Въ этихъ запискахъ я еще ни разу не упоминалъ о томъ, что я страстно былъ влюбленъ въ Анну Александровну Вонлярлярскую. Еще въ 1854 г., предъ отъѣздомъ своимъ въ Молдавію, съ трепетнымъ сердцемъ сознался я въ своихъ чувствахъ почтеннѣйшей и добрѣйшей Вѣрѣ Дмитріевнѣ Вонлярлярской, которая съ радостью приняла мое предложеніе; Александръ Александровичъ Вонлярлярскій, уже давно хорошо ко мнѣ расположенный, также ничего не имѣлъ противъ моего желанія назваться его зятемъ, но все, конечно, зависѣло отъ самой Анны, нерѣшительности которой предстояло усложнить и затруднить вопросъ, отъ рѣшенія котораго зависѣло не только мое счастье, но и вся будущность, судьба.
Въ 1854 г., оставляя Петербургъ, послѣ сдѣланнаго мной предложенія, я не получилъ никакого рѣшительнаго согласія, тѣмъ не менѣе я считалъ себя, не безъ основанія, женихомъ, а потому, послѣ посѣщенія мною семейства Вонлярлярскихъ въ сентябрѣ мѣсяцѣ, я не только былъ огорченъ, но озадаченъ и крайне удивленъ сопротивленіемъ, встрѣченнымъ мной въ самой Аннѣ… О родителяхъ я и не говорю, они были ко мнѣ чрезвычайно расположены и дали не только свое согласіе, но и дѣйствовали дружно въ мою пользу. Въ Вонляровѣ я пробылъ нѣсколько дней, но безуспѣшно возобновлялъ свои предложенія и, наконецъ, уѣхалъ въ Варшаву, съ намѣреніемъ, повидавшись съ отцомъ въ Козеницахъ, на продолжительное время отправиться за границу. Въ Варшавѣ я неожиданно встрѣтилъ своего стараго учителя Sandoz’а, которому чрезвычайно обрадовался, а по возвращеніи изъ Козеницъ, къ моему неописанному удовольствію и радости, получилъ эстафету изъ Смоленска; досадно мнѣ, что у меня не сохранилась эта депеша, подписанная А. А. Лар-
