Индульгенция — ближайшим образом означает разрешение от наложенной церковью епитимьи. Первоначально церковные наказания состояли в публичном, по большей части годичном покаянии, посредством которого согрешивший и исключенный из общины должен был доказать искренность и твердость раскаяния. Уже на Никейском соборе (325) епископы получили право сокращать время, назначенное для покаяния, тем отлученным, которых чистосердечное раскаяние было доказано. Доказательством раскаяния могли служить добрые дела, пост, молитва, милостыня, путешествия к св. местам и т. д., совершенные добровольно или возложенные раньше за маловажные проступки, открытые в тайной исповеди священнику. Этим «добрым делам» приписывалось очень большое значение, в ущерб учению о божьей благодати. Оставалось сделать один шаг, чтобы признать «добрые дела» удовлетворением за совершенный грех; это и случилось в западной церкви под влиянием германских правовых понятий. По языческо-германским понятиям можно было причиненное кому-либо зло, даже убийство, искупить возмездием (Busse), т. е. добровольным деянием, которое было бы эквивалентно достоинству потерпевшего или важности преступления. Пострадавшая сторона получала таким образом удовлетворение и отказывалась от принадлежащего ей права мести. Этот гражданский правовой обычай, перенесенный на религиозные отношения, вызвал представление об удовлетворении Бога, как пострадавшей стороны. Древнегерманские законодательства, оставаясь верными своему гражданско-правовому характеру, дозволяли не только перенесение наказания на другое лицо, но даже замену его денежной вирой (Wergeld) по определенному тарифу. Церковь, сама страдавшая внешним формализмом и не способная изменить грубое народное воззрение, нашла в нем опору для того, чтобы добиться по крайней мере внешнего признания своей дисциплинарной власти. Варварская жестокость обычных в Англии и других странах церковных наказаний наглядно показывали необходимость их смягчения посредством какой-нибудь замены. В конце VII в. из Англии пошли в обращение так называемые исповедные книги, которые рекомендовались священникам как руководство при исповеди. Они заключали в себе таблицу облегчений или замен церковных наказаний; напр. поста — пением псалмов или милостыней, а также денежным пожертвованием в пользу церкви и клириков. Появилась и замена лиц при покаянии; богатый мог семилетний срок покаяния окончить в три дня, наняв соответствующее число людей, которые бы за него постились. Против такого нововведения поднялся крик негодования во всей западной церкви: взгляд, что прощение грехов можно купить за деньги, казался еще в IX в. настолько богохульным, что многие провинциальные соборы предписывали сжечь исповедные книги. Но усиливающийся церковный формализм и позже все возраставшее корыстолюбие духовенства обратили злоупотребление в господствующий обычай. Пожертвования церквам и монастырям ради искупления грехов стали обычным явлением. Епископские и папские грамоты щедро наделяли привилегиями церкви, которые всякого жертвовавшего на их учреждение или поддержку освобождали от третьей или четвертой части наказания, иногда даже давали полное очищение от всех грехов.
В XI в., при Папе Александре II, впервые появляется название indulgentia. Чтобы поощрить участие в крестовых походах, на Клермонском соборе (1095—1096) было объявлено крестоносцам и лицам, поддерживавшим крестовый поход денежной помощью, полное или частичное прощение канонического и даже божьего наказания, как для них лично, так и для их близких родственников, живых и умерших. Такой способ поощрения пережил крестовые походы. Явилась привычка легкого отношения к прощению грехов: его стали давать, напр., за посещение известной церкви в известные дни, за слушание проповеди; дошло даже до того, что за известное благочестивое дело можно было получить прощение будущих грехов и помилование для грешников, страдающих в чистилище. Частью вопиющие злоупотребления в распоряжении индульгенциями, частью иерархические интересы побудили Папу Иннокентия III (1215) ограничить епископов в праве отпущения грехов, и полное прощение (indulgentiae plenariae) перешло мало-помалу в руки одного Папы. Но зато тем беззастенчивее практиковал сам Рим такой способ отпущения грехов, так что мало-помалу он обратился в налог на христиан; так, напр., на Нюрнбергском сейме (1466) было предложено отпущение грехов, чтобы добыть денег для войны с турками. Схоластическая философия поспешила теоретически обосновать право церкви на И. Утверждали, что огромные заслуги Христа, Богородицы и святых перед Богом образовали неисчерпаемую сокровищницу добрых дел (opera superrogationis), которая предоставлена в распоряжение церкви для раздачи из нее благодати достойным. Климент VI в половине XIV стол. утвердил это учение, причем признал апостола Петра и его наместников, римских епископов, хранителями накопленного сокровища. Таким путем злоупотребление получило еще более широкое распространение. Бесстыдство, с