слѣ ученья разсказала я моимъ товарищамъ объ этомъ происшествіи. — Ну, что̀ жъ, спросилъ Вонтробка, когда ты увидѣлъ у ногъ своей лошади пручающагося жида, съ зіяющею пастью и выпученными глазами, не пришло тебѣ на мысль изъ Федры:
|
De rage et de douleur le monstre bondissant |
Домбровица. Мы разстались съ Александрійцами, и пришли квартировать въ мѣстечко Домбровицу принадлежащую графу Платеру, живущему въ трехъ верстахъ отъ нея. Я сдѣлала пріятное знакомство и довольно страннымъ образомъ. Ды̀мчевичь, нашъ баталіонный командиръ, занимаетъ бель-этажъ большаго каменнаго дома; о жителяхъ верхняго этажа мы не имѣли никакого понятія. Въ одинъ день, будучи дежурнымъ по карауламъ, по обязанности своей пришла я къ Ды̀мчевичу съ рапортомъ; всходя на крыльцо, слышу звуки фортопіано. Эта необыкновенность и пре-
сле ученья рассказала я моим товарищам об этом происшествии. «Ну, что ж, — спросил Вонтробка, — когда ты увидел у ног своей лошади пручающегося жида с зияющею пастью и выпученными глазами, не пришло тебе на мысль из Федры:
|
De rage et de douleur le monstre bondissant |
Домбровица. Мы расстались с александрийцами и пришли квартировать в местечко Домбровицу принадлежащую графу Платеру, живущему в трех верстах от нее. Я сделала приятное знакомство и довольно странным образом. Ды́мчевич, наш батальонный командир, занимает бельэтаж большого каменного дома; о жителях верхнего этажа мы не имели никакого понятия. В один день, будучи дежурным по караулам, по обязанности своей пришла я к Дымчевичу с рапортом; всходя на крыльцо, слышу звуки фортопиано. Эта необыкновенность и пре-
