разецъ Венеціанскихъ каторгъ или галеръ, и 20-ти весельнаго баркантина, или струга, о шести или семи однофунтовыхъ пушкахъ, для дѣйствій въ Каспійскомъ морѣ противъ разбойниковъ, полагая употребить въ гребцы закованныхъ въ кандалы плѣнныхъ. Мысль эту поддерживалъ переводчикъ Посольскаго Приказа Виніусъ, сынъ перваго основателя Тульскихъ желѣзныхъ заводовъ, но онъ не ограничивался одного каторгою и однимъ баркантиномъ, а предлагалъ построить нѣсколько каторгъ, считая ихъ гораздо удобнѣйшими для Каспійскаго моря, нежели корабли, т. е. парусныя суда. «То море глубокостію не какъ океянъ, и того ради во время бури валы ходятъ не таковы велики какъ въ Океянѣ, но часты, и тѣмъ кораблю чинится великая шкода (поврежденіе), а тою каторгою мочно угрести. Тѣ каторги гораздо лутче бусъ крѣпостію, обороною и поспѣшеніемъ въ ходу, и великими бури тѣхъ не будетъ розбивати, какъ бусъ разбиваетъ часто. А будетъ сыщется рѣками великими путь въ Индѣю и промыслъ торговый учинится, то самая великая прибыль великого государя казнѣ и Московскому государству имать быти». Такъ разсуждалъ Виніусъ въ своемъ предложеніи. Оба проекта или не были приняты, или исполненіе ихъ было отложено на неопредѣленное время (311). Вскорѣ потомъ Ботлеръ представилъ въ Посольскій Приказъ карту Каспійскаго моря и статьи объ обязанностяхъ на кораблѣ капитана и подвѣдомственныхъ ему чиновъ (312).
Въ началѣ марта 1669 года, Ботлеръ ѣздилъ въ Дѣдиново, для осмотра построенныхъ тамъ судовъ, и по возвращеніи донесъ, что «корабли и яхта на Хвалимскомъ морѣ въ ходу сдѣланы годны». Посыланный съ нимъ Астраханскій житель и опытный мореходъ Савельевъ, далъ отзывъ, «что и бусы де на Хвалимскомъ морѣ ходятъ, дѣлаютъ ихъ на тотъ же образецъ (313).»
Въ отсутствіе Полуехтова и Буковена изъ Дѣдинова, вокругъ судовъ постоянно окалывали ледъ, а съ наступленіемъ теплаго времени, въ исходѣ марта или въ началѣ апрѣля, приступили къ окончательной ихъ отдѣлкѣ, что было поручено надзору Полуехтова (314). Ботлеру же и всѣмъ прибывшимъ съ нимъ изъ Голландіи, велѣно было готовиться къ отъѣзду въ Дѣдиново,
разец венецианских каторг или галер и двадцативесельного баркантина или струга о шести или семи однофунтовых пушках для действий в Каспийском море против разбойников, полагая употребить в гребцы закованных в кандалы пленных. Мысль эту поддерживал переводчик Посольского приказа Виниус, сын первого основателя тульских железных заводов, но он не ограничивался одного каторгою и одним баркантином, а предлагал построить несколько каторг, считая их гораздо удобнейшими для Каспийского моря, нежели корабли, то есть парусные суда. «То море глубокостию не как океян, и того ради во время бури валы ходят не таковы велики как в Океяне, но часты, и тем кораблю чинится великая шкода (повреждение), а тою каторгою мочно угрести. Те каторги гораздо лутче бус крепостию, обороною и поспешением в ходу, и великими бури тех не будет розбивати, как бус разбивает часто. А будет сыщется реками великими путь в Индею и промысл торговый учинится, то самая великая прибыль великого государя казне и Московскому государству имать быти». Так рассуждал Виниус в своем предложении. Оба проекта или не были приняты, или исполнение их было отложено на неопределенное время (311). Вскоре потом Ботлер представил в Посольский приказ карту Каспийского моря и статьи об обязанностях на корабле капитана и подведомственных ему чинов (312).
В начале марта 1669 года Ботлер ездил в Дединово для осмотра построенных там судов и по возвращении донес, что «корабли и яхта на Хвалимском море в ходу сделаны годны». Посыланный с ним астраханский житель и опытный мореход Савельев дал отзыв, «что и бусы де на Хвалимском море ходят, делают их на тот же образец (313)».
В отсутствие Полуехтова и Буковена из Дединова, вокруг судов постоянно окалывали лед, а с наступлением теплого времени в исходе марта или в начале апреля приступили к окончательной их отделке, что было поручено надзору Полуехтова (314). Ботлеру же и всем прибывшим с ним из Голландии велено было готовиться к отъезду в Дединово
