было, что многаго нѣтъ, — и притомъ такъ, чтобы то и другое разсматриваемо было опять какъ само по себѣ, такъ и въ связи одно съ другимъ. Такой способъ изслѣдованія, дѣлящійся относительно извѣстнаго предмета, очевидно, на восемь частей, приложимъ, говоритъ, ко всякому вопросу, когда кому хочется дойти до познанія истины (p. 136 A — D). Такъ какъ высказанное правило діалектическаго искусства для слушателей Парменида казалось новымъ и труднымъ, то всѣ они, начиная съ Сократа, стали просить его, чтобы онъ взялъ какое нибудь положеніе и, для объясненія своей методы, раскрылъ его показаннымъ способомъ. Парменидъ обѣщаетъ выполнить эту діалектическую игру и предметомъ разсужденія беретъ положеніе, что «есть одно» (p. 136 D — 137 B). Здѣсь надобно особенно замѣтить, въ чемъ состоитъ сходство или несходство между сочиненіемъ, которое прочиталъ Зенонъ, и этимъ разсужденіемъ Парменида; ибо отсюда легко будетъ усмотрѣть, въ чемъ состоятъ задача и цѣль разсматриваемаго Платонова діалога. Зенонъ сперва полагаетъ, что есть многое, а Парменидъ отыскиваетъ, что̀ будетъ слѣдовать, если положить, что есть одно. Потомъ, разсужденіе Зенона направлялось къ разсмотрѣнію того, что подлежитъ чувствамъ; ибо онъ обличалъ тѣхъ, которые утверждали бытіе многихъ и притомъ тѣлесныхъ стихій; напротивъ, разсужденіе Парменида все идетъ къ тому, что содержится въ одномъ умѣ и совершенно чуждо матеріальной сложности. Далѣе, намѣреніе Зенона было опровергнуть мнѣніе тѣхъ, которые допускаютъ многое; а Парменидъ стремится не къ отрицанію и опроверженію одного, а къ проясненію его и къ тому, чтобы указать ему законное мѣсто и значеніе въ ученіи объ идеяхъ. Наконецъ, Парменидъ гипотезу свою раскрываетъ такъ, что не только полагаетъ ее и изъ положенной выводитъ слѣдствія, какъ дѣлаетъ это Зенонъ, но потомъ еще отрицаетъ прежде положенную, и тоже разсматриваетъ, что̀ изъ того слѣдуетъ. Такъ что разсужденіе Парменида естественно дѣлится на двѣ
было, что многого нет, — и притом так, чтобы то и другое рассматриваемо было опять как само по себе, так и в связи одно с другим. Такой способ исследования, делящийся относительно известного предмета, очевидно, на восемь частей, приложим, говорит, ко всякому вопросу, когда кому хочется дойти до познания истины (p. 136 A — D). Так как высказанное правило диалектического искусства для слушателей Парменида казалось новым и трудным, то все они, начиная с Сократа, стали просить его, чтобы он взял какое-нибудь положение и, для объяснения своей методы, раскрыл его показанным способом. Парменид обещает выполнить эту диалектическую игру и предметом рассуждения берет положение, что «есть одно» (p. 136 D — 137 B). Здесь надобно особенно заметить, в чём состоит сходство или несходство между сочинением, которое прочитал Зенон, и этим рассуждением Парменида; ибо отсюда легко будет усмотреть, в чём состоят задача и цель рассматриваемого Платонова диалога. Зенон сперва полагает, что есть многое, а Парменид отыскивает, что̀ будет следовать, если положить, что есть одно. Потом, рассуждение Зенона направлялось к рассмотрению того, что подлежит чувствам; ибо он обличал тех, которые утверждали бытие многих и притом телесных стихий; напротив, рассуждение Парменида всё идет к тому, что содержится в одном уме и совершенно чуждо материальной сложности. Далее, намерение Зенона было опровергнуть мнение тех, которые допускают многое; а Парменид стремится не к отрицанию и опровержению одного, а к прояснению его и к тому, чтобы указать ему законное место и значение в учении об идеях. Наконец, Парменид гипотезу свою раскрывает так, что не только полагает ее и из положенной выводит следствия, как делает это Зенон, но потом еще отрицает прежде положенную, и тоже рассматривает, что̀ из того следует. Так что рассуждение Парменида естественно делится на две
