Поездка в Окинский караул (Кропоткин)/Глава V. От Туранского караула до Нуху-Дабана
| ← IV. От Тунки до Ниловой пустыни | Поездка в Окинский караул — V. От Туранского караула до Нуху-Дабана | VI. Водораздел между Иркутом и Окой → |
| Источник: Записки Сибирского отд. Имп. Русского географического об-ва. — 1867. — Кн. 9/10. Библиотека Андрея Бирюкова |
V. ОТ ТУРАНСКОГО КАРАУЛА ДО НУХУ-ДАБАНА
Берега Иркута. — Лавовые холмы. — Оз. Нурай — предел хлебопашества. — Падь Шелун салташа. — Конгломераты у Хангинского караула. — Важность верховьев Иркута в геологическом отношении |
Из Туранского караула, расположенного на довольно широкой котловине, изрезанной остатками старых проток Иркута и поросшей березовыми перелесками, соснами, лиственницами, родом акации (C. jubata) и пионами, мы направились в Хангинский караул. — Дорога пересекает Иркут и идет левым его берегом, то по подгорью, то среди густых лесов. Обнажения попадаются очень редко: переехавши Иркут несколько выше Туранского караула и доехавши до гор, окаймляющих в этом месте долину Иркута, я нашел крупно-кристаллические почти белые известняки, составляющие склон гор, падающих с севера в долину Иркута. Пройдя три версты от этого места, я нашел сиенит, имеющий почти слоистый характер. Тут представился мне овальный отпадок, с левой стороны, состоявший из сиенита, а справа из другой породы метаморфического глинистого сланца; вдоль стены пади, состоявшей из сиенита, идет ряд холмиков из лавы, выступавшей из трещин на спая, или возле спая этих двух пород. Затем верст на 12 не видно обнажений, только в 18-20 верстах от караула Иркут размыл отроги гор из слюдистого тальковатого сланца; тут дорога поднимается на гору и идет над самым Иркутом, который под ногами лошадей бурлит, катя валуны, покрытые белым известковым налетом. Затем не видно обнажений вблизи дороги на далекое расстояние.
Если ниже Туранского караула южные склоны гор, составляющих долину Иркута, и представляют не бедную растительность, зато чем далее поднимаются по Иркуту, тем растительность становится беднее и беднее; видны дикие болота на горах, и тут путник достигает западного предела распространения хлебопашества в долине Иркута, именно возле места, называемого Турай, где попадаются последние пашни туранских бурят в пади, параллельной Иркуту и лежащей между гор, окаймляющих Иркут с севера. До Борохтуйских озер, как говорит г. Шварц[1], хлебопашество, следовательно, не доходит, так как они лежат на высоте и в местности, где хлебопашество невозможно.
Дорога с каждой верстой становится все затруднительнее, после переезда через речку Борохтуй. Подъем по пади ее неудобен, везде грязь от тающих снегов, лес и кочкарник; так как падь идет к востоку, то в ней 23 мая еще были на речке накипи, выдерживавшие коня. Чем дальше, тем заметно становится холоднее, пока, наконец, мы поднялись на хребтик. Тут после перевала через 4 небольших отрога гор, состоящих, судя по обнажениям, из слюдяного сланца и несколько кварцеватого белого известняка, дорога идет вверх по пади Хара-Желга. Все становится холоднее и холоднее — древесная растительность беднее и беднее — остается лишь лиственница и багульник в цвету. Каменья, снега, мхи, все прелести дикой природы. С обеих сторон идут горы, выходящие за верхний предел древесной растительности, и тут открывается вид на Мунку-Сардык, весь в снегах, окруженный второстепенными гольцами, где снег лежит лишь полосами в их лощинах.
После спуска с хребта дорога идет по подгорью северного склона гор, падающих в Иркут. Тут в одной широкой пади, носящей название Шелун-сапшаша (будто камни рубили, пояснил бурят), где сочится ручеек, вы видите по краям пади два огромных ряда каменьев с острыми ребрами, наваленных местами в один ряд[2], местами в два ряда. Камни эти нагромождены как попало, без сортировки. Их расположение — острые ребра и порядок нагромождения — положительно свидетельствуют, что они принесены льдами. Так как эти два каменных ряда занимают слишком небольшое для ледника пространство, не больше 50 м от одного до другого, то всего вероятнее, что они нагромождены при таянии накипями, хотя, с другой стороны, нужно заметить, что теперь тут не бывает больших накипей, и более низкое стояние снеговой линии в прежние времена не невозможно на высоте не менее 5000 ф. (около 1000 над Хангинским караулом) и в широте 52°. Ниже я приведу несколько фактов, наводящих на ту же мысль.
