Ин. И такъ, софистъ и удочный рыболовъ доселѣ идутъ вмѣстѣ, выступая изъ искусства пріобрѣтательнаго.
Теэт. По видимому, такъ.
Ин. А расходятся-то съ охоты за животными: одинъ направляется къ морю, рѣкамъ и озерамъ, и тамъ ловитъ животныхъ.
Теэт. Какъ же.
Ин. А другой — къ землѣ и къ рѣкамъ инаго рода, какъ бы на роскошные луга богатства и юности, чтобы овладѣть пасущимися тамъ стадами.
B.Теэт. Какъ ты говоришь?
Ин. Пѣшей охоты есть двѣ большія нѣкоторыя части.
Теэт. Какія двѣ?
Ин. Одна охота за кроткими, другая за дикими животными.
Теэт. Такъ это — охота за кроткими?
Ин. Если только человѣкъ есть животное кроткое. Полагай, какъ угодно: или нѣтъ ничего кроткаго; или другое что нибудь есть кроткое, а человѣкъ — дикое; или человѣкъ, скажешь опять, есть животное кроткое, но охоты за людьми не признаешь никакой. Изъ этихъ положеній которое бы ни понравилось тебѣ утверждать, то̀ и объяви намъ.
C.Теэт. Но я думаю, иностранецъ, что мы — животное кроткое, и допускаю охоту за людьми.
Ин. Такъ за кроткими мы допустимъ охоту двоякую.
Теэт. Почему же скажемъ такъ?
Ин. Допустимъ одну — хищническую, поработительную, тиранническую и вообще воинственную, заключая все это въ одномъ имени охоты насильственной.
Теэт. Хорошо.
D.Ин. А другую — судейскую, сходочную и собесѣдовательную, называя опять все это однимъ именемъ нѣкотораго искусства убѣждательнаго.
Теэт. Правильно.
Ин. Да и въ убѣждательномъ искусствѣ укажемъ два вида.
Ин. Итак, софист и удочный рыболов доселе идут вместе, выступая из искусства приобретательного.
Теэт. По-видимому, так.
Ин. А расходятся-то с охоты за животными: один направляется к морю, рекам и озерам, и там ловит животных.
Теэт. Как же.
Ин. А другой — к земле и к рекам инаго рода, как бы на роскошные луга богатства и юности, чтобы овладеть пасущимися там стадами.
B.Теэт. Как ты говоришь?
Ин. Пешей охоты есть две большие некоторые части.
Теэт. Какие две?
Ин. Одна охота за кроткими, другая за дикими животными.
Теэт. Так это — охота за кроткими?
Ин. Если только человек есть животное кроткое. Полагай, как угодно: или нет ничего кроткого; или другое что-нибудь есть кроткое, а человек — дикое; или человек, скажешь опять, есть животное кроткое, но охоты за людьми не признаешь никакой. Из этих положений которое бы ни понравилось тебе утверждать, то̀ и объяви нам.
C.Теэт. Но я думаю, иностранец, что мы — животное кроткое, и допускаю охоту за людьми.
Ин. Так за кроткими мы допустим охоту двоякую.
Теэт. Почему же скажем так?
Ин. Допустим одну — хищническую, поработительную, тираническую и вообще воинственную, заключая всё это в одном имени охоты насильственной.
Теэт. Хорошо.
D.Ин. А другую — судейскую, сходочную и собеседовательную, называя опять всё это одним именем некоторого искусства убеждательного.
Теэт. Правильно.
Ин. Да и в убеждательном искусстве укажем два вида.
