добрый товарищъ увѣдомлялъ меня, что онъ съ удивленіемъ получилъ прошеніе мое объ увольненіи меня въ 10-ти мѣсячный отпускъ, уговаривалъ меня взять назадъ прошеніе, говоря, что онъ имѣетъ особыя причины давать мнѣ этотъ совѣтъ. Я отъ души благодарилъ А. Д. Герштенцвейга за его дружеское ко мнѣ расположеніе, но просилъ дать ходъ моему прошенію, говоря, что я не вижу цѣли командованія полкомъ въ мирное время. 10 дней спустя я получилъ высочайшій приказъ объ увольненіи меня, по болѣзни, въ 10-ти мѣсячный заграничный отпускъ, и второе письмо Герштенцвейга, въ которомъ онъ порицалъ мое упорство и выражалъ сожалѣніе, говоря: «Ты уже былъ предназначенъ для командованія л.-гв. Стрѣлковымъ баталіономъ е. в.» и прибавлялъ: «во избѣжаніе непріятностей, совѣтую тебѣ, до отъѣзда заграницу, не показываться на глаза государю».
Полкъ выступалъ въ Варшаву; къ счастію, г. Реми, назначенный на мое мѣсто, прибылъ въ Рославль за два дня до выступленія полка, я ему немедленно сдалъ полкъ и послѣ проводовъ, доказавшихъ, что я, впрочемъ, съ гордостью сознавалъ и прежде, а именно, что я заслужилъ уваженіе всѣхъ и даже расположеніе многихъ офицеровъ, а солдаты, съ которыми я разставался съ особенно горестнымъ чувствомъ, неоднократно наивно, хотя трусливо, но своеобразно выказывали свое сожалѣніе, когда я по обыкновенію ежедневно объѣзжалъ большіе сараи, въ которыхъ они были расположены по-ротно. Послѣдняя атестація солдатскаго сердца, инстинктивно оцѣнившаго мое искреннее расположеніе и любовь къ солдату, была единственною, но прекрасною наградою за время моего командованія въ теченіи одного года и 8 мѣсяцевъ Смоленскимъ пѣхотнымъ полкомъ.
7-го іюля, послѣ полковаго обѣда, я заѣхалъ въ полковую церковь, гдѣ отъ всей души помолившись Богу, что сподобилъ меня благополучно прокомандовать полкомъ и сдать его безъ особенныхъ затрудненій и непріятностей, я спѣшилъ уѣхать въ Вонлярово....
