ханіемъ и опять поднесъ къ гладкому мѣсту, находившемуся между двухъ щекъ; но носъ никакимъ образомъ не держался.
«Ну! ну же! полѣзай, дуракъ!» говорилъ онъ ему. Но носъ былъ какъ деревянный, и падалъ на столъ съ такимъ страннымъ звукомъ, какъ будто бы пробка. Лицо майора судорожно скривилось. «Не уже ли онъ не прирастетъ?» говорилъ онъ въ испугѣ. Но сколько разъ ни подносилъ онъ его на его же собственное мѣсто, стараніе было попрежнему неуспѣшно.
Онъ кликнулъ Ивана, и послалъ его за докторомъ, который занималъ въ томъ же самомъ домѣ лучшую квартиру въ бель-этажѣ. Докторъ этотъ былъ видный изъ себя мужчина, имѣлъ прекрасные смолистые бакенбарды, свѣжую, здоровую докторшу, ѣлъ поутру свѣжія яблоки и держалъ ротъ въ необыкновенной чистотѣ, полоща его каждое утро почти три четверти часа и шлифуя зубы пятью разныхъ родовъ щеточками. Докторъ явился въ ту же минуту. Спросивши, какъ давно случилось несчастіе, онъ поднялъ майора Ковалева за подбородокъ и далъ ему большимъ пальцемъ щелчка въ то самое мѣсто, гдѣ прежде былъ носъ, такъ что майоръ долженъ былъ откинуть свою голову назадъ съ такою силою, что ударился затылкомъ въ стѣну. Медикъ сказалъ, что это ничего, и посовѣтовавши отодвинуться немного отъ стѣны, велѣлъ ему перегнуть голову сначала на правую сторону, и пощупавши то мѣсто, гдѣ прежде былъ носъ, сказалъ: «Гм!» Потомъ велѣлъ
