— Закусите-ка... Рюмку рябиновой?
Въ первые два визита визитеръ, обыкновенно, разбирается въ напиткахъ и закускахъ чрезвычайно тонко: онъ сначала выпьетъ померанцевой и закуситъ кусочкомъ икры; потомъ зубровки и — ветчины; напослҍдокъ — рюмку коньяку и отвҍдаетъ кулича.
Отъ коньяку поморщится, а куличъ похвалить.
Слҍдующіе визиты усыпляютъ въ визитерҍ чувство излишней изысканности: сначала онъ пьетъ какой нибудь ликеръ, закусываетъ омаромъ, а потомъ переходитъ на простую водку, заҍдая ее сахарнымъ розаномъ съ кулича.
И чҍмъ дальше — тҍмъ вкусъ его дҍлается менҍе изысканнымъ, но болҍе прихотливымъ, идя рука-объ-руку съ разсҍяностью.
Налитое по ошибкҍ, вмҍсто бҍлаго вина, прованское масло онъ хочетъ закусить ветчиной; но рука его попадаетъ немного дальше, отщипываетъ кусокъ разноцвҍтной бумажной бахромы съ окорока и отправляетъ это красивое произведеніе хозяйскаго сынишки — въ ротъ.
— Хорошая семга,- — одобрительно киваетъ головой визитеръ, прожевывая бумагу. — По... чемъ продавали?
Потомъ онъ неистово хохочетъ самъ надъ собой, объясняя всҍмъ, какъ онъ ошибся, сказавъ вмҍсто «покупали» — «продавали»...
Онъ замҍчаетъ свои ошибки и спҍшитъ сознаться въ нихъ. Это его безспорное достоинство. И хохочетъ онъ, съ открытымъ ртомъ, изъ котораго торчитъ полусъҍденная разноцвҍтная бумага, а галстухъ уже успҍлъ передвинуться и пряжка, какъ живая, пляшетъ на груди, въ тактъ смҍху веселаго хозяина.
----
На первыхъ визитахъ хозяева дома еще дҍлаютъ кое-какія попытки завязать съ визитеромъ бесҍду.
Пріемъ одинъ и тотъ же:
— Въ какой церкви были у заутрени?
— Въ соборҍ.
— Закусите-ка... Рюмку рябиновой?
В первые два визита визитёр, обыкновенно, разбирается в напитках и закусках чрезвычайно тонко: он сначала выпьет померанцевой и закусит кусочком икры; потом зубровки и — ветчины; напоследок — рюмку коньяку и отведает кулича.
От коньяку поморщится, а кулич похвалит.
Следующие визиты усыпляют в визитёре чувство излишней изысканности: сначала он пьёт какой-нибудь ликёр, закусывает омаром, а потом переходит на простую водку, заедая её сахарным розаном с кулича.
И чем дальше — тем вкус его делается менее изысканным, но более прихотливым, идя рука-об-руку с рассеяностью.
Налитое по ошибке, вместо белого вина, прованское масло он хочет закусить ветчиной; но рука его попадает немного дальше, отщипывает кусок разноцветной бумажной бахромы с окорока и отправляет это красивое произведение хозяйского сынишки — в рот.
— Хорошая семга,- — одобрительно кивает головой визитёр, прожёвывая бумагу. — По... чём продавали?
Потом он неистово хохочет сам над собой, объясняя всем, какъ онъ ошибся, сказавъ вмҍсто «покупали» — «продавали»...
Он замечает свои ошибки и спешит сознаться в них. Это его бесспорное достоинство. И хохочет он, с открытым ртом, из которого торчит полусъеденная разноцветная бумага, а галстух уже успел передвинуться и пряжка, как живая, пляшет на груди, в такт смеху веселого хозяина.
----
На первых визитах хозяева дома ещё делают кое-какие попытки завязать с визитёром беседу.
Приём один и тот же:
— В какой церкви были у заутрени?
— В соборе.
