И что жъ? Пучина водъ блистала синевою,
Ліаны, темный лѣсъ съ роскошною листвою—
Исчезли подъ ея холодной пеленой,
И съ ропотомъ волна катилась за волной.
35 Рыбацкій старый челнъ качался на просторѣ,
И я спросилъ гребца: давно ли здѣсь вода?
— Ты шутишь,—онъ сказалъ,—она была всегда
Съ тѣхъ поръ, я думаю, какъ существуетъ море.—
Прошли вѣка, и снова я
40 Забрелъ въ знакомые края.
На мѣсто свѣтлыхъ волнъ съ серебряной каймой—
Сверкали золотомъ песковъ зыбучихъ волны
И долго я стоялъ, недоумѣнья полный,
Предъ степью выжженной, безплодной и нѣмой.
45 Когда жъ потребовалъ я объясненья чуда—
Отвѣтилъ продавецъ, торочившій верблюда:
— Съ тѣхъ поръ, какъ созданъ былъ Аллахомъ человѣкъ—
Пустыня здѣсь была, и будетъ здѣсь во вѣкъ.—
Прошли вѣка, и снова я
50 Забрелъ въ знакомые края.
Я городъ увидалъ—съ домами и съ дворцами,
Съ толпою шумною, кипящею ключемъ
И я спросилъ, смѣясь въ умѣ надъ гордецами:
Гдѣ прежній пышный градъ, гдѣ память здѣсь о немъ?
И что ж? Пучина вод блистала синевою,
Лианы, тёмный лес с роскошною листвою —
Исчезли под её холодной пеленой,
И с ропотом волна катилась за волной.
35 Рыбацкий старый чёлн качался на просторе,
И я спросил гребца: давно ли здесь вода?
— Ты шутишь, — он сказал, — она была всегда
С тех пор, я думаю, как существует море. —
Прошли века, и снова я
40 Забрёл в знакомые края.
На место светлых волн с серебряной каймой —
Сверкали золотом песков зыбучих волны
И долго я стоял, недоуменья полный,
Пред степью выжженной, бесплодной и немой.
45 Когда ж потребовал я объясненья чуда —
Ответил продавец, торочивший верблюда:
— С тех пор, как создан был Аллахом человек —
Пустыня здесь была, и будет здесь вовек. —
Прошли века, и снова я
50 Забрёл в знакомые края.
Я город увидал — с домами и с дворцами,
С толпою шумною, кипящею ключём
И я спросил, смеясь в уме над гордецами:
Где прежний пышный град, где память здесь о нём?
