят иметь плод - они рубят все дерево, т. е. достигают до цели, плода, истощением средств и поглощая самое будущее (epuisent les moyens par le succes et devorent d'avance leur propre avenir). Так гений освещает историю или из мрака ее выводит свет теоре тической мудрости.
"Histoire de la Revolution d'Angleterre, depuis l'avenement de Charles I jusqu'a la restauration de Charles II", par Guizot.
В предисловии автор, полагая, что после французской революции английская есть величайшее происшествие в бытописаниях Европы, доказывает сходство оных и тождество начал, из коих проистекли сии революции. Он опровергает тех, кои начала сии почитают чем-то новым, неслыханным дотоле в Европе, - и отделяют так сказать, сии события от всего минувшего, прежде бывшего, возлагая на них и ответственность за все последствия, бедственные и славные. Но Гизо утверждает, что ни английская, ни французская революции не прерывали хода вещей, до них начавшегося в Европе; что они ничего не возвестили нового, ни к чему не стремились, чего бы ни желали и прежде сего достигнуть некоторые народы в Европе. Беззаконность неограниченной власти; свободное согласие для законных постановлений и для налогов и право сопротивления вооруженною рукою - были и прежде началами феодального правления и правами 4-го Толедского собора, на словах св. Исидора основанные, не раз были повторяемы церковью: "Celui-la est Roi qui regit son peuple justement, s'il fait autrement il ne sera plus Roi".
Обе революции старались ввести более равенства в общественном порядке: к тому же стремилась и королевская власть, и успехи гражданского равенства соразмерялись успехами королевской власти. Революции требовали, чтобы общественные должности открыты были всем гражданам, раздаваемы по заслугам токмо...
Сие стремление, сии начала не только предшествовали сим революциям веками; но они те же самые, коим Европа обязана всеми своими успехами. Аристократия противилась королевской власти и поддержала свободу. За что народы благословляют королей? За ниспровержение феодального правления, аристократических привилегий; за единство в законодательстве, в управлении, за содействие успехам равенства.
Откуда сила духовенства? Какими средствами способствовало оно просвещению? Смешением, под властию и под законом божеским и в церквах своих, великих и малых, сильных земли и слабых, богатых и убогих; учреждением училищ, распространением науки, просвещения народного и деятельности умственной. Вопросите историю владык земли и тех классов народа, кои решали судьбу его: везде, где токмо заметно благо его, везде и всегда, когда токмо продолжительная признательность людей свидетельствует о великом благе, оказанном человечеству, - всегда тем самым означится и шаг, сделанный к достижению той же цели, к которой стремились франц<узская> и англин<ская> революция: "On se sentira en presence de quelques-uns des principes qu'elles ont voulu faire prevaloir. - Elles ont pousse la civilisation dans la route qu'elle suit depuis 14 siecles; elles ont prof esse les maximes, avance les travaux auxquels Thomme a du, de tout terns, le developpement de sa nature et Tamelioration de son sort; elles ont fait ce qui a fait tour a tour le merite et la gloire du clerge, de la noblesse et du Roi".
Сколько я помню, та же идея развита и в книге Круга "Geschichte des Liberalismus" или что-то подобное.
Революции прибавили ходу, так сказать, ускорили дело веков, continue Toeuvre commence des siecles.
Европейская образованность началась феодальными отношениями, аристократией и ее обычаями, законами, идеями ее и самым чувством, которое тогда в ней господствовало.
