(Это скорѣе роды какіе-нибудь, |
Итакъ, вотъ основныя черты поэзіи Уольта Уитмана. Онъ поэтъ личности, безконечности жизни, и гармонической связи всѣхъ личныхъ отдѣльностей съ Міровымъ Цѣлымъ. Личность—это зерно жизни. Это—фундаментъ. Но этотъ фундаментъ, слагаясь съ однородными сущностями въ одну цѣльность, образуетъ зданіе, легкимъ шпилемъ убѣгающее въ безконечное небо, гдѣ дышутъ безсмертныя звѣзды. Уитманъ видитъ душу за всѣми явленіями; за свѣтлыми и темными тканями жизни онъ видитъ Единое Цѣлое. Религія Уитмана—космическій энтузіазмъ, тотъ неистощимый міровой восторгъ, которому не скучно, и не трудно, и не утомительно создавать все новыя и новыя сцѣпленья планетъ, и каждый мигъ благословлять рождающую тьму, исполненную тайнъ, и въ каждомъ новомъ цвѣткѣ ежеминутно торжествовать первое утро Мірозданія.
Если мы бросимъ общій взглядъ на поэтическіе лики двухъ сладкогласныхъ геніевъ мечты, Шелли и Эдгара По, мы увидимъ что въ жизнерадостномъ творчествѣ Шелли есть то же магнетическое „что-то“, что плѣняетъ насъ въ мрачномъ поэтѣ Ворона, Морэллы, и Лигейи. Они оба представляются намъ не людьми, а демонами, въ глазахъ которыхъ горитъ нездѣшній странный свѣтъ.
(Это скорее роды какие-нибудь, |
Итак, вот основные черты поэзии Уольта Уитмана. Он поэт личности, бесконечности жизни, и гармонической связи всех личных отдельностей с Мировым Целым. Личность — это зерно жизни. Это — фундамент. Но этот фундамент, слагаясь с однородными сущностями в одну цельность, образует здание, легким шпилем убегающее в бесконечное небо, где дышат бессмертные звезды. Уитман видит душу за всеми явлениями; за светлыми и темными тканями жизни он видит Единое Целое. Религия Уитмана — космический энтузиазм, тот неистощимый мировой восторг, которому не скучно, и не трудно, и не утомительно создавать всё новые и новые сцепленья планет, и каждый миг благословлять рождающую тьму, исполненную тайн, и в каждом новом цветке ежеминутно торжествовать первое утро Мироздания.
Если мы бросим общий взгляд на поэтические лики двух сладкогласных гениев мечты, Шелли и Эдгара По, мы увидим что в жизнерадостном творчестве Шелли есть то же магнетическое «что-то», что пленяет нас в мрачном поэте Ворона, Морэллы, и Лигейи. Они оба представляются нам не людьми, а демонами, в глазах которых горит нездешний странный свет.
