Скептицизм и критицизм — В противоположность критицизму, который исследует и анализирует сложившиеся и существующие представления с точки зрения их истинности, исходя при этом из известных логических и научных методов, С. довольствуется тем, что лишь подвергает их сомнению a priori. Неосновательно поэтому считать С. и К. родственными между собою, так как эти два метода ни в чем не совпадают и приводят к различным выводам. В науке С. и К. рассматриваются как два различных метода: первый отвергается как антинаучный метод, второй же является главным нервом науки и приводит к ценным результатам как, напр., историческая критика в историографии (Нибур, Дози), критика нашего познания в философии (Кант), критика библейская в области библейской науки (Спиноза, Астрюк и др.) и т. д. В иудаизме значение имеет преимущественно религиозный С.; он нашел свое классическое выражение в двух книгах Библии. Иов (см.) сомневается в существовании справедливого Божьего Промысла на земле. В существовании и могуществе Бога автор этой книги не сомневается; но, видя, что праведные страдают, a грешники благоденствуют, он приходит к заключению, что Божий Промысел не распространяется на отдельных людей. Господствует не нравственный принцип, а грубая сила. Божья справедливость не проявляется ни в чем. Так как из вавилонского эпоса ο страданиях праведников до нас дошли лишь незначительные отрывки, то трудно судить, насколько в библейской книге Иова сказалось влияние этого эпоса. Во всяком случае библейская книга содержит не одни лишь горькие жалобы на страдания праведников, но и прямые сомнения относительно правильности сложившегося представления ο господстве Провидения Божьего. В книге Иова ответ на этот вопрос дается положительный. В последних главах, где Сам Господь поучает Иова, отмечается чудесная гармония, царящая в природе. A раз во всех явлениях природы наблюдается определенная планомерность, то нельзя предположить, чтобы высший, т. е. нравственный, мир покоился на произволе. Как страдания праведников, так и кажущееся счастье грешников суть звенья в цепи Божественного Промысла на земле. Все имеет свой нравственный смысл, но человек не в состоянии понять все явления земной жизни. — Религиозный скептицизм более ярко выражен в Когелет (см.); эта книга не в поэтической, a скорее в философской форме высказывает сомнения относительно важнейших религиозных представлений. Когелет сомневается в правильности представления ο нравственной цели в человеческой жизни, ο превосходстве человеческой жизни над жизнью животных и ο бессмертии человеческой души. Раз эти представления неверны, то безнадежное сомнение в Промысле Божием овладевает душою человека. Явления человеческой жизни уживаются с идеей Божественного Промысла лишь в том случае, если верить в бессмертие души и уповать, что это трансцендентное существование воздаст по справедливости за все события материальной жизни. Когелет не отрицает этих представлений, но лишь ставит их под сомнение. Перед нами типичный С., который мучительно волнует душу человека. Отрицание в том виде, в каком мы встречаем его в греческой философии, дает, по крайней мере, то удовлетворение, что человек, жизнь которого не имеет нравственного смысла, может предаваться удовольствиям. Но и удовольствие становится жертвой С. автора Когелет. Moжет быть, Божественное возмездие все-таки существует. Когелет не советует предаваться наслаждениям жизни. Последняя потому в высшей степени печальна; лучше умереть, дабы освободиться от всех этих мучительных мыслей, и еще лучше было бы вовсе не родиться. Скептицизм автора Когелет, строго говоря, тоже нельзя назвать философским; правда, он сомневается — черта чисто софистская — и в человеческом знании, но не в правильности познания, а только в нравственной ценности его. Ибо «много знаний причиняют много огорчений» (Когелет, 1, 18). Собственно говоря, С. Когелет направлен вовсе не против познания в философском смысле, a против знания, правильность которого не вызывает сомнений, но которое не приносит пользы человеку. Этот вид С. коренится в этических понятиях, a не во взгляде на теорию познания; он составляет этическую, a не философскую проблему. В новое время представителями скептического направления явились маран Санхец (см.), отрицавший возможность всякого познания, кроме религиозного откровения, и Спиноза (см.). В евр. науке критицизм выдвинут в особенности в трудах Леопольда Цунца, который предпринял опыт создания критической истории еврейского народа и его письменности. Но с появлением истории Иоста и, в особенности, обширной истории евреев Греца Цунц оставил свое намерение. Материалы, подготовленные Цунцом, были им опубликованы в виде отдельных трудов, создавших эру в истории евр. науки и не превзойденных до сих пор. Другим представителем К. в евр. науке является А. Гейгер (см.), y которого не всегда К. вытеснял склонность к остроумным гипотезам. Критицизм нашел выражение в трудах Морица Штейншнейдера и А. Эпштейна. В новейшей евр. литературе заслуживают внимания элементы С. в творчестве М. И. Бердичевского (см.). Последний под влиянием Ницше останавливается на некоторых из связанных со скептицизмом проблемах; y этого писателя преобладает, впрочем, поэтическое вдохновение над философским мышлением. Его С. покоится единственно на чувстве, являясь протестом против общепризнанного, против установленных этических и религиозных ценностей. — Ср. S. Bernfeld, Daat Elohim, passim.
9.