министра Курлову. Курлов доложил министру Столыпину, находя, что никаких дел по этому поводу возбуждать не надо. Так это и осталось.
Щеголев. — Доклад был устный или письменный?
Виссарионов. — Устный. Он говорил, что никакого письменного доклада представлять не надо.
Председатель. — Вы помните, что в связи с этим был посажен на скамью подсудимых целый ряд лиц, судившихся по статье, которая карает каторжными работами? Процесс кончился относительно благополучно, но часть лиц понесла кару. Это дело разбиралось в московском военно-окружном суде.
Виссарионов. — Да, вероятно, раз побег произошел там.
Председатель. — Кто такой этот сотрудник?
Виссарионов. — Вероятно, слесарь. Я вам могу по своим заметкам это показать.
Председатель. — Еще о каком деле вы хотите сказать?
Виссарионов. — Это — дело некоего Подфигурного. Оно меня все время очень мучило. Я ничего не хочу оставлять на своей совести. Я никак не могу сейчас твердо установить, какое я принял непосредственное участие в этом деле, но память мне подсказывает, что я послал телеграмму или бумагу, или делал какую-то отметку на бумаге, отправленной в департамент. Это относится к тому же 1909 году или к 1908 году. Тот же полковник Коттен вошел с представлением о необходимости освобождения и передачи ему сотрудника Подфигурного, я не помню, была ли это кличка или его собственная фамилия. Он был осужден в каторжные работы. Этот вопрос подвергнут был обсуждению в кабинете директора департамента полиции. Мое участие выразилось в том, что я о плане Коттена знал. Впоследствии я узнал от Коттена, что его сотрудник Подфигурный получил свободу и что ему устроен был фиктивный побег со стрельбой в воздух. Он был передан в распоряжение Коттена для освещения боевых организаций. Я видел этого Подфигурного, проверяя московскую агентуру, уже при Заварзине или при Курлове[*]. Коттен, когда перешел в Петроград, взял это лицо с собой. Об этом мне говорил полковник Заварзин, который очень сожалел об этом сотруднике. Через год или через два, в 1911 году или в 1910 году, на одном из докладов у директора Зуева он сообщил мне и полковнику Еремину, что узнал от Коттена, что тот производит в Петрограде проследку отряда, прибывшего для учинения террористического акта, и что в этом отряде находится Подфигурный. Как-то случайно, встретив Коттена в приемной около кабинета директора, я узнал от него, что у него убит серьезный сотрудник, причем он назвал фамилию Подфигурного. Повидимому, Подфигурный был разоблачен и убит, а отряд, по словам директора, рассеялся. Что это было за дело, я не знаю, на докладах Коттена я никогда не присутствовал.
