Записки о Саратовѣ К. И. Попова.
1820-хъ годахъ. Раздѣляли ихъ на три полотна земляными валами. Изъ двухъ крайнихъ дорогъ одна назначалась для проѣзжающихъ обозовъ, другая для проходящихъ гуртовъ скота, а средняя для проѣзда почтъ и экипажей пассажировъ; на валахъ, гдѣ представлялась возможность, разсаживали деревца. Всѣ тракты были раздѣлены на участки: къ каждому участку приписаны были для исполненія натуральныхъ работъ крестьяне разныхъ селеній и всѣхъ вѣдомствъ, другимъ доставались эти участки отъ жительства верстъ за 80 и болѣе. Работы производились по наступленіи весны, въ междупарье, и осенью по уборкѣ хлѣба, мужскимъ и женскимъ поломъ. По окончаніи устройства дорогъ были поставлены указательные или пирамидальные столбы на разстояніи одинъ отъ другого на 100 саж., форменно окрашенные, какъ и верстовые столбы и участковые, вышиною аршина въ два, съ надписью, къ какому селенію принадлежитъ участокъ. Слѣды этихъ работъ и теперь еще видны; но съ давнихъ лѣтъ ихъ бросили, не исправляютъ, и они пришли въ совершенный упадокъ, такъ что рѣдко увидите пирамидальный столбъ, нѣть и многихъ верстовыхъ.
Всѣ саратовцы уважали и любили до высокой степени Алексѣя Давыдовича Панчулидзева и его супругу Екатерину Петровну[1]. Онъ имѣлъ характеръ тихій, кроткій; всѣхъ принималъ благосклонно, отъ поселянина до приказнаго; высшихъ лицъ съ деликатностью и утонченностію: выслушивалъ просьбы кротко, съ какимъ то особеннымъ радушіемъ, безъ всякаго строгаго и презрительнаго взгляда. На него каждый смотрѣлъ съ любовію, какъ на отца. Если кто приносилъ ему жалобу на чиновниковъ, то онъ даже выписывалъ послѣднихъ изъ уѣзд. городовъ, требовалъ противу жалобы объясненія лично. Когда чиновникъ оправдывался увертливыми изворотами, то онъ это замѣчалъ и доказывалъ несправедливость его оправданія А. Д. имѣлъ поговорку: „турусы на колесахъ“ и всегда говорилъ: „вы-съ, врете, говорите мнѣ правду, а не турусы на колесахъ“. Чиновникъ, видя, что нельзя ему увернуться отъ справедливо принесенной на него жалобы, чистосердечно признавался въ своемъ преступленіи. Видя его раскаяніе, Панчулидзевъ давалъ ему хорошую нотацію и обязывалъ, чтобы съ приносившимъ на него жалобу помирился, просилъ бы извиненія, а „не то пойдете-съ въ уголовную“. Такъ и заканчивались дѣла. Всѣ его слушались и ему повиновались и были благодарны за благосклонное вни-
- ↑ Я зналъ только одного его сына А. А., который былъ въ Саратовѣ губ. предводителемъ, а послѣ пензенскимъ губернаторомъ. Авт.
