Революция 1830 г. — охватившая значительную часть Западной Европы и сказавшаяся важными последствиями повсеместно, началась во Франции, где она была естественным продолжением Р. 1789 г. Бурбоны, явившиеся, по ходившему тогда выражению, «в багаже союзных монархов», оказались естественными представителями и защитниками старой аристократии, значение которой было подорвано великой Р., а завоеванные в ту же эпоху права буржуазии не находили достаточной защиты в конституции. На основании хартии 1814 г. и следовавших за ней избирательных законов палата депутатов избиралась французскими гражданами, платившими не менее 300 фр. прямых налогов. Правительство имело, притом, возможность влиять во время выборов на избирательные коллегии — и широко пользовалось этой возможностью. Тем не менее рост политического самосознания буржуазии привел к тому, что избранная в 1827 г. палата депутатов была настроена решительно оппозиционно. Торжеству оппозиции особенно содействовало раздражение, вызванное уплатой бывшим эмигрантам вознаграждения в один миллиард франков и связанной с этой мерой конверсией государственных займов, понизившей доходы рантьеров (1825). Лицом к лицу стояли, таким образом, две могущественные силы, из которых буржуазия имела своим органом палату депутатов, а дворянство — короля. Одно время Карл X, несмотря на твердость своих монархических принципов, готов был идти на некоторые уступки общественному мнению; но вскоре (авг. 1829) умеренное министерство Мартиньяка (см.) было заменено реакционным кабинетом Полиньяка (1829). Либеральное движение, однако, росло и сказывалось в массе различных манифестаций; министерство боролось с ним полицейскими способами, а король не стеснялся оскорблять даже судей, произносивших оправдательные приговоры по политическим процессам. В тронной речи, которою он открыл 2 марта 1830 г. сессию парламента, он грозил прибегнуть к решительным мерам (характера которых, однако, не определял), если парламент будет «создавать препятствия для его власти». Палата депутатов отвечала адресом (так наз. адрес 221-го), довольно прямо требовавшим отставки министерства. Король ответил пророгацией, а вскоре за тем и распущением палаты депутатов. Новые выборы усилили оппозиционное большинство палаты. Тогда, не созывая парламента, король 25 июля 1830 г., основываясь на натянутом толковании одной из статей хартии 1814 г., подписал четыре ордонанса, которыми: 1) восстановлялась цензура, и для издания газет и журналов требовалось предварительное разрешение властей, даваемое каждый раз на 3 месяца; 2) вновь распускалась палата депутатов; 3) изменялось избирательное право (основой для имущественного ценза признавались только поземельные налоги) и 4) назначалось время для новых выборов. Если бы эти ордонансы были приведены в исполнение, они лишили бы буржуазию всякого влияния на законодательство и восстановили бы земельную аристократию в положении единственного правящего класса Франции. Но именно они послужили ближайшим поводом к революционному взрыву. Сама буржуазия в лице своих представителей-депутатов вела себя очень осторожно, и если бы не более радикальные элементы, начавшие вооруженное сопротивление, то весьма возможно, что ей не удалось бы ничего добиться. Во время совещаний, происходивших у либеральных депутатов Казимира Перье, Лаффитта и др., депутаты обнаруживали полнейшую неспособность понять положение вещей и принять какие-нибудь решительные меры; не они руководили событиями, а события увлекали их. Журналисты той же партии обнаружили несколько более решительности. 26-го июля редакция оппозиционной газеты «National», во главе которой стояли Тьер, Минье и Арман Каррель, опубликовала протест против ордонансов, доказывая, что правительство нарушило законность и этим освободило народ от обязанности повиновения; протест призывал незаконно распущенную палату и весь народ к сопротивлению правительству, но характер сопротивления не был указан. Авторы его думали скорее о торжественных заявлениях и в крайнем случае об отказе в платеже налогов, чем о сопротивлении при помощи оружия; по крайней мере, еще 26-го июля Тьер уверял, что народ совершенно спокоен и нет основания ожидать с его стороны какого-либо активного протеста. 27-го июля, однако, в Париже начались столкновения между возбужденными толпами народа и войсками. Волновались рабочие, настроенные в республиканском духе. Одной из непосредственных причин, усиливших брожение среди рабочих, было закрытие многих типографий вследствие восстановления цензуры, а также временное закрытие многих фабрик и магазинов; массы рабочего люда были в этот день свободны. 28 июля восточные кварталы Парижа, представлявшие в то время лабиринт тесных и кривых переулков, были перегорожены баррикадами, воздвигнутыми из крупных и тяжелых булыжников мостовой; мятежники овладели покинутыми зданиями городской ратуши и собора Богоматери и водрузили над ними трехцветное знамя. Правительственные войска, которыми командовал маршал Мармон, во время движения по улицам подвергались выстрелам, осыпались камнями и даже мебелью из окон домов; к тому же они дрались крайне неохотно и во многих местах целыми отрядами переходили на сторону народа. 