Но сии самые феодальные правители тяготели над народами, и одно духовенство дерзало в пользу всех напоминанием о справедливости, о правах человечества. Одни церкви были убежищем для тех, кои не принадлежали к феодальной гиерархии, и одно духовенство открывало потребности мыслить, познавать, надеяться и верить, словом, всему возвышенному и моральному в человеке - убежище верное и постоянное. Церковь, уже и сама по себе сильная, сделалась еще могущественнее, поддерживая власть королевскую, - и преобладание перешло из рук воинственной аристократии к духовенству. Союзом с церковью и собственною силою королевская власть возвысилась над своими соперниками; но едва духовенство оказало ей деятельную помощь, как уже оно стремилось поработить оную. При сей угрожавшей опасности короли прибегали то к баронам, уже не столь страшным, то к мещанам или гражданам, то к народу. С их содействием короли снова восторжествовали, и власть их, обличенная доверенностию народов, утвердилась и соделалась в другой раз господствующею. Telle est Fhistoire de l'ancienne Europe: l'aristocratie feodale, le clerge, la Royaute Font tour a tour possedee, ont successivement preside a la destinee et a ses progres.
Au 17-me siecle en Angleterre, au 18-me en France, toute lutte entre ces trois pouvoirs avoit cesse; ils vivaient ensemble dans une molle paix: аристократия уже не защищала общественных прав и вольностей, даже и своих собственных; королевская власть уже не старалась уничтожить привилегии аристократов; их раболепство, казалось, обезоружило королей; духовенство страшилось разума человеческого и, не умея управлять оным, угрозами убеждало его остановить полет свой.
Между тем просвещение разливалось и распространялось ежедневно. Масса народа (le public), оставленная предводителями классов своих, взяла на себя труд их и - reclama a la fois la liberie contre la couronne, Tegalite contre l'aristocratie, les droits de l'intelligence humaine contre le clerge. Alors eclaterent les revolutions.
Они дали обществу правителей, кои были в состоянии руководствовать их успехами, точно так же, как некогда Европа по той же причине передавала власть из рук аристократов, церкви, королям.
В сем состояло дело обеих революций, сим означился характер их.
Не должно искать его исключительно в одном: в стремлении к равенству; ни в другом: в стремлении к свободе; ни в политике, ни в догматизме. Оттенки различий в их истории, т. е. во времени: в Англии свободные установления, произведение самого варварства, пережили даже деспотизм, коего отвратить были они бессильны. Революция нашла там, т. е. в Англии, в самой национальной церкви - сообщницу, которая своими нововведениями вызвала les hardiesses de Tesprit humain. Напротив, во франц<узской> революции господствовало страшное единство всего нового. Au jour de l'explosion, un seul Fait restoit reel et puissant, la civilisation generate du pays.
Можно ли согласиться на сие последнее утверждение; где общая образованность во Франции - в минуту революции? И тот ли был бы характер оной, есть ли бы она разразилась над просвещенною во всех классах народа Франциею?.. {69}
31/19 октября
[править]31/19 октября. Сегодня праздник реформации, день, в который Лютер прибил свои _положения_ (theses) к церкви в Вюртемберге, торжествуют лютеране по всей Саксонии; не знаю, и в других ли местах; но здесь за два года пред сим постановили включить в число праздников день сей, и все лавки закрыты...
Этот день напомнил мне и мой вечер в 1817 году, когда я сближал пасторов протестантских и реформатских и поэт Пушкин угощал их у меня пуншом и ужином, а под конец и бичевал веселым умом своим - вином разогретого пастора. - Буссе, Ласозе, Мюральт. {70}
Начал читать "Историю" Карамзина. 31 окт<ября>...
4 ноября/23 октября. Где же иначе начиналась словесность, как не поэзией? В России, где словесность только вполовину заслуживает сие название, ибо чужда совершенно философическим созерцаниям, - поэзия с самого начала нашего государственного бытия оживляет нравственную жизнь нашу. И в заунывных песнях, вместе с народною музыкою, утешает рабов татарских или помещичьих и отличает народный характер, часто и в оковах веселый...
