вилась рабыней, чтобы раздѣлить участь своего дитяти[1].
Та же самая общительность встрѣчается у готтентотовъ, которые немногимъ превосходятъ бушменовъ по развитію. Лёббокъ говоритъ объ нихъ какъ о „самыхъ грязныхъ животныхъ“, и они, дѣйствительно, очень грязны. Все ихъ одѣяніе состоитъ изъ повѣшенной на шею звѣриной шкуры, которую носятъ, пока она не распадется въ куски; а ихъ хижины состоятъ изъ нѣсколькихъ жердей, связанныхъ концами и покрытыхъ цыновками, при чемъ внутри хижинъ нѣтъ ровно никакой обстановки. Хотя они держатъ быковъ и овецъ и, кажется, были знакомы съ употребленіемъ желѣза, уже до встречи съ европейцами, тѣмъ не менѣе они до сихъ поръ стоятъ на одной изъ самыхъ низкихъ ступеней человѣческаго развитія. И все же европейцы, которые были близко знакомы съ ихъ жизнью, съ великой похвалою отзывались объ ихъ общительности и готовности помогать другъ другу. Если дать что-нибудь готтентоту, онъ тотчасъ же дѣлитъ полученное между всѣми присутствующими—обычай, который, какъ извѣстно, поразилъ также Дарвина у обитателей Огненной Земли. Готтентотъ не можетъ ѣсть одинъ, и какъ бы онъ ни былъ голоденъ, онъ подзываетъ прохожихъ и дѣлится съ ними своей пищей. И когда Кольбенъ выразилъ по этому поводу свое удивленіе, ему отвѣтили: «таковъ обычай у готтентотовъ». Но этотъ обычай свойственъ не однимъ готтентотамъ: это—почти повсемѣстный обычай, отмѣченный путешественниками у всѣхъ „дикарей“. Кольбенъ, хорошо знавшій готтентотовъ и не обходившій молчаніемъ ихъ недостатковъ, не можетъ нахвалиться ихъ родовою нравственностью.
„Данное ими слово—для нихъ священно“,—пишетъ онъ. „Они совершенно незнакомы съ испорченностью и вѣроломствомъ Европы“. „Они живутъ очень мирно и рѣдко воюютъ со своими сосѣдями“. Они „полны мягкости и добродушія во взаимныхъ отношеніяхъ… Однимъ изъ величайшихъ удовольствій для готтентотовъ является обмѣнъ подарками и услугами“. „По своей честности, по быстротѣ и точности отправленія правосудія, по цѣ-
- ↑ Elisée Reclus, «Géographie Universelle», XIII, 475.
вилась рабыней, чтобы разделить участь своего дитяти[1].
Та же самая общительность встречается у готтентотов, которые немногим превосходят бушменов по развитию. Лёббок говорит о них как о «самых грязных животных», и они, действительно, очень грязны. Всё их одеяние состоит из повешенной на шею звериной шкуры, которую носят, пока она не распадется в куски; а их хижины состоят из нескольких жердей, связанных концами и покрытых циновками, причём внутри хижин нет ровно никакой обстановки. Хотя они держат быков и овец и, кажется, были знакомы с употреблением железа, уже до встречи с европейцами, тем не менее они до сих пор стоят на одной из самых низких ступеней человеческого развития. И всё же европейцы, которые были близко знакомы с их жизнью, с великой похвалою отзывались об их общительности и готовности помогать друг другу. Если дать что-нибудь готтентоту, он тотчас же делит полученное между всеми присутствующими — обычай, который, как известно, поразил также Дарвина у обитателей Огненной Земли. Готтентот не может есть один, и как бы он ни был голоден, он подзывает прохожих и делится с ними своей пищей. И когда Кольбен выразил по этому поводу своё удивление, ему ответили: «таков обычай у готтентотов». Но этот обычай свойствен не одним готтентотам: это — почти повсеместный обычай, отмеченный путешественниками у всех «дикарей». Кольбен, хорошо знавший готтентотов и не обходивший молчанием их недостатков, не может нахвалиться их родовою нравственностью.
«Данное ими слово — для них священно», — пишет он. «Они совершенно незнакомы с испорченностью и вероломством Европы». «Они живут очень мирно и редко воюют со своими соседями». Они «полны мягкости и добродушия во взаимных отношениях… Одним из величайших удовольствий для готтентотов является обмен подарками и услугами». «По своей честности, по быстроте и точности отправления правосудия, по це-
- ↑ Elisée Reclus, «Géographie Universelle», XIII, 475.