29 июля восстание победило; в восточных кварталах и ратуше господствовали республиканцы, в западных кварталах — либералы. Король решился взять назад свои ордонансы и вступить в переговоры с мятежниками; но 30 либеральных депутатов, собравшихся в этоть день у Лаффитта и решившихся наконец стать во главе движения, отказались принять его посланных; они образовали из себя «муниципальную комиссию», явившуюся временным правительством. В среде этой комиссии возникла мысль о перемене династии. Решено было предложить корону Людовику-Филиппу, герцогу Орлеанскому (см. Людовик-Филипп). 30-го июля собралась палата депутатов или, правильнее сказать, ее либеральные члены, и провозгласила Людовика-Филиппа наместником (lieutenant-général) королевства. Опасаясь республики, которая, будучи установлена при помощи рабочих классов, неизбежно носила бы на себе следы своего происхождения, буржуазия желала сохранения монархии; но рассчитывать на благоразумную уступчивость прежнего правительства она не могла, и Людовик-Филипп оказывался для нее «лучшей из всех возможных республик» (выражение Лафайета). В ночь на 31 июля Людовик-Филипп прибыл в Париж и на следующий день ходил пешком по городу, братаясь с рабочими, пожимая руки национальным гвардейцам. Неорганизованные, не имевшие вождя республиканцы уступили без борьбы. Карл X, переехавший из Сен-Клу в Рамбулье, поспешил послать Людовику-Филиппу свое отречение от престола в пользу своего внука, герцога Бордоского, и назначение Людовика-Филиппа Орлеанского наместником королевства. Провинция безмолвно признала переворот, совершившийся в Париже. 3 авг. Людовик-Филипп открыл палаты тронной речью, объявив об отречении короля, но умолчав о том, в чью пользу оно сделано. 7 авг. палаты выработали новую конституцию и провозгласили Людовика-Филиппа королем французов «волей народа». Новая конституция признавала суверенитет народа. Право короля издавать ордонансы было ограничено; законодательная инициатива, прежде принадлежавшая одному королю, распространена на обе палаты: палата депутатов получила право избирать своего президента. Цензура была уничтожена; гарантирована свобода печати. Католицизм перестал считаться государственной религией; исключительные и чрезвычайные суды были запрещены; восстановлена национальная гвардия. Избирательный ценз понижен до 200 фр., вследствие чего число избирателей увеличилось более чем вдвое и дошло до 200 тыс. Выгоды Р. достались, таким образом, преимущественно буржуазии; рабочие не получили никаких политических прав. Между тем они так много содействовали торжеству Р., что естественно чувствовали себя обиженными, и потому успех июльской Р. заключал в себе зародыш нового переворота.
Июльская Р. отозвалась прежде всего в Бельгии, где народ был недоволен искусственным присоединением к Голландии и недовольство постоянно поддерживалось реакционной политикой правительства (см. Бельгия). В Брюсселе 25 августа вспыхнуло восстание, скоро распространившееся во всей стране. 23—25 сентября на улицах города происходил бой между успевшим вооружиться народом и голландскими войсками; последние вынуждены были отступить. Созванный в ноябре конгресс провозгласил независимость бельгийского королевства. Затем Р. отразилась в Царстве Польском. 17 (29) ноября в Варшаве начался мятеж, последствием которого была польско-русская война 1830—31 г. (см.). Характер Р. в Польше был совершенно иной, чем во Франции и в Бельгии; рабочих здесь не было вовсе: радикально-демократическая партия представляла интересы крестьянства, но, как рабочая партия во Франции, была слаба. Революционную роль буржуазии здесь играли консервативно-аристократические элементы; поэтому движение было не столько Р., сколько национальным восстанием, с самого начала обреченным на неудачу. В Германии июльская Р. отразилась не особенно серьезными движениями только во второстепенных государствах: в Брауншвейге (см.), где движение привело к смене герцога и к реформе конституции; в Гессен-Касселе (см. Вильгельм), Ганновере (см.) и Саксен-Альтенбурге, где оно привело к реформе конституции; в Саксонии, где оно имело последствием переход к конституционному образу правления; в Шварцбург-Зондерстаузене, где оно не привело ни к чему. В Италии 1830 г. окончился без нарушения порядка; в следующие года было несколько восстаний, не имевших большого практического значения, но ясно свидетельствовавших о ненормальном положении вещей и служивших предвестием серьезного революционного взрыва в более или менее близком будущем. В Англии континентальная Р. сказалась только усилением мирного преобразовательного течения, важнейшим практическим результатом которого была парламентская реформа 1832 г., сделавшая, по существу, то же самое, что июльская Р. во Франции: она передала законодательную власть из рук поземельной аристократии в руки промышленной буржуазии. На востоке Европы, в России, Пруссии и Австрии, P. закрепила только политический союз между этими тремя державами. См. общие сочинения по всемирной истории XIX в. Вебера, Файфа, Кареева (т. V), Сеньобоса, по истории Франции — Грегуара, Рохау. Художественное изложение Р. см. в 1 томе Louis Blanc, «Histoire de dix ans» (П., 1846). См. также Чернышевский, «Борьба партий при Людовике XVIII и Карле X» («Современник» 1869) и «Июльская монархия» (ib., 1860). Обстоятельная библиография — у Кареева и Сеньобоса.