«Сверхъ того, многіе изъ влюбленныхъ получаютъ страсть къ тѣлу, прежде чѣмъ узнали нравъ и развѣдали о другихъ свойствахъ; такъ что имъ еще неизвѣстно, захотятъ 233. ли они остаться друзьями и тогда, когда страсть умолкнетъ. Что же касается до невлюбленныхъ, то и прежде, бывъ дружны, они дѣлали это; а потому невѣроятно, чтобы ихъ дружбу уменьшило такое дѣло, изъ котораго для нихъ проистекаетъ удовольствіе: скорѣе она останется памятникомъ для будущаго. Къ тому жъ, ввѣрившись мнѣ, ты, должно быть, сдѣлаешься лучше, чѣмъ ввѣрившись влюбленному; потому что влюбленные, кромѣ истинно хорошаго, хвалятъ всякое слово и дѣло, частію изъ боязни быть отвергнутыми, а частію оттого, что подъ вліяніемъ страсти B. и сами-то хуже понимаютъ. Вѣдь любовь показываетъ вещи такъ: несчастнымъ она представляетъ въ мрачномъ видѣ и то, что̀ въ другихъ не возбуждаетъ никакой скорби; а счастливыхъ заставляетъ хвалить и недостойное удовольствія. Посему о любимыхъ гораздо приличнѣе жалѣть, чѣмъ завидовать имъ. Если же ты ввѣришься мнѣ, то я буду обращаться съ тобою, не служа только настоящему удовольствію, но думая и о будущей пользѣ, не подчиняясь C. любви, но владѣя собою, не ссорясь сильно за бездѣлицу, но гнѣваясь легко и лѣниво даже за проступки важные, прощая невольныя преступленія и стараясь отклонить отъ произвольныхъ. Все это будетъ ручаться за долговременность нашей дружбы. Если же тебѣ кажется, что дружба не можетъ быть прочна безъ любви; то замѣть, что мы не дорожили D. бы, слѣдовательно, ни сыновьями, ни отцами, ни матерями, и не имѣли бы вѣрныхъ друзей, съ которыми соединяемся не этою страстію, а иными отношеніями. Притомъ, если должно быть благосклоннымъ особенно къ людямъ, имѣющимъ нужду; то изъ прочихъ приличнѣе дѣлать добро не самымъ лучшимъ, а тѣмъ, которые болѣе нуждаются; потому что за избавленіе себя отъ величайшаго зла они воздадутъ и величайшую благодарность. Стало
«Сверх того, многие из влюбленных получают страсть к телу, прежде чем узнали нрав и разведали о других свойствах; так что им еще неизвестно, захотят 233. ли они остаться друзьями и тогда, когда страсть умолкнет. Что же касается до невлюбленных, то и прежде, быв дружны, они делали это; а потому невероятно, чтобы их дружбу уменьшило такое дело, из которого для них проистекает удовольствие: скорее она останется памятником для будущего. К тому ж, вверившись мне, ты, должно быть, сделаешься лучше, чем вверившись влюбленному; потому что влюбленные, кроме истинно хорошего, хвалят всякое слово и дело, частью из боязни быть отвергнутыми, а частью оттого, что под влиянием страсти B. и сами-то хуже понимают. Ведь любовь показывает вещи так: несчастным она представляет в мрачном виде и то, что̀ в других не возбуждает никакой скорби; а счастливых заставляет хвалить и недостойное удовольствия. Посему о любимых гораздо приличнее жалеть, чем завидовать им. Если же ты вверишься мне, то я буду обращаться с тобою, не служа только настоящему удовольствию, но думая и о будущей пользе, не подчиняясь C. любви, но владея собою, не ссорясь сильно за безделицу, но гневаясь легко и лениво даже за проступки важные, прощая невольные преступления и стараясь отклонить от произвольных. Всё это будет ручаться за долговременность нашей дружбы. Если же тебе кажется, что дружба не может быть прочна без любви; то заметь, что мы не дорожили D. бы, следовательно, ни сыновьями, ни отцами, ни матерями, и не имели бы верных друзей, с которыми соединяемся не этою страстью, а иными отношениями. Притом, если должно быть благосклонным особенно к людям, имеющим нужду; то из прочих приличнее делать добро не самым лучшим, а тем, которые более нуждаются; потому что за избавление себя от величайшего зла они воздадут и величайшую благодарность. Стало
