— Ужъ теперь не говоритъ: „Суворовскій, 34?“
Дѣло въ томъ, что, будучи еще совсѣмъ маленькимъ, года два тому назадъ, мальчикъ на вопросъ, какъ его зовутъ, пріучился отвѣчать: „Петя Тупикъ, Суворовскій, 34“, — будто на случай, если бы онъ заблудился.
— Нѣтъ, теперь онъ большой, — отвѣтила няня и посадила мальчика рядомъ съ собою, чтобы снова приняться за чай. Въ комнатѣ было тепло и уютно, и вообще она производила впечатлѣніе бабьяго царства. Петѣ казалась необыкновенно, какъ-то по особенному, вкусной полбаранки, данной ему Катишиной матерью. Дѣвушка, дуя на блюдечко и не обращая вниманія на Петю, спросила, очевидно, продолжая разговоръ, прерванный приходомъ мальчика:
— Ну что же, Анна Алексѣевна теперь успокоилась?
Кухарка обтерла ладонью ротъ и не спѣша отвѣтила:
— Теперь куда тише! Чего же и безпокоиться? Окна въ окна живемъ.
— Неужели окна въ окна? — въ какомъ-то восторгѣ воскликнула Катишъ.
— Окна въ окна.
— Вотъ интересно-то!
— Да мы теперь и не на Суворовскомъ вовсе живемъ, — замѣтилъ вдругъ Петя, допивъ чай и будто желая направить разговоръ въ болѣе интересную для себя сторону.
— Вспомнилъ! — разсмѣялась Катишъ, — а мнѣ гакъ ваша прежняя квартира больше нравилась!.. И она какъ-то необыкновенно громко отгрызла кусокъ сахара. Петѣ ни за что бы этого такъ не сдѣлать. Изъ зависти ему хотѣлось противорѣчить.
— Уж теперь не говорит: „Суворовский, 34?“
Дело в том, что, будучи еще совсем маленьким, года два тому назад, мальчик на вопрос, как его зовут, приучился отвечать: „Петя Тупик, Суворовский, 34“, — будто на случай, если бы он заблудился.
— Нет, теперь он большой, — ответила няня и посадила мальчика рядом с собою, чтобы снова приняться за чай. В комнате было тепло и уютно, и вообще она производила впечатление бабьего царства. Пете казалась необыкновенно, как-то по особенному, вкусной полбаранки, данной ему Катишиной матерью. Девушка, дуя на блюдечко и не обращая внимания на Петю, спросила, очевидно, продолжая разговор, прерванный приходом мальчика:
— Ну что же, Анна Алексеевна теперь успокоилась?
Кухарка обтерла ладонью рот и не спеша ответила:
— Теперь куда тише! Чего же и беспокоиться? Окна в окна живем.
— Неужели окна в окна? — в каком-то восторге воскликнула Катиш.
— Окна в окна.
— Вот интересно-то!
— Да мы теперь и не на Суворовском вовсе живем, — заметил вдруг Петя, допив чай и будто желая направить разговор в более интересную для себя сторону.
— Вспомнил! — рассмеялась Катиш, — а мне гак ваша прежняя квартира больше нравилась!.. И она как-то необыкновенно громко отгрызла кусок сахара. Пете ни за что бы этого так не сделать. Из зависти ему хотелось противоречить.
