Это чрезвычайно шло къ ея Греческому лицу и къ чернымъ бровямъ. Я торжествовала, когда мои сатирическія замѣчанія наводили улыбку на это правильное и скучающее лице.
Полина чрезвычайно много читала, и безъ всякаго разбора. Ключъ отъ библіотеки отца ея былъ у ней. Библіотека большею частію состояла изъ сочиненій писателей ХVII вѣка. Французская словесность, отъ Монтескьё до романовъ Кребильйона, была ей знакома. Руссо знала она наизусть. Въ библіотекѣ не было ни одной Русской книги, кромѣ сочиненій Сумарокова, которыхъ Полина никогда не раскрывала. Она сказывала мнѣ, что съ трудомъ разбирала Русскую печать, и вѣроятно ничего по-Русски не читала, не исключая и стишковъ, поднесенныхъ ей Московскими стихотворцами. —
Здѣсь позволю себѣ маленькое отступленіе. Вотъ уже, слава Богу, лѣтъ тридцать какъ бранятъ насъ бѣдныхъ за то, что мы по-Русски не читаемъ, и неумѣемъ (будто бы) изъясняться на Отечественномъ языкѣ: (NB: Автору «Юрія Милославскаго» грѣхъ повторять пошлыя обвиненія. Мы всѣ прочли его и, кажется, одной изъ насъ обязанъ онъ и переводомъ своего романа на Французскій языкъ) Дѣло въ томъ, что мы и рады бы читать по-Русски; но словесность наша кажется нестарѣе Ломоносова и чрезвычайно еще ограничена. Она, конечно, представляетъ намъ нѣсколько отличныхъ поэтовъ, но не льзя же ото всѣхъ читателей требовать исключительной охоты къ стихамъ.