6 ноября/25 октября
[править]6 ноября/25 октября. Вчера видел я на здешнем театре "Юлия Кесаря" Шекспира, перев<од> Шлегеля, 4 акта. 5-го не дослушал, а в постели прочел статью о Тальме в "Globe", 28 oct. 1826, где взяты некоторые места из Tillot: Souvenirs historiques sur la vie et la mort de F. Talma и где выписаны замечания Наполеона на игру Тальмы в Кесаре в "Смерти Помпея" и в Бруте в "Смерти Кесаря", ролью сотворенною Тальмою в 1792 и 1793 годах. "En debitant,- criait Napoleon, - otez cette longue tirade contre les rois, dans laquelle se trouve ce vers:
Pour moi qui tiens le trone egal a l'infamie, Cesar ne pense pas un mot ce qu'il dit" и проч.
Я бы желал прочесть теперь всю статью вчерашним актерам и даже самому Шлегелю. Может быть, один токмо, игравший Брута, несколько угадал исторический характер его и римскую древность (une telle bonte de coeur unie a un stoi'cisme si inflexible, une simplicite tellement inconnue jusqu'a).
Talma и проч. Другие двигались, говорили как дрезденские немцы, и ни в походке, ни в речах, ни в лице их не было ничего римского...
15/3 ноября
[править]15/3 ноября. Вчера здешний англ<инский> министр Шад сказывал мне, что В. Скотт, по его мнению, дает поправлять другому свои романы, ибо в письмах его, самим им писанных, заметил ошибки, коих нет в печатных сочинениях; например в одном письме к Шаду употребил он слово _will_ вместо _shall._ Эту ошибку часто делают, особливо в Шотландии, но не первоклассные писатели, каков W. Scott.
16/4 ноября
[править]16/4 ноября. Получил "le Catholique" от гр. Разумовского чрез М. de Schoenberg Roth Schoenberg и прочел статью "Sur Tinstruction publique en France". Общие замечания или введение темны, как и многое в Экштейне, но в изъяснении причин, от коих университет бесполезен для просвещения и для наук во Франции, много справедливого, так, как и в мнении автора об устройстве, какое бы надлежало ввести в университеты, заведенные по разным провинциям королевства, а не сосредоточивая всего, до наук и учебного порядка относящегося, в одном Париже, откуда дается тон, хороший и дурной, всему государству, без малейшего сопротивления извнутри Франции. Тогда и либерализм был бы менее опасен правительству; ибо, несмотря на усилия обскурантов и ректоров университета, он всегда останется гнездом его, потому что лекции официальные, мнения и убеждения вынужденных ли или свободных профессоров не сильны потушить тех убеждений, мнений, кои учащиеся заимствуют извне, в книгах, в журналах, в общем мнении, в общем движении умов, словом, во всем, что они слышат, видят и читают не на официальных лекциях. Les jeunes gens s'adresseront a l'opiriion du jour et ne manqueront pas consequemment dembrasser le liberalisme. Un pays comme la France, ou les idees sont dans un mouvement progressif, не может удовольствоваться схоластическими формами и, следовательно, училищами, где они господствуют. Италия и Гишпания доказывают, сколь невыгодно для самого правительства в высших училищах не достигать степени и объема просвещения, на которую оно возведено ныне. De nos jours un ensemble de toutes doctrines et connaissances solides peut seul etre efficacement oppose aux systemes liberaux. - On n'y reussira pas par un regime peureux et retreci.
Так и в России министерство вздумало нападать на невинную книгу о естеств<енном> праве Куницына, {71} и угодник Лаваль, вслед за якобинцами М<аратом > и Р<обеспьером>, восстал противу народного права, смешивая оное с естественным, между тем как в книжной лавке в одну неделю разошлось несколько экземпляров комментарий Траси на Монтескье, в коих публика, не приготовленная лекциями профессора, которые и яд делают или должны делать безвредным, с жадностию почерпала в книге Destutt de Траси правила, противные не только монархическому правлению, но и первым началам христианства. Строгость и другой цензуры, т. е. на иностранные книги, была уже в высшей степени; но кто из цензоров, или из министров пол<итики> и проев<ещения>, коим они подведомы, знал Траси и мог предвидеть в нем врага монархизма и христианства. {72} Они взрывали пуховики студентов и искали в них Раупаховых тетрадей об индийской мифологии, {73} а гвардейские офицеры выкупали весь либерализм французской новейшей словесности.
