— Опять притворяетесь? — спросилъ я сердито.
Онъ отрицательно покачалъ головой и его суровый губы искривились улыбкой. Это была действительно кривая улыбка, потому что приподнялась только лѣвая половина губъ; правая была парализована.
— Это была послѣдняя штука Волка, — сказалъ онъ. — Я парализованъ и больше никогда ужъ не буду въ состояніи ходить. Это большое несчастіе, — продолжалъ онъ, — потому что я хотѣлъ сперва покончить съ вами Гёмпъ… и я думалъ, что у меня хватить силъ на это.
— Но на что это вамъ? — спросилъ я съ любопытствомъ, но не безъ нѣкотораго ужаса.
Опять его суровый ротъ искривился улыбкой и онъ сказалъ:
— Только для того, чтобы чувствовать, что я живъ, чтобы остаться до конца самымъ большимъ кускомъ фермента и пожрать васъ. Но умирать такимъ образомъ…
Онъ пожалъ плечами или вѣрнѣе попробовалъ пожать ими, потому что только лѣвое плечо его двинулось.
— Но чѣмъ вы объясняете то, что съ вами случилось? — спросилъ я. — Что служить причиной вашей болѣзни?
— Мозгъ, — отвѣтилъ онъ тотчасъ же. — Все произошло отъ этихъ проклятыхъ головныхъ болей.
— Это симптомы, — сказалъ я.
Онъ утвердительно кивнулъ головой.
— Я никогда въ жизни не былъ боленъ. Съ моимъ мозгомъ что-то неладно. Можетъ быть въ немъ обра-
