Сократа, Парменида и пиѳагорейцевъ, принимая изъ нихъ то, что̀ находитъ вѣрнымъ, и развивая ихъ далѣе самостоятельно; точно также и здѣсь, въ кругу предметовъ физическихъ, онъ разбираетъ опредѣленія іонійцевъ, элейцевъ, атомистовъ и пиѳагорейцевъ, беретъ изъ нихъ то, что кажется ему болѣе вѣроятнымъ, и приводитъ все въ форму цѣльнаго, законченнаго ученія. Нельзя впрочемъ не пожалѣть, что сохранившіяся на этотъ счетъ свидѣтельства крайне скудны и мы не можемъ точно опредѣлить, чѣмъ именно и у кого изъ философовъ Платонъ позаимствовался для «Тимея»; — будь это извѣстно, многія мѣста діалога были бы для насъ яснѣе. Вѣрно только то, что въ ученіи о цѣломъ составѣ міра и его стихіяхъ Платонъ весьма близко держался сужденій пиѳагорейцевъ и Филолая[1], потому что здѣсь мы встрѣчаемся съ математическими формулами, установленными этой школой. Но, что̀ бы ни позаимствовалъ Платонъ у другихъ философскихъ школъ, ему самому во всякомъ случаѣ принадлежитъ систематизація и соединенный съ нею трудъ переработки и развитія ихъ положеній до послѣднихъ выводовъ, въ духѣ его собственнаго философскаго ученія. Платону слѣдуетъ, какъ бы то ни было, отдать справедливость въ томъ, что онъ умѣлъ весьма ловко согласить эмпирическіе выводы съ опредѣленіями ума,
- ↑ Въ древности держалась молва, сохраненная для насъ Лаэрціемъ (III, 11), Гелліемъ (III, 7) и Ямблихомъ (vit. Pithag. 31), будто Платонъ за сто минъ, или за десять тысячъ динаріевъ, пріобрѣлъ три книги пиѳагорейца Филолая, ученика Архиты (Cic. De orat. III, 34). На этомъ основаніи Тимонъ Силлографъ и Аристоксенъ не стѣснялись называть Платона простымъ компиляторомъ Филолаевыхъ сочиненій. Мало того, какъ «Тимей» его приписывался Филолаю, такъ же точно и «Государство» приписывалось Протагору, другіе діалоги разнымъ другимъ философамъ (Gellius, N. A. III 17. Athenaeus, XI, 15. Suidas in voc. Νουμήνιος. Eusebius, Praepar. Enang. X, 3, al.). Но насколько все это правдоподобно, всякій можетъ судить самъ, по немногимъ уцѣлѣвшимъ до нашего времени отрывкамъ сочиненія Филолая. Люди, державшіеся приведеннаго мнѣнія, не соображали, что большая разница — принимать положенія другихъ цѣликомъ, или пользоваться ими какъ пособіемъ и матеріаломъ, при разработкѣ какой нибудь цѣльной системы ученія.
Сократа, Парменида и пифагорейцев, принимая из них то, что̀ находит верным, и развивая их далее самостоятельно; точно также и здесь, в кругу предметов физических, он разбирает определения ионийцев, элейцев, атомистов и пифагорейцев, берет из них то, что кажется ему более вероятным, и приводит всё в форму цельного, законченного учения. Нельзя впрочем не пожалеть, что сохранившиеся на этот счет свидетельства крайне скудны и мы не можем точно определить, чем именно и у кого из философов Платон позаимствовался для «Тимея»; — будь это известно, многие места диалога были бы для нас яснее. Верно только то, что в учении о целом составе мира и его стихиях Платон весьма близко держался суждений пифагорейцев и Филолая[1], потому что здесь мы встречаемся с математическими формулами, установленными этой школой. Но, что̀ бы ни позаимствовал Платон у других философских школ, ему самому во всяком случае принадлежит систематизация и соединенный с нею труд переработки и развития их положений до последних выводов, в духе его собственного философского учения. Платону следует, как бы то ни было, отдать справедливость в том, что он умел весьма ловко согласить эмпирические выводы с определениями ума,
——————
- ↑ В древности держалась молва, сохраненная для нас Лаэрцием (III, 11), Геллием (III, 7) и Ямблихом (vit. Pithag. 31), будто Платон за сто мин, или за десять тысяч динариев, приобрел три книги пифагорейца Филолая, ученика Архиты (Cic. De orat. III, 34). На этом основании Тимон Силлограф и Аристоксен не стеснялись называть Платона простым компилятором Филолаевых сочинений. Мало того, как «Тимей» его приписывался Филолаю, так же точно и «Государство» приписывалось Протагору, другие диалоги разным другим философам (Gellius, N. A. III 17. Athenaeus, XI, 15. Suidas in voc. Νουμήνιος. Eusebius, Praepar. Enang. X, 3, al.). Но насколько всё это правдоподобно, всякий может судить сам, по немногим уцелевшим до нашего времени отрывкам сочинения Филолая. Люди, державшиеся приведенного мнения, не соображали, что большая разница — принимать положения других целиком, или пользоваться ими как пособием и материалом, при разработке какой-нибудь цельной системы учения.