Никогда не забуду вечера, который провели у меня, больного, Лаваль и Карамзин, по окончании заседания главн<ого> учил<ищ> правления и прения о книге Куницына. Он увеличил и болезнь мою сильным негодованием к невеже-просветителю и спором с ним. Я просил Лаваля повторить Кар<амзин>у чтение его мнения о естес<твенном> праве, и Кар<амзин> разделил со мною мнение, что Лаваль смешал его с народным. На другой день узнал я источник Лавалевой ошибки: он прочел накануне франц <узскую> брошюру о правах, из Парижа ему присланную. - И там уже не был Ройе-Колар главою университета и темнело на горизонте просвещения. Лаваль слышал от нас жестокие истины и с тех пор долго не советовался со мною по занятиям главного училищ правления. Тогдашнее министерство хотело опереться на Лаваля - и скоро упало. "On ne peut bien s'appuyer que sur ce qui resiste", - сказал один смельчак-министр королю своему; а Лаваль уступал всему, даже и Р... у... {74}
Способствовать универсальности познаний et non Tisolement, l'absorption de toutes les racultes de l'esprit par une etude unique. - La veritable universalite marche avec la profondeur et n'exclut nullement la specialite. Depuisqu'il existe des peintres de genre et des peintres academiciens, les arts ont seche. Рафаэль, Леонард де Винци и Микель-Анж были и живописцы и писатели, архитекторы и музыканты!
Учение философии, прав и богословия совершенно упало во Франции. История также: я разумею на лекциях, ибо нет в самом деле ни одного знаменитого профессора, коего имя только носит Гизо. - Публика читает resumes.
О так наз<ываемых> hommes de lettres - во Франции напоминают риторов древности.
Les industriels: L'intelligence peut etre entree dans le commerce comme les produits dune manufacture. St.-Simon и журнал его "le Producteur" - главные распространители сей промышленности.
Не нужно разделять ученого от государственного человека: Гроций был публицист и дипломат, Бэкон - философ и канцлер Великобритании, Данте - поэт и один из первых госуд<арственных> людей в своем отечестве. Так Фукидид, Ксенофон, Демосфен, Кесарь, Саллюстий и Цицерон, Боссюет и Фенелон. Напомним ли наших министров юстиции - поэтов? Нет, по крайней мере один из них доказал бы скорее противное...
"Le meilleur moyen d'imposer silence a la basse litterature est de faire prosperer et d'honorer la haute".
Сими словами заключает барон свою статью о народном учении во Франции. В ней много справедливых замечаний, кои не к одной Франции применить можно, и в сей статье еще не весьма заметна наклонность автора к иезуитам и к их системе народного воспитания. Как согласить сию наклонность с начитанностию автора немецких протестантских книг, коею питает он свои мелкие рассуждения о разных предметах словесности, наук и вообще просвещения? Желанием добиться чего-нибудь или пробиться куда-нибудь: _и эдак многим удается_!..
