кого неисчерпаемаго богатства фабулы… Въ тѣсной связи съ богатствомъ фабулы находится сконцентрированность беллетристической манеры Лѣскова… Наконецъ не много знаетъ Лѣсковъ соперниковъ въ русской литературѣ по колоритности и оригинальности своего языка». Но тотъ же критикъ прибавляетъ, что «критика мало имъ занималась, и только успѣхъ въ публикѣ полнаго собранія его сочиненій скрасилъ это несоотвѣтствовавшее размѣрамъ его художественнаго дарованія положеніе».
Въ послѣднихъ словахъ есть преувеличеніе. О Лѣсковѣ очень много писали, имъ очень много занимались, быть-можетъ, въ общемъ не менѣе, чѣмъ нѣкоторыми другими первоклассными писателями, напр. Гончаровымъ. Были моменты, когда вся Россія говорила о Лѣсковѣ, и никогда читавшая публика о немъ не забывала. Но слова названнаго критика вѣрны въ томъ отношеніи, что духовный обликъ Лѣскова, своеобразность котораго всѣ чувствуютъ, не отмѣченъ и не разъясненъ еще никѣмъ. Вся Россія читаетъ Лѣскова, наслаждается его произведеніями, знакомится по нимъ со многими сторонами русской дѣйствительности, изображенными покойнымъ писателемъ съ неподражаемымъ мастерствомъ, находитъ себѣ въ нихъ нерѣдко утѣшеніе, черпаетъ въ нихъ бодрость,— а русская литературная критика до сихъ поръ не дала ни біографіи, ни сколько-нибудь обстоятельной оцѣнки этого столь заслуженнаго писателя. Правда, Лѣсковъ отчасти раздѣляетъ въ этомъ отношеніи участь другихъ выдающихся представителей русскаго слова. Но врядъ ли кому-либо изъ нихъ посчастливилось менѣе Лѣскова. И Тургеневъ, и Островскій, и Салтыковъ только еще ожидаютъ своего безпристрастнаго критика, но каждому изъ этихъ писателей посвящены обстоятельныя изслѣдованія, въ которыхъ сдѣлана, по крайней мѣрѣ, попытка установить ихъ умственный обликъ. Лѣскову же, кромѣ журнальной полемики[1], бѣглыхъ рецензій,
- ↑ Наиболѣе обширныя статьи этого рода принадлежатъ гг. Протопопову и Скабичевскому («Больной талантъ» и «Чѣмъ отличается направленіе въ искусствѣ отъ партійности», — «Русская Мысль» и «Сѣверный Вѣстникъ» 1891 г.).
кого неисчерпаемого богатства фабулы… В тесной связи с богатством фабулы находится сконцентрированность беллетристической манеры Лескова… Наконец не много знает Лесков соперников в русской литературе по колоритности и оригинальности своего языка». Но тот же критик прибавляет, что «критика мало им занималась, и только успех в публике полного собрания его сочинений скрасил это несоответствовавшее размерам его художественного дарования положение».
В последних словах есть преувеличение. О Лескове очень много писали, им очень много занимались, быть может, в общем не менее, чем некоторыми другими первоклассными писателями, например, Гончаровым. Были моменты, когда вся Россия говорила о Лескове, и никогда читавшая публика о нем не забывала. Но слова названного критика верны в том отношении, что духовный облик Лескова, своеобразность которого все чувствуют, не отмечен и не разъяснен еще никем. Вся Россия читает Лескова, наслаждается его произведениями, знакомится по ним со многими сторонами русской действительности, изображенными покойным писателем с неподражаемым мастерством, находит себе в них нередко утешение, черпает в них бодрость,— а русская литературная критика до сих пор не дала ни биографии, ни сколько-нибудь обстоятельной оценки этого столь заслуженного писателя. Правда, Лесков отчасти разделяет в этом отношении участь других выдающихся представителей русского слова. Но вряд ли кому-либо из них посчастливилось менее Лескова. И Тургенев, и Островский, и Салтыков только еще ожидают своего беспристрастного критика, но каждому из этих писателей посвящены обстоятельные исследования, в которых сделана по крайней мере попытка установить их умственный облик. Лескову же, кроме журнальной полемики[1], беглых рецензий,
- ↑ Наиболее обширные статьи этого рода принадлежат г-м Протопопову и Скабичевскому («Больной талант» и «Чем отличается направление в искусстве от партийности», — «Русская Мысль» и «Северный Вестник» 1891 г.).
