крѣпостного труда на крестьянъ и присвоить себѣ тѣ права, которыя раньше принадлежали деревенской общинѣ (подати, выморочныя имущества, налоги на наслѣдства и браки), крестьяне, тѣмъ не менѣе, удержали за собой два основныхъ общинныхъ права: общинное владѣніе землей и собственные суды. Въ былыя времена, когда король посылалъ своего фогта (судья) въ деревню, крестьяне встрѣчали послѣдняго съ цвѣтами въ одной рукѣ и оружіемъ въ другой, и задавали ему вопросъ — какой законъ намѣренъ онъ примѣнять: тотъ ли, который онъ найдетъ въ деревнѣ, или тотъ, который онъ принесъ съ собой? Въ первомъ случаѣ ему вручали цвѣты и принимали его, а во второмъ — вступали съ нимъ въ бой.[1] Теперь же крестьянамъ приходилось принимать судью, посылаемаго королемъ или феодальнымъ владѣльцемъ, такъ какъ не принять его они не могли; но они все-таки сохраняли юрисдикцію мірского схода и сами назначали шесть, семь, или двѣнадцать судей, которые дѣйствовали совмѣстно съ судьею феодальнаго владѣльца въ присутствіи мірского схода, въ качествѣ посредниковъ или лицъ, „находящихъ приговоръ“. Въ большинствѣ случаевъ, королевскому или феодальному судьѣ не оставалось даже ничего другого, какъ только подтвердить рѣшеніе общинныхъ судей и получить обычный штрафъ (fred). Это драгоцѣнное право собственной юрисдикціи, которое въ то время влекло за собой и право на собственную администрацію и на собственное законодательство, сохранилось среди всѣхъ столкновеній, и войнъ, и даже законники, которыми окружилъ себя Карлъ Великій, не могли уничтожить это право: они были вынуждены подтвердить его. Въ то же самое время, во всѣхъ дѣлахъ, касавшихся общинныхъ владѣній, мірской сходъ удерживалъ за собой верховное право и, какъ было показано Мауреромъ, онъ часто требовалъ подчиненія себѣ со стороны самого феодальнаго владѣльца, въ дѣлахъ, касавшихся земли. Самое сильное развитіе феодализма не могло сломить этого сопротивленія; деревенская община твердо держалась за свои права; и когда, въ девятомъ и десятомъ столѣтіяхъ, нашествія
- ↑ Dr. F. Dahn, «Urgeschichte der germanischen und romanischen Völker», Berlin, 1881, т. 1, 96.
крепостного труда на крестьян и присвоить себе те права, которые раньше принадлежали деревенской общине (подати, выморочные имущества, налоги на наследства и браки), крестьяне, тем не менее, удержали за собой два основных общинных права: общинное владение землёй и собственные суды. В былые времена, когда король посылал своего фогта (судья) в деревню, крестьяне встречали последнего с цветами в одной руке и оружием в другой, и задавали ему вопрос — какой закон намерен он применять: тот ли, который он найдёт в деревне, или тот, который он принёс с собой? В первом случае ему вручали цветы и принимали его, а во втором — вступали с ним в бой.[1] Теперь же крестьянам приходилось принимать судью, посылаемого королём или феодальным владельцем, так как не принять его они не могли; но они всё-таки сохраняли юрисдикцию мирского схода и сами назначали шесть, семь, или двенадцать судей, которые действовали совместно с судьёю феодального владельца в присутствии мирского схода, в качестве посредников или лиц, «находящих приговор». В большинстве случаев, королевскому или феодальному судье не оставалось даже ничего другого, как только подтвердить решение общинных судей и получить обычный штраф (fred). Это драгоценное право собственной юрисдикции, которое в то время влекло за собой и право на собственную администрацию и на собственное законодательство, сохранилось среди всех столкновений, и войн, и даже законники, которыми окружил себя Карл Великий, не могли уничтожить это право: они были вынуждены подтвердить его. В то же самое время, во всех делах, касавшихся общинных владений, мирской сход удерживал за собой верховное право и, как было показано Маурером, он часто требовал подчинения себе со стороны самого феодального владельца, в делах, касавшихся земли. Самое сильное развитие феодализма не могло сломить этого сопротивления; деревенская община твёрдо держалась за свои права; и когда, в девятом и десятом столетиях, нашествия
- ↑ Dr. F. Dahn, «Urgeschichte der germanischen und romanischen Völker», Berlin, 1881, т. 1, 96.
