никто не зналъ, да и знать никому не было нужды. Нѣкоторые злые языки пробовали было пустить въ ходъ мнѣніе, будто источники существованія господина фонъ-Штерна заключаются въ пріятныхъ качествахъ его собственной наружности; но такъ какъ при этомъ нельзя было указать ни на ex-красавицу какую либо, ни на какой нибудь болѣе или менѣе осязательно убѣждающій фактъ, то это мнѣніе было брошено, даже съ негодованіемъ отвергнуто нѣкоторыми, и вскорѣ совершенно позабыто.
Итакъ, что такое былъ въ сущности этотъ Юлій Степановичъ фонъ-Штернъ и откуда онъ черпалъ свой финансы — повторяемъ, для всѣхъ было загадкой, и загадкой, вдобавокъ, весьма мало интересующей. Знали только, что Юлій Степановичъ вполнѣ прекрасный, милый, умный, изящный и въ высшей степени comme il faut’ный молодой человѣкъ, принятъ во многихъ изъ лучшихъ домовъ, живетъ отлично, въ дружбѣ со всѣми — и всѣ очень благоволили Юлію Степановичу.
никто не знал, да и знать никому не было нужды. Некоторые злые языки пробовали было пустить в ход мнение, будто источники существования господина фон Штерна заключаются в приятных качествах его собственной наружности; но так как при этом нельзя было указать ни на ex-красавицу какую-либо, ни на какой-нибудь более или менее осязательно убеждающий факт, то это мнение было брошено, даже с негодованием отвергнуто некоторыми, и вскоре совершенно позабыто.
Итак, что такое был в сущности этот Юлий Степанович фон Штерн и откуда он черпал свой финансы — повторяем, для всех было загадкой, и загадкой, вдобавок, весьма мало интересующей. Знали только, что Юлий Степанович вполне прекрасный, милый, умный, изящный и в высшей степени comme il faut’ный молодой человек, принят во многих из лучших домов, живет отлично, в дружбе со всеми — и все очень благоволили Юлию Степановичу.