31/19 ноября
[править]31/19 ноября. Вчера видел я "Исидору и Ольгу", соч<инение> Раупаха, {75} на здешнем театре. Костюмы, которые должны были быть русскими, не похожи ни на какие и скорее напоминают старые польские. Играли дурно, хотя некоторые актеры и хорошие чтецы стихов; но главный характер, князь Володимир, коверкался и рисовался и декламировал без всякой меры. Зачем одели актеров в такие платья? Разве они не видят нас ежедневно? Разве мы не русские? Разве мы не помещики? И разве между нами нет уже князя Владимира, готового закабалить брата своего, ссылаясь на закон государственный, но, к несчастию и к стыду нашему, еще существующий, еще во всей силе своей действующий? Мы в европейском платье, мы без бороды, мы более fashionable, нежели все жители всех столиц немецких; нам обрили бороды, но нам оставили права наши, кои нас делают извергами и более несчастными, нежели те, над коими мы их имеем. Ах! отдайте нам наши бороды и сарафаны и отнимите от нас то, что более всего разделяет нас от Европы, от просвещения и христианской религии, чем все костюмы в мире! Отнимите у нас право отнимать жениха у невесты, невесту у жениха и закрепощать брата, коего мать обольстил, изнасиловал отец наш! Что я говорю - обольстил? На что обольщение, изнасилование там, где ничто и никто не противится беззаконному сладострастию, и в земле, где генерал-губернатор первой и древнейшей столицы смеет отвечать своему человеколюбивому государю, что не должно наказывать и отнимать у помещика жены его крестьянина, для того чтобы не возбудить сим примером и в других ему подобных требовать жен своих от своих помещиков! При чтении сей трагедии я не столько был поражен истиною и справедливостию вымысла поэта, как при представлении. Осуждали автора. За что? Пиеса его есть верное, справедливое и нимало не увеличенное изображение существенности. Оно тягостно, прискорбно для русского; но виноват ли в этом поэт? Разве он, вместе с сим, и не истиннолюбивый изобразитель того, что в самом деле и в законах наших существует; то, что случается беспрестанно и завтра случиться может. Разве история виртуоза Семенова, крепостного кн<язя> Кураки<на> - не хуже, не постыднее для России и человечества? Там, в трагедии Раупаха, страсть ослепляет законами необузданного помещика, и он предается ей. Князь Кур<акин> действовал из корыстолюбия или из пустого тщеславия, или по чувству, варварским правом в нем воспитанному. Exempla sunt odiosa! Но разве Ржевский не продавал недавно танцовщиц и театральных королей, и разве бояры наши не раздавали в великолепно-скучных гостиных своих объявления о продажной труппе актеров и поодиночке?
Трагедия Раупаха сильно действует психологическим наблюдением характера, искаженного, развращенного рабством, в. помещике, а еще более в рабе Осипе. Я понимаю чувство сего несчастного шута и угодника, который мстит за любовницу-невесту, которую отняли у него, чтобы выдать ее силою за конюха; которую он погреб, но еще не забыл после многолетней, в шутовстве и в мщении проведенной жизни!
Этот характер, это чувство в натуре человеческой или, лучше, в натуре раба. Несчастный, он желает, чтобы и другие не были его счастливее, и радуется товариществу, в бедствии, хотя сердце его первоначально и не было чуждо - что я говорю? - было способно любви, и любви страстной, не угасшей ни с временем, ни с рабскою жизнию. Не отнимайте у него того, что ему было дороже жизни, не заставляйте его быть свидетелем ее бесчестия, ее преждевременной смерти и тоски - за конюхом, - Осип остался бы и верным слугою, и добрым мужем, и не находил бы наслаждения в мщении и в несчастии других, ему подобных.
Характер управителя Петрова и привязанность его к господину, верность, ничем не потрясаемая, также в рабской натуре наших старинных, добрых и в страхе господском воспитанных управителей.
Сердиться должно не на автора! Иначе мы будем походить на детей, разбивающих зеркало, в котором видят они свое безобразие... Und doch!
Ich erwerbe mir kein anderes Land, Zum Vaterland, Ware mir auch frei die grosse Wahl!
Но это доказывает только, что и эскимосы любят свою отчизну, что мы любим своих родителей, должны любить их в рубищах, и в парче, и в незаслуженном несчастии, и в оковах, законом и правосудием наложенных, везде и всегда! Отечество!
Когда вздохнем в последний раз, Сей вздох тебе же посвятится!..