«Мнѣ первымъ мужемъ былъ купецъ богатый,
Вторымъ поэтъ, а третьимъ жалкій мимъ,
Четвертымъ консулъ, нынѣ евнухъ пятый,
Но кесарь самъ меня сосваталъ съ нимъ.
Была любима я владыкой міра,
Но мнѣ былъ любъ одинъ нубійскій рабъ,
Не жду надъ гробомъ лести univira,
Для многихъ поясъ мой былъ слишкомъ слабъ.
Но ты, мой другъ, мизіецъ мой стыдливый!
Навѣкъ, навѣкъ тебѣ я предана.
Не вѣрь, дитя, что женщины всѣ лживы:
Межъ ними вѣрная нашлась одна!»
Такъ говорила, не дыша, блѣднѣя,
Матрона Лидія, какъ въ смутномъ снѣ;
Забывъ, что вся взволнована Помпея,
Что надъ Везувіемъ лазурь въ огнѣ.
«Мне первым мужем был купец богатый,
Вторым поэт, а третьим жалкий мим,
Четвертым консул, ныне евнух пятый,
Но кесарь сам меня сосватал с ним.
Была любима я владыкой мира,
Но мне был люб один нубийский раб,
Не жду над гробом лести univira,
Для многих пояс мой был слишком слаб.
Но ты, мой друг, мизиец мой стыдливый!
Навек, навек тебе я предана.
Не верь, дитя, что женщины все лживы:
Меж ними верная нашлась одна!»
Так говорила, не дыша, бледнея,
Матрона Лидия, как в смутном сне;
Забыв, что вся взволнована Помпея,
Что над Везувием лазурь в огне.
