Но сторожъ что есть мочи
Трубитъ: гасить огни!
15 — Сосѣдъ, спокойной ночи!—
И—разошлись они.
Но сторож что есть мочи
Трубит: гасить огни!
15 — Сосед, спокойной ночи! —
И — разошлись они.
Погасло пламя очага,
Въ углу сверчокъ поетъ тоскливо…
Какъ ночь долга, о, какъ долга!
Листы въ саду шумятъ пугливо,
5 Въ рукѣ жужжитъ веретено,
А въ думахъ—все одно, одно…
Родная грусть мою дѣлила,
Теперь взяла ее могила,
Отецъ мой добръ, но нравомъ крутъ,
10 Онъ зналъ одно—тяжелый трудъ.
И отъ него я слезы прячу,
И тихо плачу, плачу…
А тотъ кто взялъ любовь мою—
Четвертый годъ въ чужомъ краю.
15 Что увлекло его въ чужбину?
Что держитъ въ дальней сторонѣ?
Погасло пламя очага,
В углу сверчок поёт тоскливо…
Как ночь долга, о, как долга!
Листы в саду шумят пугливо,
5 В руке жужжит веретено,
А в думах — всё одно, одно…
Родная грусть мою делила,
Теперь взяла её могила,
Отец мой добр, но нравом крут,
10 Он знал одно — тяжёлый труд.
И от него я слёзы прячу,
И тихо плачу, плачу…
А тот кто взял любовь мою —
Четвёртый год в чужом краю.
15 Что увлекло его в чужбину?
Что держит в дальней стороне?
