сотворена Богомъ, могъ выводить философъ происхожденіе зла? Не приравнивается ли она нами, по акту творенія, къ самымъ идеямъ, въ которыхъ зла философъ, конечно, не предполагалъ? Мы можемъ отвѣтить на это такъ. Образецъ необходимо долженъ быть выше своего подобія; изъ чего слѣдуетъ, что міръ видимый хуже міра мыслимаго. И въ этомъ-то относительномъ его несовершенствѣ и скрывается причина зла. Міръ чувственный, какъ простой снимокъ, слишкомъ далеко отстоитъ отъ своего божественнаго начала и образца. По общему же закону, господство котораго открываетъ Платонъ въ природѣ, чѣмъ далѣе уклоняется что отъ идей, тѣмъ становится слабѣе и хуже и тѣмъ болѣе подвержено злу.
Платонъ учитъ, что создать этотъ міръ, и создать возможно совершеннымъ, подвигла Бога собственная его благость. Надо остановиться на этой мысли, потому что не всѣ понимали ее правильно. — Мы находимъ у Платона представленіе самого блага, τοῦ ἀγαθοῦ. Это есть идея чего-то удовлетворяющаго всѣмъ требованіямъ высочайшей добродѣтели, есть нѣкоторый видъ абсолютнаго совершенства. Силою одной этой идеи, все, что есть, получило свою истинность, соразмѣрность и красоту. Такимъ образомъ это благо, можно сказать, господствуетъ во всѣхъ прочихъ идеяхъ, какъ будто бы каждая изъ нихъ была образована по идеѣ блага или съ нею соединена. Тутъ находитъ себѣ объясненіе и то знаменитое мѣсто въ «Государствѣ» (VI, p. 505 sq.), гдѣ благу въ мірѣ мыслимомъ приписывается то же значеніе, какъ солнцу въ нашемъ видимомъ универсѣ. Между тѣмъ это мѣсто наводило на совсѣмъ ошибочныя заключенія многихъ послѣдователей и толкователей ученія Платона. Плутархъ, Плотинъ, Апулей, Нуменій, Проклъ и многіе другіе полагали, что подъ идеею блага у Платона подразумѣвается самъ Богъ. То же въ новѣйшее время утверждали Тидеманъ (Argument. Platon, dialogg. p. 210),
сотворена Богом, мог выводить философ происхождение зла? Не приравнивается ли она нами, по акту творения, к самым идеям, в которых зла философ, конечно, не предполагал? Мы можем ответить на это так. Образец необходимо должен быть выше своего подобия; из чего следует, что мир видимый хуже мира мыслимого. И в этом-то относительном его несовершенстве и скрывается причина зла. Мир чувственный, как простой снимок, слишком далеко отстоит от своего божественного начала и образца. По общему же закону, господство которого открывает Платон в природе, чем далее уклоняется что от идей, тем становится слабее и хуже и тем более подвержено злу.
Платон учит, что создать этот мир, и создать возможно совершенным, подвигла Бога собственная его благость. Надо остановиться на этой мысли, потому что не все понимали ее правильно. — Мы находим у Платона представление самого блага, τοῦ ἀγαθοῦ. Это есть идея чего-то удовлетворяющего всем требованиям высочайшей добродетели, есть некоторый вид абсолютного совершенства. Силою одной этой идеи, всё, что есть, получило свою истинность, соразмерность и красоту. Таким образом это благо, можно сказать, господствует во всех прочих идеях, как будто бы каждая из них была образована по идее блага или с нею соединена. Тут находит себе объяснение и то знаменитое место в «Государстве» (VI, p. 505 sq.), где благу в мире мыслимом приписывается то же значение, как солнцу в нашем видимом универсе. Между тем это место наводило на совсем ошибочные заключения многих последователей и толкователей учения Платона. Плутарх, Плотин, Апулей, Нумений, Прокл и многие другие полагали, что под идеею блага у Платона подразумевается сам Бог. То же в новейшее время утверждали Тидеман (Argument. Platon, dialogg. p. 210),