Слюдяные сланцы попадаются почти до самого Хангинского караула, возле которого начинаются озерные образования. Долина Иркута расширяется, и на ровной площади озерных наносов расположен Хангинский караул, из которого виден во всей красе Мунку-Сардык. На север от караула залегают конгломераты или, вернее, громадные толщи (около 50 метров, 165 ф.) плохо слежавшейся гальки и гравия с цементом из красной глины, однородного состава с галькою, теперь наносимою Иркутом, горизонтального наслоения и совершенно рыхлых до того, что они сами расспыпаются. Они начинаются в 4,5 верстах ниже караула и продолжаются верст на 9 выше его по Иркуту. Пласты их лежат с южной стороны на гнейсах и слюдяных сланцах, а с севера на гранитах, кристаллических сланцах и светло-серых известняках, которые, наконец, в 10 верстах от караула становятся преобладающей породой. Так, попадается темно-серый известняк, за ним более твердый — белый, и, наконец, ближе к Белому Иркуту — громадные толщи известкового шпата, организовавшегося в виде крупных светло-оранжевых кристаллов. Он образует целые горы, придающие особый оригинальный характер верховьям Иркута, так как порода очень легко выветривает[ся], образует колокольнеобразные шпицы, иглы, множество пещер и громадные яркие россыпи, падающие к Иркуту. Иркут уносит известняки в своем быстром течении, растворяет их и отлагает известковые налеты на всех валунах, которые ворочают его воды.
Всякий, посещавший горные страны, где путник встречает на каждом шагу лишь метаморфические сланцы и граниты, легко поймет, как трудно проследить напластование и падение пластов и как мало можно полагаться на определенные направления, куда падают пласты, сделанные лишь по одной какой-нибудь линии. Но я решусь обратить внимание читателя на однородность породы по обоим берегам Иркута, полное отсутствие на одном берегу таких пород, которых не было бы на другом, отсутствие, которое одно уже дает возможность предполагать, что в то время, когда Саян уже поднимался, горные породы, составляющие Тункинские Альпы, не могли сохранять своего первоначального положения, так, чтобы над ними оставались другие пресноводные или морские осадки. То же справедливо и для Тункинских Альпов. Но мы не видим этого. Напротив, в верховьях Иркута, где обе цепи сходятся к общему горному узлу Мунку-Сардык, вы не проведете никакой границы между горами по левому и по правому берегу Иркута, — те же породы, свидетельствующие об одновременном поднятии. — И если среди их появляются глубокие лощины Черного и Белого Иркута, то видно, что их долины, особенно Белого Иркута, образовались вследствие размывов, и воды пролагали себе путь именно среди самых мягких, удоборазрушимых пород. Где только встречались препятствия из более твердых пород (слюдяные сланцы и, вероятно, гнейсы ниже Хангинского караула), там образовались озера, и воды Иркута накопляли громадные толщи конгломератов.
Вообще верховья Иркута — пункт чрезвычайно важный для геолога и геогноста, и нужно только пожалеть, что до настоящего времени они так и не обследованы. Геологу предстоит решить вопрос об образовании Саянского хребта и Тункинских Альпов в связи с Китойскими. Несомненно только то, что сравнительное геологическое изучение верховьев Иркута, Китоя, Оки и Белой приведет к решению многих существенных вопросов об образовании горных систем Центральной Азии. Минералог и геогност, конечно, тоже найдут много интересного, — укажу, например, хоть на распространение метаморфизма сквозь громадные толщи известняков и других сланцев, на целые горы из известкового шпата, преимущественно вблизи Мунку-Сардыка. До тех пор, пока явления метаморфизма не будут всесторонне изучены в различных странах света, нельзя ждать положительных ответов на эти вопросы геологии. Можно смело сказать, что геолог, который потратит несколько месяцев на изучение этой страны, не будет жалеть о своем времени, равно как в другой области знания г. Радде собрал в этой местности богатый запас фактов.
Многих удержит боязнь путей сообщения, но кто привык ездить верхом, того не затруднят переезды, — везде они довольно удобны, особенно если Иркут не в прибыле после дождей, и, запасшись провиантом и палаткой, можно смело направляться в верховья Иркута.
Наконец, мы добрались до Белого Иркута, который бешено нес молочные, именно молочные, воды. Он очень неширок, — в три или четыре сажени, но быстрота его невольно заставит задуматься, прежде чем пустишь коня в этот бешеный поток. У слабонервных должна закружится голова, когда конь вступает в воду и его сносит с каждым шагом все ниже и ниже, а глаз не может уследить за движением воды. Если бы моих вожаков не манила маленькая юрта, выстроенная на том берегу для проезжих, то, конечно, они непременно бы остались ждать утра, чтобы переехать Иркут, так как за ночь вода сбывает.