тетамъ. На этомъ основаніи, по прочтеніи министерской записки, ректоръ (Андр. Ник. Бекетовъ) обратился къ совѣту съ вопросомъ, не найдетъ ли онъ нужнымъ обратиться къ г. министру съ просьбой отмѣнить выслушанное рѣшеніе. Но прежде чѣмъ совѣтъ могъ высказаться, я съ своей стороны обратился къ нему съ просьбой не дѣлать этого, такъ какъ уступка со стороны г. министра имѣла бы значеніе оказанной милости, а милость я могу принимать только отъ государя, но никакъ не отъ министра. Много лѣтъ спустя, уже въ Москвѣ, къ немалому моему огорченію и, конечно, безъ вѣдома съ моей стороны меня все-таки произвели въ заслуженные, и я такимъ образомъ лишился желаннаго мною оригинальнаго званія «незаслуженнаго профессора», несмотря на 40 лѣтъ профессорства.
Изъ внѣ-университетскихъ событій за время моего пребыванія въ Петербургѣ слѣдуетъ отмѣтить послѣдній юбилей Грубера, 25-лѣтній юбилей С. П. Боткина и банкетъ въ честь генерала Радецкаго по окончаніи послѣдней турецкой войны.
У насъ, въ Россіи, Груберъ вполнѣ заслуживалъ юбилеевъ рѣдкимъ въ нашей странѣ трудолюбіемъ и примѣрнымъ выполненіемъ принятыхъ на себя обязанностей. Имѣя, кромѣ того, наивность измѣрять свои ученыя заслуги числомъ находимыхъ имъ ежегодно аномалій, онъ считалъ юбилеи заслуженною данью его учености и страстно любилъ эти праздники съ ихъ хвалебными рѣчами и подношеніями. Зная за нимъ эту слабость, друзья и почитатели устроили ему за 45 лѣтъ его профессорства въ Россіи три юбилея, и всѣ три, со всѣми документами, онъ описалъ самъ на нѣмецкомъ языкѣ и издалъ въ Вѣнѣ. Юбилеи Грубера начинались привѣтствіями подчиненныхъ въ анатомическомъ театрѣ; за ними слѣдовалъ пріемъ депутацій въ одной изъ залъ медицинской академіи; отсюда праздникъ переносился для друзей на его квартиру и заканчивался юбилейнымъ обѣдомъ, на который онъ являлся торжественно, подъ ручку съ своей вѣрной Густи, которая шла счастливая, съ букетомъ въ рукахъ, сіяньемъ на лицѣ и слезами на глазахъ. Счастье честнаго труженика Грубера и его милой вѣрной жены было прямо-таки трогательно.
Юбилей Боткина носилъ иной характеръ и былъ, по моему мнѣнію, испорченъ извѣстной пышностью и тѣмъ, что празднику былъ приданъ характеръ чествованія юбиляра не столько ученымъ сословіемъ, сколько народомъ и его представителемъ, городскимъ головой, словно званіе Боткина, какъ гласнаго думы, шло впереди его ученыхъ заслугъ. Праздникъ въ залѣ городской думы начался музыкальной кантатой, сочиненной на этотъ случай Балакиревымъ,
