— Не боишься потолстѣть?
— Человѣкъ, хересу! — сказалъ Вронскій, не отвѣчая, и, переложивъ книгу на другую сторону, продолжалъ читать.
Пухлый офицеръ взялъ карту винъ и обратился къ молоденькому офицеру:
— Ты самъ выбери, что будемъ пить, — сказалъ онъ, подавая ему карту и глядя на него.
— Пожалуй, рейнвейну, — сказалъ молодой офицеръ, робко косясь на Вронскаго и стараясь поймать пальцами чуть отросшіе усики. Видя, что Вронскій не оборачивается, молодой офицеръ всталъ.
— Пойдемъ въ бильярдную, — сказалъ онъ.
Пухлый офицеръ покорно всталъ, и они направились къ двери.
Въ это время въ комнату вошелъ высокій и статный ротмистръ Яшвинъ и, кверху, презрительно кивнувъ головой двумъ офицерамъ, подошелъ къ Вронскому.
— А! вотъ онъ! — крикнулъ онъ, крѣпко ударивъ его своею большою рукой по погону. Вронскій оглянулся сердито, но тотчасъ же лицо его просіяло свойственною ему спокойною и твердою лаской.
— Умно, Алеша, — сказалъ ротмистръ громкимъ баритономъ. — Теперь поѣшь и выпей одну рюмочку.
— Да не хочется ѣсть.
— Вотъ неразлучные, — прибавилъ Яшвинъ, насмѣшливо глядя на двухъ офицеровъ, которые выходили въ это время изъ комнаты. И онъ сѣлъ подлѣ Вронскаго, согнувъ острыми углами свои, слишкомъ длинныя по высотѣ стульевъ, стегна и голени въ узкихъ рейтузахъ. — Что жъ ты вчера не заѣхалъ въ красненскій театръ? Нумерова совсѣмъ не дурна была. Гдѣ ты былъ?
— Я у Тверскихъ засидѣлся, — сказалъ Вронскій.
— А! — отозвался Яшвинъ.
Яшвинъ, игрокъ, кутила и не только человѣкъ безъ всякихъ правилъ, но съ безнравственными правилами, — Яшвинъ былъ
