тано, сказалъ: Какъ ты говоришь Зенонъ? Если существующее E. есть многое, то оно должно быть вмѣстѣ и подобное и не подобное? Но этого не можетъ быть: ибо ни не подобному нельзя быть подобнымъ, ни подобному — неподобнымъ[1]. Не такъ ли ты говоришь? — Такъ, отвѣчалъ Зенонъ. — Если же невозможно, чтобы не подобное было подобнымъ, и подобное — не подобнымъ, то не можетъ быть и многое; вѣдь если бы было многое, то оно испытывало бы то, что невозможно. Не этого ли хотятъ твои книги? Не иного чего, то есть, хотятъ они, какъ, вопреки всему, что говорится[2], спорить, что многаго нѣтъ? И доказательство этого самаго представляетъ у тебя, думаешь, каждая книга; такъ что, по твоему мнѣнію, предложено у тебя столько доказательствъ тому, 128. что многаго нѣтъ, сколько написалъ ты книгъ. Такъ ли ты говоришь, или я неправильно понимаю? — Нѣтъ, сказалъ Зенонъ, ты хорошо выразумѣлъ все сочиненіе, чего оно хочетъ. — Я замѣчаю, Парменидъ, продолжалъ Сократъ, что этотъ Зенонъ хочетъ угодить тебѣ не только другими знаками дружбы, но и сочиненіемъ; потому что онъ написалъ въ нѣкоторомъ родѣ то же, что и ты, и только ловкимъ изворотомъ старается обмануть насъ, будто говоритъ что-то другое. Ты въ своихъ поэмахъ полагаешь, что все есть одно, и приводишь
- ↑ Главная задача Зенона, какъ и всѣхъ элейцевъ, была доказать, что, въ сущности, все есть одно. Къ рѣшенію этой задачи онъ, въ отличіе отъ Парменида, шелъ via obliqua, или, какъ говорятъ, modo omnia phaenomenalia ad absurdum reducente. Такъ какъ многое есть относительное, а относительное, смотря по роду своихъ отношеній, можетъ заключать въ себѣ различныя, даже противоположныя свойства: то Зенонъ полагалъ, что многое, заключая въ себѣ противорѣчущія (подобныя и не подобныя) свойства, этими противорѣчіями уничтожаетъ само себя. Сократъ замѣтилъ это стараніе Зенона морочить слушателей, показывая видъ, будто онъ говоритъ что-то отличное отъ рѣчей Парменида, тогда какъ на самомъ дѣлѣ отличался отъ него не содержаніемъ и направленіемъ, а только методою изслѣдованія.
- ↑ Независимо отъ всего, или вопреки всему, что̀ говорится, παρὰ πάντα τὰ λεγόμενα, — то есть, вопреки здравому смыслу, непрестанному свидѣтельству опыта и словамъ всѣхъ людей, всегда видящихъ предъ собою многое и говорящихъ о многомъ. Элейцы въ свое время щеголяли такими же парадоксами, какими нынѣ щеголяетъ подлежательный идеализмъ германскихъ мыслителей.
тано, сказал: Как ты говоришь Зенон? Если существующее E. есть многое, то оно должно быть вместе и подобное и не подобное? Но этого не может быть: ибо ни не подобному нельзя быть подобным, ни подобному — неподобным[1]. Не так ли ты говоришь? — Так, отвечал Зенон. — Если же невозможно, чтобы не подобное было подобным, и подобное — не подобным, то не может быть и многое; ведь если бы было многое, то оно испытывало бы то, что невозможно. Не этого ли хотят твои книги? Не иного чего, то есть, хотят они, как, вопреки всему, что говорится[2], спорить, что многого нет? И доказательство этого самого представляет у тебя, думаешь, каждая книга; так что, по твоему мнению, предложено у тебя столько доказательств тому, 128. что многого нет, сколько написал ты книг. Так ли ты говоришь, или я неправильно понимаю? — Нет, сказал Зенон, ты хорошо выразумел всё сочинение, чего оно хочет. — Я замечаю, Парменид, продолжал Сократ, что этот Зенон хочет угодить тебе не только другими знаками дружбы, но и сочинением; потому что он написал в некотором роде то же, что и ты, и только ловким изворотом старается обмануть нас, будто говорит что-то другое. Ты в своих поэмах полагаешь, что всё есть одно, и приводишь
——————
- ↑ Главная задача Зенона, как и всех элейцев, была доказать, что, в сущности, всё есть одно. К решению этой задачи он, в отличие от Парменида, шел via obliqua, или, как говорят, modo omnia phaenomenalia ad absurdum reducente. Так как многое есть относительное, а относительное, смотря по роду своих отношений, может заключать в себе различные, даже противоположные свойства: то Зенон полагал, что многое, заключая в себе противоречущие (подобные и не подобные) свойства, этими противоречиями уничтожает само себя. Сократ заметил это старание Зенона морочить слушателей, показывая вид, будто он говорит что-то отличное от речей Парменида, тогда как на самом деле отличался от него не содержанием и направлением, а только методою исследования.
- ↑ Независимо от всего, или вопреки всему, что̀ говорится, παρὰ πάντα τὰ λεγόμενα, — то есть, вопреки здравому смыслу, непрестанному свидетельству опыта и словам всех людей, всегда видящих пред собою многое и говорящих о многом. Элейцы в свое время щеголяли такими же парадоксами, какими ныне щеголяет подлежательный идеализм германских мыслителей.
