Вслѣдствіе этого споръ долженъ быть сведенъ исключительно къ человѣческимъ институціямъ; и въ детальномъ обсужденіи каждаго отдѣльнаго слѣда каждой древней институціи, въ связи со всѣмъ тѣмъ, что намъ извѣстно о каждой другой институціи того же самаго народа или того же самаго рода, лежитъ главная сила аргументаціи школы, которая утверждаетъ, что патріархальная семья явилась институціей сравнительно поздняго происхожденія.
Действительно, у первобытныхъ племенъ имѣется цѣлый кругъ институцій, которыя становятся вполнѣ понятными, если мы примемъ идеи Бахофена и Моргана, и которыя безъ нихъ совершенно необъяснимы. Таковы: коммунистическая жизнь рода, пока онъ не распался на отдѣльныя отеческія семьи; жизнь въ длинныхъ домахъ и жизнь классами, занимающими отдѣльные «длинные дома», соответственно возрасту и степени принятія (иниціаціи) юношей въ составъ рода (Миклухо-Маклай, H. Schurz); ограниченія личнаго накопленія имущества, нѣсколько образчиковъ которыхъ было дано выше, въ текстѣ и въ одномъ изъ Приложеній; тотъ фактъ, что женщины, взятыя изъ другого рода, прежде чѣмъ перейти въ частную собственность, являются собственностью всего рода: и многія подобныя институціи разобранныя Леббокомъ. Этотъ обширный кругъ учрежденій и обычаевъ, постепенно приходившихъ въ упадокъ и окончательно исчезнувшихъ въ той фазѣ человѣческаго развитія, которая характеризуется деревенскою общиною, находится въ полномъ согласіи съ теоріею «родового, стаднаго брака»; но школа патріархальной семьи проходитъ мимо нихъ, почти не обращая на нихъ никакого вниманія. Такой путь обсужденія извѣстнаго вопроса, конечно, неправиленъ. У первобытныхъ людей не было такого наслоенія, или существованія разновременныхъ институцій, какое существуетъ у насъ. У нихъ была лишь одна институція, родъ, который включалъ всѣ взаимныя отношенія членовъ рода. Брачныя отношенія и отношенія, связанныя съ владѣніемъ, являются родовыми отношеніями. А потому, мы могли бы, по крайней мѣрѣ, ожидать отъ защитниковъ теоріи патріархальной семьи, что они укажутъ намъ, какимъ образомъ вышеупомянутый кругъ институцій (позднѣе исчезнувшій) могъ существовать въ обществахъ людей, которые жили бы подъ системою противоречащею подобнымъ институціямъ, т. е. подъ системою отдѣльныхъ семей, управляемыхъ каждая своимъ главою семьи.
Вследствие этого спор должен быть сведен исключительно к человеческим институциям; и в детальном обсуждении каждого отдельного следа каждой древней институции, в связи со всем тем, что нам известно о каждой другой институции того же самого народа или того же самого рода, лежит главная сила аргументации школы, которая утверждает, что патриархальная семья явилась институцией сравнительно позднего происхождения.
Действительно, у первобытных племен имеется целый круг институций, которые становятся вполне понятными, если мы примем идеи Бахофена и Моргана, и которые без них совершенно необъяснимы. Таковы: коммунистическая жизнь рода, пока он не распался на отдельные отеческие семьи; жизнь в длинных домах и жизнь классами, занимающими отдельные «длинные дома», соответственно возрасту и степени принятия (инициации) юношей в состав рода (Миклухо-Маклай, H. Schurz); ограничения личного накопления имущества, несколько образчиков которых было дано выше, в тексте и в одном из Приложений; тот факт, что женщины, взятые из другого рода, прежде чем перейти в частную собственность, являются собственностью всего рода: и многие подобные институции разобранные Леббоком. Этот обширный круг учреждений и обычаев, постепенно приходивших в упадок и окончательно исчезнувших в той фазе человеческого развития, которая характеризуется деревенскою общиною, находится в полном согласии с теориею «родового, стадного брака»; но школа патриархальной семьи проходит мимо них, почти не обращая на них никакого внимания. Такой путь обсуждения известного вопроса, конечно, неправилен. У первобытных людей не было такого наслоения, или существования разновременных институций, какое существует у нас. У них была лишь одна институция, род, который включал все взаимные отношения членов рода. Брачные отношения и отношения, связанные с владением, являются родовыми отношениями. А потому, мы могли бы, по крайней мере, ожидать от защитников теории патриархальной семьи, что они укажут нам, каким образом вышеупомянутый круг институций (позднее исчезнувший) мог существовать в обществах людей, которые жили бы под системою, противоречащею подобным институциям, т. е. под системою отдельных семей, управляемых каждая своим главою семьи.
