всегда лѣтомъ переполнены, а на поплавкахъ пьютъ чай вокругъ самовара, обѣдаютъ, ѣдятъ только что пойманную камбалу, любители сами ловятъ рыбу въ бухтѣ на удочки и потомъ на поплавкѣ же заказываютъ уху изъ рыбы собственнаго улова. Какая тутъ крѣпость, какія тутъ пушки? На нихъ никто никогда не смотрѣлъ, про войну никто никогда не думалъ.
Здѣсь всѣ другъ друга знаютъ: и пріѣзжіе мѣстныхъ и мѣстные пріѣзжихъ и всѣ вмѣстѣ знаютъ хозяина гостинницы „Грандъ-отель“ съ его тремя лакеями: Семеномъ, Петромъ и Яковомъ, и всѣхъ вмѣстѣ знаетъ хозяинъ гостинницы, самъ балаклавецъ и балаклавскій домовладѣлецъ — съ незапамятныхъ временъ имѣетъ онъ здѣсь на набережной собственную гостинницу двухъ-этажную, каменную, съ поплавкомъ на бухтѣ, и только что въ прошломъ году надстроилъ третій этажъ — говорили, что въ Крыму желѣзная дорога пройдетъ и Балаклава курортомъ будетъ — ждать въ этомъ году барышей…
Но весенній сезонъ не удался нынче: молодежь запоздала — экзамены что ли затянулись — мало было пріѣзжихъ съ весны и только въ іюлѣ начали съѣзжаться.
Къ этому времени и новую площадку надъ бухтой для оркестра выстроили: играй, музыка! И только что второй годъ, какъ электрическое освѣщеніе завели — очень ужъ курортомъ-то Балаклавѣ, — простой рыбачкѣ, быть захотѣлось — чтобы все какъ у людей!
А зачѣмъ Балаклавѣ и музыка, когда она хороша и безъ музыки, она сама — какъ музыка въ лунную ночь или музыка въ темную, бархатную южную ночь, когда въ кольцѣ горъ, какъ въ исполинской чашѣ неподвижно, какъ темное масло, лежитъ ея синяя бухта и отражаются въ густой зеркальной водѣ сказочно-красивыя виллы, съ одной стороны, и рыбацкіе домики — съ другой, и золотыми змѣйками горятъ, словно уходя въ глубину морскую, отраженные въ бухтѣ огоньки береговъ! Венеція!.. Да и скажите, чѣмъ же, въ самомъ дѣлѣ, это ваша прославленная Венеція лучше Балаклавы? развѣ что только дворцомъ дожей, да и тотъ похожъ на виллу инженера Александра Ивановича въ Балаклавѣ! А что касается красоты природы или гондолъ, то еще неизвѣстно, что лучше — венеціанскіе каналы или балаклавская бухта, черныя гондолы или бѣлыя балаклавскія лодки, итальянскіе гондольеры или балаклавскіе греки, а въ особенности гречанки, и въ особенности еврейки, какъ пріѣзжія, такъ и мѣстныя; я зналъ въ Балаклавѣ двухъ сестеръ-евреекъ, изъ которыхъ одна была пріѣзжая, а другая мѣстная, ну, такъ вотъ, обѣ были такъ хороши, что ничего подобнаго не встрѣчалъ въ Венеціи. Женихъ одной изъ нихъ, мой пріятель, любящій ѣздить въ Венецію, онъ мнѣ самъ признавался, что до сихъ поръ не можетъ жениться, такъ какъ невозможно опредѣлить, которая изъ нихъ лучше. Когда въ темный лѣтній вечеръ обѣ онѣ идутъ по балаклавской набережной, разодѣтыя, какъ царь Соломонъ во дни славы своей, то, вѣрьте совѣсти, въ Балаклавѣ становится свѣтлѣе, какъ-будто двѣ зари сходятся, какъ-будто бы того и гляди съ балаклавской горы, изъ-за виннаго погреба выглянетъ рыжее балаклавское солнце съ остроконечной бородой! Такъ зачѣмъ же, спрашивается, въ Балаклавѣ электрическое освѣщеніе? безъ него потомъ, когда вышло по случаю
всегда летом переполнены, а на поплавках пьют чай вокруг самовара, обедают, едят только что пойманную камбалу, любители сами ловят рыбу в бухте на удочки и потом на поплавке же заказывают уху из рыбы собственного улова. Какая тут крепость, какие тут пушки? На них никто никогда не смотрел, про войну никто никогда не думал.
Здесь все друг друга знают: и приезжие местных и местные приезжих и все вместе знают хозяина гостиницы «Гранд-отель» с его тремя лакеями: Семеном, Петром и Яковом, и всех вместе знает хозяин гостиницы, сам балаклавец и балаклавский домовладелец — с незапамятных времен имеет он здесь на набережной собственную гостиницу двухэтажную, каменную, с поплавком на бухте и только что в прошлом году надстроил третий этаж — говорили, что в Крыму железная дорога пройдет и Балаклава курортом будет — ждать в этом году барышей…
Но весенний сезон не удался нынче: молодежь запоздала — экзамены что ли затянулись — мало было приезжих с весны и только в июле начали съезжаться.
К этому времени и новую площадку над бухтой для оркестра выстроили: играй, музыка! И только что второй год, как электрическое освещение завели — очень уж курортом-то Балаклаве, — простой рыбачке, быть захотелось — чтобы всё, как у людей!
А зачем Балаклаве и музыка, когда она хороша и без музыки, она сама — как музыка в лунную ночь или музыка в темную, бархатную южную ночь, когда в кольце гор, как в исполинской чаше, неподвижно, как темное масло, лежит ее синяя бухта и отражаются в густой зеркальной воде сказочно красивые виллы, с одной стороны, и рыбацкие домики — с другой, и золотыми змейками горят, словно уходя в глубину морскую, отраженные в бухте огоньки берегов! Венеция!.. Да и скажите, чем же, в самом деле, это ваша прославленная Венеция лучше Балаклавы? разве что только дворцом дожей, да и тот похож на виллу инженера Александра Ивановича в Балаклаве! А что касается красоты природы или гондол, то еще неизвестно, что лучше — венецианские каналы или балаклавская бухта, черные гондолы или белые балаклавские лодки, итальянские гондольеры или балаклавские греки, а в особенности гречанки, и в особенности еврейки, как приезжие, так и местные; я знал в Балаклаве двух сестер-евреек, из которых одна была приезжая, а другая местная, ну, так вот, обе были так хороши, что ничего подобного не встречал в Венеции. Жених одной из них, мой приятель, любящий ездить в Венецию, он мне сам признавался, что до сих пор не может жениться, так как невозможно определить, которая из них лучше. Когда в темный летний вечер обе они идут по балаклавской набережной, разодетые, как царь Соломон во дни славы своей, то, верьте совести, в Балаклаве становится светлее, как будто две зари сходятся, как будто бы, того и гляди, с балаклавской горы, из-за винного погреба выглянет рыжее балаклавское солнце с остроконечной бородой! Так зачем же, спрашивается, в Балаклаве электрическое освещение? без него потом, когда вышло по случаю
