Но пылъ и гнѣвъ съ ихъ бурною волной
Смѣняетъ дрожь;
Въ крови волненье стихнетъ, и покой
20 Ты обрѣтешь.
Какъ садоводъ, лелѣять станешь ты
Цвѣтовъ ростки,
Твоихъ стиховъ, твоихъ поэмъ листы—
Твои вѣнки.
Но пыл и гнев с их бурною волной
Сменяет дрожь;
В крови волненье стихнет, и покой
20 Ты обретёшь.
Как садовод, лелеять станешь ты
Цветов ростки,
Твоих стихов, твоих поэм листы —
Твои венки.
О, если бы теперь въ глухую осень
Умчаться въ лѣсъ, гдѣ свищетъ ураганъ,
Гдѣ на меня, изъ за щита изъ сосенъ,
Несется въ пѣнѣ загнанный кабанъ!
5 О, если бъ я на кораблѣ корсаровъ
Былъ рулевымъ, при шумѣ волнъ ночныхъ!
Блеститъ гарпунъ, готовый для ударовъ
И ждетъ толпа товарищей моихъ…
О, еслибъ я рукою стягъ сжимая,
10 На взмыленномъ конѣ былъ впереди,
Побѣдный путь свободѣ пролагая,
Хотя стрѣла дрожитъ въ моей груди!
Какъ тягостно мнѣ пѣть какъ безполезно
Для мелкихъ душъ, погрязшихъ въ суетѣ!
О, если бы теперь в глухую осень
Умчаться в лес, где свищет ураган,
Где на меня, из-за щита из сосен,
Несётся в пене загнанный кабан!
5 О, если б я на корабле корсаров
Был рулевым, при шуме волн ночных!
Блестит гарпун, готовый для ударов
И ждёт толпа товарищей моих…
О, если б я рукою стяг сжимая,
10 На взмыленном коне был впереди,
Победный путь свободе пролагая,
Хотя стрела дрожит в моей груди!
Как тягостно мне петь как бесполезно
Для мелких душ, погрязших в суете!
