Университет (от лат. universitas — совокупность). — В настоящее время с понятием У. соединяют представление о высшем учебном заведении, которое, имея целью свободное преподавание и развитие всех отраслей науки (universitas litterarum), независимо от их практического приложения, пользуется вместе с тем, под контролем правительства, широким самоуправлением (органы его — ректор, совет и правление) и предоставляет слушателям значительный простор в выборе и направлении своих научных занятий и частной жизни. Соответственно 4 научным группам У. обыкновенно объединяет 4 факультета: богословский, философский, юридический и медицинский. Богословский факультет существует, впрочем, далеко не во всех У., а философский часто делится на физико-математико-натуралистическое и историко-словесное отделения. В некоторых местах эти отделения образовали самостоятельные факультеты и, в свою очередь, подвергаются дальнейшему дроблению (во Франции и России, а также в Страсбургском и Тюбингенском У.). Рядом со старыми факультетами в последнее время возникают новые, путем выделения в особые группы некоторых наук; так, в Мюнхенском У. существует факультет экономических, а в Тюбингене —государственных наук. У. с небольшим числом факультетов считаются неполными. Организация У. в различных государствах, размер их автономии, состав факультетов, методы преподавания, студенческий быт и т. д. представляют значительные особенности, вызванные местными условиями и историческими причинами. В консервативной Англии старинный тип У. сохранился еще в большой чистоте, между тем как германские У. более всего применились к новейшим требованиям науки и жизни и вызвали подражание со стороны Франции, в которой свободное развитие У. было задержано политическими событиями XVIII и XIX вв.
История. Европейский У. есть продукт позднего средневековья и не имеет непосредственной связи с великими учебными учреждениями древнего мираа, какими были Александрийский музей Птолемеев, Философская школа в Афинах и созданные по ее образцу «атенеи» в Риме, Лионе, Ниме и др., хотя не подлежит сомнению, что у древней высшей школы и у средневекового У. много общего в задачах и обстановке. Начало У. относится к XII ст.: рядом с монастырскими, соборными, капитульными и городскими школами возникают особые школы, которые, в отличие от старых, связанных исключительно с интересами местного прихода, монастыря или города (studia particularia), открывают доступ людям всех званий, возрастов и земель (studia generalia). Профессора и ученики их (magistri et discipuli) образуют корпорации с особой юрисдикцией, с особыми органами самоуправления и с привилегиями, полученными от местных и универсальных властей (папы и императора). Всякое товарищество, купеческая ганза или гильдия или торгово-промышленный цех в средние века назывался universitas (напр. universitas civium — городская коммуна), ввиду чего члены вольной школы, как представители педагогического и ученого ремесла, стали называться universitas studii, universitas magistrorum et scholarium или просто universitas studentium, так как термином studentes обозначали безразлично учителей и учащихся. В качестве учебного заведения старинный У., как и всякое другое училище, назывался schola или Studium, эпитет же generale, в отличие от старых местных школ (studia particularia), указывал на его интернациональный характер. Наука, преподаваемая в таком учебном учреждении, в силу санкции одной из универсальных властей — главным образом папы, — имела общепризнанный авторитет; ученые степени, выдаваемые им, пользовались общеевропейским значением. Постепенно, с развитием форм общежития учителей и студентов и с признанием этих форм со стороны официальных властей, название товарищества, корпорации — universitas — становится обозначением У. как учебного заведения. Первые У. были органами средневековой науки, которая во всех странах латинского влияния была едина и преподавалась одинаковым способом, на общем для всех народов латинском языке; кроме того, У. отлились в формы средневековых цехов, существенные черты которых — присяжное товарищество, регламентация и монополизация труда и производства — повторяются во всех странах. Была еще одна черта, которою отмечен средневековый У.: это его церковный характер. Кто бы ни был основателем У. — городская ли коммуна или светский или духовный князь, или, наконец, всемирная власть папы или императора — члены его безразлично называются клириками (clerici), а экономическое благосостояние школы преимущественно опирается на церковные пребенды. В XII и следующих веках государственные формы европейских народов представляют уже большие контрасты, но в духовном и церковном отношениях Западная Европа образует еще единый мир, подлежащий изучению как одно целое. Точно так же и в средневековых У. внешние порядки и формы устройства были разнообразны, но, тем не менее, указанные выше общие черты дают право выделить в истории европейских У. период от XII в., когда возникают первые учреждения этого типа, до середины XV в., когда организация их завершилась в Италии, Франции, Испании, Англии, Германии и других странах, и назвать этот период средневековым. Руководящую роль в это время имеют У. двух передовых в культурном отношении народов, Франции и Италии; в Германии лишь с XIV в. возникают studia generalia, и притом под сильным влиянием иностранных образцов. В дальнейшей истории У. установление каких-нибудь периодов не оправдывается ничем: У. перестал быть общеевропейским учреждением, служить мировым интересам и быть выразителем общеевропейской культуры. Политические и культурные перевороты нового времени — гуманизм, реформация, просветительные идеи XVIII в., великая французская революция, немецкий неогуманизм — не могли не отразиться на судьбах У. и его организации, но эти перевороты совершались в различных странах Европы с различной постепенностью, и влияние их обнаруживалось с неодинаковой силой. Ввиду этого, начиная с середины XV в. приходится говорить уже не об европейском У., а отдельно об У. Англии, Франции, Германии, Италии и т. д.
