таковы ли они на самомъ дѣлѣ, или нѣтъ: тотъ сошелъ съ ума, кто не прикидывается справедливымъ; потому что справедливость, хоть отчасти, необходимо[1] есть въ C. каждомъ, — иначе человѣкъ не былъ бы и человѣкомъ.
Доселѣ я говорилъ, что каждый человѣкъ справедливо допускается къ совѣщанію о добродѣтели этого рода; потому что ей причастны всѣ: а теперь постараюсь доказать, что она не врождена[2] и является не сама собою, но всякій, въ комъ она есть, пріобрѣтаетъ ее наукою и упражненіемъ. Извѣстно, что люди не сердятся другъ на друга D. за то зло, которое почитаютъ произшедшимъ отъ природы или случая, и подверженныхъ этому злу не усовѣщиваютъ, не наставляютъ и не наказываютъ, чтобы они не были такими, но жалѣютъ о нихъ. На примѣръ, какой безумецъ рѣшился бы подобнымъ образомъ поступать съ безобразными, малорослыми и слабосильными? Вѣрно всѣ знаютъ, что прекрасное и противуположное тому получается отъ природы и случая. Когда же дѣло идетъ о благахъ, пріобрѣтаемыхъ стараніемъ, упражненіемъ и наукою, — человѣкъ, имѣющій не эти добродѣтели, а противуположное E. имъ зло, испытываетъ гнѣвъ, подвергается наказанію и слушаетъ наставленія. Къ числу такихъ золъ относятся — несправедливость, нечестіе и вообще все, противуположное политической добродѣтели. Но если ради этой 324. добродѣтели[3] люди досадуютъ другъ на друга и другъ друга усовѣ-
- ↑ Явно, что справедливость — даръ боговъ, по понятію Протагора, есть чистая форма, безъ всякаго содержанія, одно пустое слово, получающее реальную значимость только подъ ограниченіями и законами гражданской жизни. Реально человѣкъ исполняетъ дѣло справедливости не по природѣ, а по закону.
- ↑ Начиная говорить о неврожденности добродѣтели, или пріобрѣтаемости ея, Протагоръ уже забываетъ о похищеніяхъ, упускаетъ изъ виду божественное происхожденіе справедливости; онъ смотритъ теперь на добродѣтель со стороны ея содержанія безъ всякой связи съ ея формою, и такимъ образомъ становится совершеннымъ эмпиристомъ, созерцающимъ жизнь въ состояніи хаотическаго ея броженія.
- ↑ Но если ради этой добродѣтели (т. е. политической) люди досадуютъ другъ на друга и другъ друга усовѣщиваютъ, а выше (323. B) было сказано напротивъ: какъ скоро кто-нибудь вздумалъ бы обвинять себя въ нару-
таковы ли они на самом деле, или нет: тот сошел с ума, кто не прикидывается справедливым; потому что справедливость, хоть отчасти, необходимо[1] есть в C. каждом, — иначе человек не был бы и человеком.
Доселе я говорил, что каждый человек справедливо допускается к совещанию о добродетели этого рода; потому что ей причастны все: а теперь постараюсь доказать, что она не врождена[2] и является не сама собою, но всякий, в ком она есть, приобретает ее наукою и упражнением. Известно, что люди не сердятся друг на друга D. за то зло, которое почитают произшедшим от природы или случая, и подверженных этому злу не усовещивают, не наставляют и не наказывают, чтобы они не были такими, но жалеют о них. Например, какой безумец решился бы подобным образом поступать с безобразными, малорослыми и слабосильными? Верно все знают, что прекрасное и противоположное тому получается от природы и случая. Когда же дело идет о благах, приобретаемых старанием, упражнением и наукою, — человек, имеющий не эти добродетели, а противоположное E. им зло, испытывает гнев, подвергается наказанию и слушает наставления. К числу таких зол относятся — несправедливость, нечестие и вообще всё, противоположное политической добродетели. Но если ради этой 324. добродетели[3] люди досадуют друг на друга и друг друга усове-
————————————
- ↑ Явно, что справедливость — дар богов, по понятию Протагора, есть чистая форма, без всякого содержания, одно пустое слово, получающее реальную значимость только под ограничениями и законами гражданской жизни. Реально человек исполняет дело справедливости не по природе, а по закону.
- ↑ Начиная говорить о неврожденности добродетели, или приобретаемости её, Протагор уже забывает о похищениях, упускает из виду божественное происхождение справедливости; он смотрит теперь на добродетель со стороны её содержания без всякой связи с её формою, и таким образом становится совершенным эмпиристом, созерцающим жизнь в состоянии хаотического её брожения.
- ↑ Но если ради этой добродетели (т. е. политической) люди досадуют друг на друга и друг друга усовещивают, а выше (323. B) было сказано напротив: как скоро кто-нибудь вздумал бы обвинять себя в нару-
