Сахалин (Дорошевич)/Несчастнейшая из женщин/ДО
| ← Женская каторга | Сахалинъ (Каторга) — Несчастнѣйшая изъ женщинъ | Добровольно слѣдующія → |
| Источникъ: Дорошевичъ В. М. I // Сахалинъ. — М.: Товарищество И. Д. Сытина, 1903. — С. 410. |
Отъ пристани до поста Александровскаго около двухъ верстъ. Дорога ведетъ черезъ лѣсокъ. Направо и налѣво отъ дороги, за канавой, тянется хвойная тайга, здѣсь повырубленная и довольно рѣдкая. Въ ямахъ и ложбинкахъ еще лежитъ снѣгъ, а по кочкамъ и на прогалинахъ ужъ лѣзетъ изъ земли «медвѣжье ухо». Его желтый листъ лѣзетъ изъ-подъ земли свернутый въ трубочку и пышно развертывается, словно хочетъ сказать: «любуйтесь, какое я, медвѣжье ухо, красивое».
— Ахъ, чортъ ее возьми! — сказалъ какъ-то одинъ изъ служащихъ, когда я проходилъ съ нимъ мимо лѣска. — Сашка Медвѣдева ужъ станъ свой раскинула. Ишь, и флагъ ея болтается. Ахъ, тварь! Въ этакій-то холодъ.
На одномъ изъ деревьевъ болталась грязная тряпка.
Познакомиться съ Сашкой Медвѣдевой, это значитъ — стать на одну изъ послѣднихъ ступеней человѣческаго паденія.
Сашка Медвѣдева — знаменитость Александровскаго поста. Ее знаютъ всѣ, а ея кліэнтами состоятъ самые нищіе изъ нищихъ каторги: бревнотаски, дровотаски, каторжане, работающіе на кирпичныхъ заводахъ. Сашку Медвѣдеву презираютъ всѣ. Даже самыя послѣднія изъ сахалинскихъ женщинъ говорятъ о ней не иначе, какъ съ омерзѣніемъ. Женщина вообще пользуется небольшимъ почтеніемъ на Сахалинѣ; обыкновенно ихъ зовутъ-таки очень неважнымъ титуломъ, но для Сашки существуетъ особое наименованіе, дальше котораго ужъ презрѣніе итти не можетъ.
Сашкѣ около 45 лѣтъ. Плоское лицо, по которому и не разберешь, было ли оно когда-нибудь хоть привлекательно. Вѣчно мутные глаза. Вѣтеръ, холодъ, непогоды «выдѣлали» кожу на ея лицѣ, и кожа эта кажется похожей на пергаментъ. Одѣта Сашка, конечно, въ отрепье.
Зимой эта почти уже старуха валяется[1] по ночлежнымъ домамъ въ Александровскихъ слободкахъ, — по этимъ ужаснымъ ночлежнымъ домамъ, содержимымъ бывшими тюремными майданщиками. Эти ночлежные дома и по обстановкѣ совсѣмъ тюрьмы. Тѣ же общія нары вдоль стѣнъ, гдѣ вповалку спятъ мужчины, женщины и дѣти. Здѣсь же валяется и Сашка Медвѣдева, «припасая» на завтра на выпивку.
Но какъ только въ воздухѣ повѣетъ холодной и унылой сахалинской весной, Сашка переселяется въ тайгу близъ бойкой и людной дороги отъ пристани къ посту; здѣсь, по образному выраженію гг. служащихъ, «разбиваетъ свой станъ» и выкидываетъ свой флагъ, — вѣшаетъ на одномъ изъ деревьевъ около дороги тряпку.
Это условный знакъ. И вы часто увидите такую сцену. Идетъ себѣ, какъ ни въ чемъ не бывало, по дорогѣ каторжанинъ изъ «вольной тюрьмы», дойдетъ до дерева съ «флагомъ», оглянется — нѣтъ ли кого, грузно перепрыгнетъ черезъ канаву и исчезнетъ въ тайгѣ.
А Сашка сидитъ цѣлый день на полянкѣ, иззябшая, продрогшая и поджидаетъ посѣтителей. Проводя время въ лѣсу, Сашка одичала, и если увидитъ какого-нибудь вольнаго человѣка, не каторжника, бѣжитъ отъ него такъ, какъ мы побѣжали бы, встрѣтившись съ каторжникомъ. Если Сашкѣ приходится нечаянно встрѣтиться съ кѣмъ-нибудь носъ съ носомъ, она боязливо пятится, и тогда въ ея мутныхъ глазахъ отражается такой страхъ, словно ее сейчасъ исколотятъ.