которым Лев Х в 1514 и 1516 гг. под предлогом ведения войны с турками, на самом же деле для постройки храма св. Петра в Риме и для покрытия издержек своего двора, отдал на откуп И. и наложил контрибуцию почти на всю Европу, было одним из главных поводов к германской и швейцарской Реформации. В споре Лютера против торговли И., производившейся преимущественно доминиканцами, схоластическая теория подверглась всестороннему обсуждению. Знаменитые тезисы, прибитые Лютером 31 октября 1517 г. к дверям дворцовой церкви в Виттенберге, были направлены не против И., а против злоупотребления ими, т. е. против того, что Лютер считал тогда только злоупотреблением. Папские И., утверждал он, не могут простить грехи или избавить от божьей кары, но могут только освободить от церковного наказания, наложенного по каноническому праву, и то только относительно живых, так как И. не в состоянии освободить от чистилища. Еще далее пошел Лютер в изданной вскоре «Речи об отпущении и благодати», где отвергал схоластическое учение о сатисфакции как третьей части таинства покаяния или о необходимости искупления грехов «добрыми делами», чем подрывал теоретическое основание И. Доминиканцы Конрад Вимпина и Сильвестр Приериас постарались, напротив, дать теоретическое оправдание практическому пользованию И. По существу, их учение то же самое, которое было выработано Александром Галесом († 1245) и Фомой Аквинским († 1274). Учение это, отвергнутое Реформацией, было утверждено буллой Папы Льва Х (9 ноября 1518 г.) и сохранено без изменений Тридентским собором. По его постановлениям таинство покаяния должно состоять из трех частей: раскаяния, исповеди и удовлетворения (contritio cordis, confessio oris, satisfactio operis). На исповеди разрешением священника прощается грех и дается избавление от вечных мук ада; но для освобождения от временного наказания согрешивший должен дать удовлетворение, которое определяется церковью. Под именем временных наказаний разумеется не только церковное покаяние, наложенное по каноническому праву, но также и божья кара, частью на земле, частью в чистилище, для тех душ, которые, будучи спасены от ада, подлежат после смерти очищению. Власть церкви прощать церковные и божьи наказания основана на неисчислимых заслугах Христа и святых и собравшейся таким путем сокровищнице добрых дел, которой располагает церковь. Из этой сокровищницы через посредство И. церковь может раздавать блага тем, кто в них нуждается. Но прощение простирается каждый раз на столько, на сколько его отпускает И.; согрешивший получает его не безвозмездно, потому что это было бы противно божьей справедливости; от него требуется какой-нибудь благочестивый подвиг, который церковь могла бы считать эквивалентным прощению, хотя бы он сам по себе был очень ничтожен. Так как характер и размер подвига не принимается в расчет, то наряду с участием в братствах, путешествиями к святым местам, посещением церквей, поклонением мощам и т. п. могут стоять денежные пожертвования на благочестивые дела. Внесение небольшой суммы доказывает, по меньшей мере, что согрешивший с верой идет навстречу благодатному действию церкви. Если при этом отпущение дается под условием участия в благочестивом предприятии, то жертвователь по размеру своего дара участвует в заслуге доброго деяния и в награде за него, заслуга же эта при помощи И. может устранить на земле возложенное наказание. Церковь имеет также власть освобождать от наказания в чистилище, если живущие на земле получают И. для умершего. На том же основании, по которому заупокойные обедни считаются действительными для уменьшения мучения христиан в чистилище, должны иметь силу и И.; хотя умерший не может сам простирать «просящую руку», ее заменяют заслуги святых, находящиеся в распоряжении церкви, и добрые дела оставшихся на земле. И., которые церковь дает живым в силу принадлежащей ей власти (per modum absolutionis), находящимся в чистилище могут быть даны только как могучее ходатайство (per modum suffragii), что не составляет разницы в результате, так как церковь никогда не просит понапрасну. В новейшее время возник спор о том, действительны ли папские И. только для церковных наказаний или их влияние простирается и на чистилище; последнее воззрение, которое поддерживается традицией и естественно вытекает из общего смысла учения об И., одержало верх и было подтверждено Папой Пием VI. Вопрос об И. рассматривается со строго-католической точки зрения в сочинении Gröne «Der Ablass» (Регенсб., 1863).
И. восточных патриархов, известные под именем разрешительных грамот, были распространены в Малороссии и на Руси XVII в. Они продавались за деньги и, по словам Крижанича, «разрешали от всех грехов, не поминая ни слова об исповеди или покаянии». Вост. патриархи привозили их с собой, а иногда печатали в Москве. Так, в 1655 г. патриарху Гавриилу отпечатано было 1000 грамот, в 1668 г. патриарху Макарию — 2000. Ср. Н. Лихачев, «О разрешительных грамотах вост. патриархов» (М., 1893).