ограниченна въ средствахъ и дѣйствіяхъ, почему и не могла увлечь его.
Я перечислилъ всѣ области, въ которыхъ, по общему мнѣнію, можетъ развернуться поэтическое чувство. Но Эллисонъ находилъ, что самая богатая, самая настоящая, самая естественная, можетъ быть, даже самая обширная область остается въ непонятномъ пренебреженіи. Никому не приходило въ голову называть поэтомъ садовника; между тѣмъ, по мнѣнію моего друга, устройство сада-ландшафта представляло великолѣпнѣйшее поприще для истинной Музы. Здѣсь открывалось богатое поле для игры воображенія въ безконечной комбинаціи формъ новой красоты; такъ какъ элементы, входящіе въ эти комбинаціи — прекраснѣйшія созданія земли. Въ безчисленныхъ формахъ и краскахъ цвѣтовъ и деревьевъ онъ усматривалъ самыя непосредственныя и энергичныя усилія природы къ созданію физической красоты. Направлять и организовать эти усилія — или, точнѣе, приспособлять ихъ къ глазамъ, которые будутъ любоваться ими на землѣ — вотъ дѣло, на которое онъ рѣшилъ употребить свое состояніе, — осуществляя не только назначеніе поэта, но и возвышеныя цѣли, ради которыхъ Божество одарило человѣка поэтическимъ чувствомъ.
«Приспособлять ихъ къ глазамъ, которые будутъ любоваться ими на землѣ». Своимъ объясненіемъ этой фразы мистеръ Эллисонъ помогъ мнѣ разрѣшить одну загадку, — я разумѣю тотъ фактъ (который могутъ отрицать развѣ невѣжды), что въ природѣ не существуетъ такихъ картинъ, какія можетъ создать геніальный живописецъ. На землѣ нѣтъ такого рая, какой сіяетъ передъ нами на картинахъ Клода. Въ самыхъ восхитительныхъ естественныхъ ландшафтахъ всегда найдется какой-нибудь недостатокъ или излишество, — много недостатковъ или излишествъ. Отдѣльныя части могутъ потягаться съ величайшими произведеніями искусства, но въ расположеніи этихъ частей всегда можно найти недостатки. Словомъ, на всей обширной землѣ не найдется такого естественнаго пейзажа, въ «композиціи» котораго глазъ артиста не открылъ бы при упорномъ наблюденіи чертъ, оскорбляющихъ чувство прекраснаго. Обстоятельство совершенно непостижимое! Во всѣхъ другихъ отношеніяхъ мы справедливо считаемъ природу образцомъ совершенства. Въ деталяхъ мы отказываемся соперничать съ нею. Кто передастъ краски тюльпана или усовершенствуетъ форму ландыша? Утверждая, что скульптура или портретная живопись скорѣе идеализируетъ природу, чѣмъ подражаетъ ей, критика ошибается. Комбинируя извѣстныя черты человѣческой красоты, скульптура и живопись только приближаются къ красотѣ живой и одушевленной.