Контрибуція, которую она беретъ со своихъ нищихъ посѣтителей, колеблется отъ двухъ до трехъ коп. Много ли зарабатываетъ Сашка? — Копеекъ 20 въ день, а въ такіе дни, когда, напримѣръ, въ ближнихъ Александровскихъ рудникахъ углекопамъ выдаютъ «проценты» за добытый и проданный уголь, тогда заработокъ Сашки доходитъ копеекъ до сорока.
Такова «Сашка Медвѣдева», эта человѣческая самка, существующая для нищихъ каторги.
Вы думаете, однако, что коснулись ногой ужъ послѣдней ступени человѣческаго паденія. Нѣтъ. Бездонна эта пропасть и трудно сказать, гдѣ та грань, ниже которой не можетъ уже пасть человѣкъ.
И у Сашки есть человѣкъ, къ которому она можетъ относиться съ презрѣніемъ.
Это бродяга Матвѣй. Ея «сожитель». На что нуженъ онъ Сашкѣ, — трудно понять. Можетъ-быть, это просто какая-то безсознательная привычка имѣть «друга». Всѣ отношенія между ними ограничиваются, кажется, только тѣмъ, что они дерутся.
Для бродяги Матвѣя Сашка — средство къ существованію.
Подъ вечеръ Сашка сидитъ на полянкѣ и пересчитываетъ добытыя за день деньги. 16 копеекъ. Еще два посѣтителя, — и можно будетъ отправиться въ какой-нибудь изъ притоновъ на базарѣ и въ задней комнаткѣ медленно, цѣдя черезъ зубы, выпить большую рюмку сильно разбавленнаго водой спирта.
Въ тайгѣ послышался трескъ сучьевъ. Кто-то идетъ. Сашка насторожилась. Трескъ ближе и ближе. Между деревьями, осторожно ступая, крадучись, показывается Матвѣй. Сашка моментально вскакиваетъ на ноги и бросается въ тайгу.
— Стой, дьяволъ! — кричитъ Матвѣй и кидается за ней.
Ужъ изъ этого маневра онъ понялъ, что у Сашки есть деньги.
И начинается это[2] бѣгство, эта[2] травля, эта[2] погоня озвѣрѣвшаго человѣка за оскотинившимся. Борьба этихъ[2] двухъ человѣческихъ существъ за то, кто сегодня выпьетъ рюмку водки.
Сашка бѣжитъ по тайгѣ, старается укрыться въ чащѣ, кружитъ около деревьевъ, пока, зацѣпившись за кочку, истерзанная, изодранная колючими вѣтвями, не падаетъ на землю. Матвѣй наваливается на нее, бьетъ по чемъ ни попадя и вопитъ:
— Отдай деньги.
— Не дамъ! Не дамъ! — кричитъ Сашка и крѣпко зажимаетъ въ кулакѣ свои 16 копеекъ.
Изъ носа у нея идетъ кровь. Матвѣй бьетъ ее кулакомъ по лицу. Но Сашка не разжимаетъ кулака. Матвѣй ломаетъ ей пальцы, давитъ ее колѣнами, крутитъ руки, — пока, наконецъ, отъ нестерпимой боли Сашка не разжимаетъ кулака. Деньги теперь въ кулакѣ Матвѣя.
Ударивъ ее еще разъ, усталый Матвѣй поднимается. Но Сашка моментально вскакиваетъ и, словно собака, схватываетъ его зубами за руку. Матвѣй оттаскиваетъ ее за волосы, кидаетъ на землю и изо всей силы ударяетъ ногой въ животъ:
— Сдыхай, проклятая.
Сашка валится замертво. Въ кровь избитая, окровавленная Сашка приходитъ въ себя, потому что кто-то толкаетъ ее ногой.
— Вставай, что ли. Да утрись хоть, окаянная. Погляди, на что рожа похожа.
Передъ ней «посѣтитель». Сашка принимается вытирать слезы, кровь и грязь, смѣшавшіяся на ея лицѣ.
Я не разъ спрашивалъ себя, что это за отношенія. Что ей этотъ Матвѣй? — Сожитель? Другъ? Человѣкъ, къ которому она привыкла?
Сама Сашка отлично опредѣлила это въ разговорѣ со мной:
— Постоянный грабитель.
Такъ и живутъ на свѣтѣ Сашка съ ея «постояннымъ грабителемъ».
И это тоже называется «жизнью».