тобою. Продикъ каждый разъ учитъ меня разумѣть его въ значеніи ужаса. Если, напримѣръ, я, хваля тебя, или кого другаго, говорю: Протагоръ человѣкъ ужасно мудрый, то онъ возражаетъ: не стыдно ли тебѣ доброе называть B. ужаснымъ? ужасное есть зло; а потому никто не говоритъ объ ужасномъ богатствѣ, объ ужасномъ мірѣ, объ ужасномъ здоровьѣ; но говорятъ объ ужасной болѣзни, объ ужасной войнѣ, объ ужасной бѣдности, потому что ужасное есть зло. Такимъ же образомъ, можетъ быть, и Хіосцы, и Симонидъ, подъ именемъ труднаго понимаютъ зло, или что другое, чего ты не знаешь. Спросимъ-ка лучше Продика; потому что съ нимъ приличнѣе совѣтоваться о языкѣ Симонида. Продикъ! C. что разумѣетъ Симонидъ подъ именемъ труднаго? — Злое, отвѣчалъ онъ. — Слѣдовательно за то и осуждаетъ онъ Питтака, сказалъ я, что въ его выраженіи: трудно быть добрымъ, видитъ мысль: худо быть добрымъ? — Что же другое, кромѣ этого, по твоему мнѣнію, Сократъ, можно бы разумѣть тутъ? Симонидъ порицаетъ Питтака за его неумѣнье правильно различать слова, такъ какъ онъ Лесбосецъ и воспитанъ былъ подъ вліяніемъ варварскаго нарѣчія[1] — Слышишь Протагоръ, что говоритъ Продикъ? Можешь ли что D. нибудь сказать противъ него? — Далеко не такъ, Продикъ,
- ↑ По свидѣтельству Діодора Сицил. (V, 81), первые жители Лесбоса были Пелазги; а потомъ Лесбосъ почитаетъ онъ ἔχονπα λαούς ἡδρυσμένους (сильными) τοὺς μέν ωνας, τοὺς δὲ ἐξ ἂλλων ἐθνῶν παντοδαπῶν συνεῤῥυηκότας.
соотвѣтствовало латинскому difficile и противополагалось греческому ῤᾴδιον, или ῥηϊδιήον; а по другому — было тоже, что у Римлянъ molaestum, которому противополагалось τὸ ὴδύ. Въ послѣднемъ случаѣ χαλεπὸν было синонимическое съ словомъ δεινόν. Но и δεινὸν употребляемо было также въ хорошую и худую сторону, и въ первомъ приложеніи значило — удивительное, а во-второмъ — ужасное. Сократъ, разумѣя его здѣсь только въ одномъ значеніи, какъ ужасное, а ужасное какъ злое, явно смѣется — вопервыхъ надъ Продикомъ и надъ ничтожностію его искуства различать значенія названій, вовторыхъ надъ всѣми софистами, къ которымъ обыкновенно прилагалось слово δεινός, какъ противуположное τῷ σοφῷ; — напр. Phaedr. 245. C. ἡ δὲ δὴ ἀπόδειξις ἔσται δεινοῖς μὲν ἄπιστος, σοφοῖς δὲ πιστή. Впрочемъ у Платона σοφὸς и δεινὸς чаще прилагаются къ одному и тому же лицу, и первое принимается почти всегда иронически, а послѣднее — въ значеніи слова сильный, простон. ужасный, или нѣмецк. gewaltig.
тобою. Продик каждый раз учит меня разуметь его в значении ужаса. Если, например, я, хваля тебя, или кого другого, говорю: Протагор человек ужасно мудрый, то он возражает: не стыдно ли тебе доброе называть B. ужасным? ужасное есть зло; а потому никто не говорит об ужасном богатстве, об ужасном мире, об ужасном здоровье; но говорят об ужасной болезни, об ужасной войне, об ужасной бедности, потому что ужасное есть зло. Таким же образом, может быть, и Хиосцы, и Симонид, под именем трудного понимают зло, или что другое, чего ты не знаешь. Спросим-ка лучше Продика; потому что с ним приличнее советоваться о языке Симонида. Продик! C. что разумеет Симонид под именем трудного? — Злое, отвечал он. — Следовательно за то и осуждает он Питтака, сказал я, что в его выражении: трудно быть добрым, видит мысль: худо быть добрым? — Что же другое, кроме этого, по твоему мнению, Сократ, можно бы разуметь тут? Симонид порицает Питтака за его неуменье правильно различать слова, так как он Лесбосец и воспитан был под влиянием варварского наречия[1] — Слышишь Протагор, что говорит Продик? Можешь ли D. что-нибудь сказать против него? — Далеко не так, Продик,
————————————
- ↑ По свидетельству Диодора Сицил. (V, 81), первые жители Лесбоса были Пелазги; а потом Лесбос почитает он ἔχονπα λαούς ἡδρυσμένους (сильными) τοὺς μέν ωνας, τοὺς δὲ ἐξ ἂλλων ἐθνῶν παντοδαπῶν συνεῤῥυηκότας.
соответствовало латинскому difficile и противополагалось греческому ῤᾴδιον, или ῥηϊδιήον; а по другому — было тоже, что у Римлян molaestum, которому противополагалось τὸ ὴδύ. В последнем случае χαλεπὸν было синонимическое со словом δεινόν. Но и δεινὸν употребляемо было также в хорошую и худую сторону, и в первом приложении значило — удивительное, а во втором — ужасное. Сократ, разумея его здесь только в одном значении, как ужасное, а ужасное как злое, явно смеется — во-первых над Продиком и над ничтожностью его искусства различать значения названий, во-вторых над всеми софистами, к которым обыкновенно прилагалось слово δεινός, как противоположное τῷ σοφῷ; — напр. Phaedr. 245. C. ἡ δὲ δὴ ἀπόδειξις ἔσται δεινοῖς μὲν ἄπιστος, σοφοῖς δὲ πιστή. Впрочем у Платона σοφὸς и δεινὸς чаще прилагаются к одному и тому же лицу, и первое принимается почти всегда иронически, а последнее — в значении слова сильный, простон. ужасный, или немецк. gewaltig.
