Баринъ говоритъ:
— Я всегда послѣ Евангелія въ церковь хожу: не знаю, что тамъ читается.
Купецъ ему довелъ на память: «Призвавъ коегожда отъ должниковъ господина своего глаголаше: колицѣмъ долженъ еси? Пріими писаніе твое и напиши другое. И похвали Господь домоправителя неправеднаго».
Дворянинъ выслушалъ и говоритъ:
— Поиимаю. Это ты, вѣрно, хочешь еще у меня купить такой же рѣдкой пшеницы.
— Да, — отвѣчалъ купецъ: — теперь ужъ надо продолжать, потому что никакимъ другимъ манеромъ намъ себя соблюсти невозможно. А къ тому, нельзя все только о себѣ думать, — надо тоже дать и бѣдному народишку что-нибудь заработать.
Баринъ это о народушкѣ пустилъ мимо ушей, и спрашиваетъ:
— А какое количество зерна ты у меня еще купить желаешь?
— Да я теперь много куплю… Мнѣ такъ надо, чтобы цѣлую барку однимъ этимъ добрымъ зерномъ нагрузить.
— Гмъ! Такъ, такъ! Ты вѣрно хочешь ее особенно бережно везти?
— Вотъ это и есть.
— Ага! понимаю. Я очень радъ, очень радъ, и могу служить.
— Документальное удостовѣреніе нужно, что на цѣлую барку зерна нагружаю.
— Само собою разумѣется. — Развѣ можно въ нашемъ краю безъ документа?
— А какая цѣна? сколько возьмешь за эту добавочную покупку?
— Возьму не дороже, какъ за мертвыя души.
Купецъ не понялъ, въ чемъ дѣло, и перекрестился.
— Какія такія мертвыя души? Что тебѣ про нихъ вздумалось! Имъ гнить, а намъ жить. Мы про живое говоримъ: сказывай сколько возьмешь, чтобы несуществующее продать?
— Въ одно слово?
— Въ одно слово.
— По два рубля за куль.
— Вотъ те и разъ!
Барин говорит:
— Я всегда после Евангелия в церковь хожу: не знаю, что там читается.
Купец ему довел на память: «Призвав коегожда от должников господина своего глаголаше: колицем должен еси? Приими писание твое и напиши другое. И похвали Господь домоправителя неправедного».
Дворянин выслушал и говорит:
— Поиимаю. Это ты, верно, хочешь еще у меня купить такой же редкой пшеницы.
— Да, — отвечал купец: — теперь уж надо продолжать, потому что никаким другим манером нам себя соблюсти невозможно. А к тому, нельзя все только о себе думать, — надо тоже дать и бедному народишку что-нибудь заработать.
Барин это о народушке пустил мимо ушей, и спрашивает:
— А какое количество зерна ты у меня еще купить желаешь?
— Да я теперь много куплю… Мне так надо, чтобы целую барку одним этим добрым зерном нагрузить.
— Гм! Так, так! Ты верно хочешь ее особенно бережно везти?
— Вот это и есть.
— Ага! понимаю. Я очень рад, очень рад, и могу служить.
— Документальное удостоверение нужно, что на целую барку зерна нагружаю.
— Само собою разумеется. — Разве можно в нашем краю без документа?
— А какая цена? сколько возьмешь за эту добавочную покупку?
— Возьму не дороже, как за мертвые души.
Купец не понял, в чем дело, и перекрестился.
— Какие такия мертвые души? Что тебе про них вздумалось! Им гнить, а нам жить. Мы про живое говорим: сказывай сколько возьмешь, чтобы несуществующее продать?
— В одно слово?
— В одно слово.
— По два рубля за куль.
— Вот те и раз!
