которомъ все было опредѣлено, отдавался весь своему чувству, и чувство это все сильнѣе и сильнѣе привязывало его къ ней.
Еще въ передней онъ услыхалъ ея удаляющіеся шаги. Онъ понялъ, что она ждала его, прислушивалась и теперь вернулось въ гостиную.
— Нѣтъ! — вскрикнула она, увидавъ его, и при первомъ звукѣ ея голоса слезы вступили ей въ глаза, — нѣтъ, если это такъ будетъ продолжаться, то это случится еще гораздо, гораздо прежде!
— Что, мой другъ?
— Что? Я жду, мучаюсь, часъ, два… Нѣтъ, я не буду!.. Я не могу ссориться съ тобой. Вѣрно ты не могъ. Нѣтъ, не буду!
Она положила обѣ руки на его плечи и долго смотрѣла на него глубокимъ, восторженнымъ и вмѣстѣ испытующимъ взглядомъ. Она изучала его лицо за то время, которое она не видала его. Она, какъ и при всякомъ свиданіи, сводила въ одно свое воображаемое представленіе о немъ (несравненно лучшее, невозможное въ дѣйствительности) съ нимъ, какимъ онъ былъ.
— Ты встрѣтилъ его? — спросила она, когда они сѣли у стола подъ лампой. — Вотъ тебѣ наказаніе за то, это опоздалъ.
— Да, но какъ же? Онъ долженъ былъ быть въ совѣтѣ?
— Онъ былъ и вернулся, и опять поѣхалъ куда-то. Но это ничего. Не говори про это. Гдѣ ты былъ? Все съ принцемъ?
Она знала всѣ подробности его жизни. Онъ хотѣлъ сказать, что не спалъ всю ночь и заснулъ, но, глядя на ея взволнованное и счастливое лицо, ему совѣстно стало. И онъ сказалъ, что ему надо было ѣхать дать отчетъ объ отъѣздѣ принца.
— Но теперь кончилось? Онъ уѣхалъ?
— Слава Богу, кончилось. Ты не повѣришь, какъ мнѣ невыносимо было это.