I. Средние века. Школа раннего средневековья была во всей Западной Европе, кроме Италии, духовным учреждением, связанным с монастырем или церковью и предназначенным для приготовления служителей церкви. Светское воспитание не нуждалось в науке и достигалось практическим путем. Молодой дворянин готовился к деятельности воина, полководца, хозяина и правителя не по книгам, а опытом; простой народ пребывал в грубом невежестве. В XI и ХП вв., под влиянием клюнийского движения, крестовых походов, борьбы папства с империей и развития городов, в европейском обществе с особенной силой зарождается спрос на знание. Ответа на волновавшие его вопросы общество искало в римском и каноническом праве и в схоластическом богословии. Только эти знания удовлетворяли жажду исследования и критицизма, стремление примирить разум с верою, давая, вместе с тем, теоретическую опору сторонникам всемирного папства и империи в римском духе. Схоластическое богословие лучше всего преподавалось в Париже, римское право — в Болонье. Эти два города получают, благодаря своим школам, мировое значение и привлекают тысячи жаждущих знания людей, всех возрастов и званий, со всех концов Европы, от Испании до Скандинавии и отдаленной Польши. Еще в XI в. Юридические школы Равенны и Падуи и Медицинская школа в Салерно пользовались большой известностью, но их затмила Школа болонских юристов, совершивших переворот в приемах изучения римского права: они излагали его не как придаток к риторике, а как самостоятельный предмет, и притом не отрывочно, а во всем объеме (см. Болонский унив.; Глоссаторы; Современное римское право). Из Болоньи распространился своеобразный юридический ренессанс, рассматривавший римское право как единое право всего латинского Запада, а этот последний — как прямое продолжение Рима. Эта идея, соответствовавшая настроению культурных классов, имела огромное обаяние. В начале XIII в. глоссатор Аццо (или Азо; см.) собирал вокруг себя ежегодно до 10000 учеников, преимущественно иностранцев. Во Франции славились Соборные училища Реймса, Лаона и Парижа (при соборе Notre Dame) и многие монастырские, напр. при монастыре св. Виктора и при аббатстве св. Женевьевы в Париже. Но не из соборных и монастырских школ вышел Парижский У., а из многочисленных богословских и «артистических» школ, развившихся здесь вполне самостоятельно и считавших в числе своих учителей рыцарей схоластики, Гильома де Шампо и Абеляра. Для преподавания требовалось только разрешение хозяина земли, на которой собиралась аудитория, иногда под открытым небом. В течение XII в. в Париже образовались два школьных района: более старый, на о-ве «Сите», на земле епископа, около соборной церкви Notre Dame, — и более новый, на возвышенности св. Женевьевы, во владениях аббата. Во второй половине XII в. иностранные схолары Болонской юридической школы и частные парижские магистры, подчиненные канцлеру собора Notre Dame, организуются в корпорации, высвобождаются из-под опеки местных властей, делая ее все более и более слабой, и создают особый тип учебного учреждения. Сплочению профессоров и студентов в корпорации содействовали многие причины; не случайно У. образовались в Болонье и в Париже почти одновременно и независимо друг от друга. Огромное большинство студентов (схоларов) и профессоров (магистров) были пришлым людом и не пользовались правом гражданства — а в этот век подобное положение равнялось почти полному бесправию. Было только два пути выйти из этого беззащитного состояния: сплотиться в корпорации и заручиться покровительством одной из универсальных властей — папы или императора. По средневековым понятиям только в корпорации, гильдии, цехе горожанин получал законное существование, а папская или императорская грамота давала ему защиту во всем христианском мире. Интересы профессоров и студентов в данном случае вполне согласовались с интересами сильных мира сего: известно, напр., что Фридрих Барбаросса видел в юристах своих естественных союзников. В 1158 г., во время сеймовых собраний на Ронкальских полях, он издал знаменитый указ, поставивший под особое покровительство всех тех, кто из-за научных интересов принужден был покинуть свою родину, странствовать и жить в чуждых землях (qui studii causa peregrinantur). Тем же указом болонские схолары освобождались от круговой поруки по долговым обязательствам и от подсудности городским властям, с подчинением их юрисдикции собственных профессоров или местного епископа. Указ императора стал охранной грамотой всех схоларов, где бы они ни странствовали или учились. Еще более могущественного союзника первые У., в своем стремлении к автономности, встретили в папстве, естественном покровителе просвещения в такое время, когда всякая школа, хотя иногда и фиктивно, считалась на службе у церкви. И для местных властей некоторая прочная организация схоларов имела большое значение. Болонская школа была лучшим украшением своего города, благодаря ей ставшего мировым. Не менее дорог был для Парижа его У., первая богословская школа Европы, «источник мудрости», «древо жизни», «светоч церкви Господней» (выражения папы Александра IV); благодаря ему он сделался городом науки, «вторыми Афинами». Между тем и Болонье, и Парижу грозила постоянная опасность потерять это сокровище, которым мог воспользоваться другой город, иногда враждебный. Магистры и студенты приходили и уходили когда угодно, открывали школы в других местах, выселялись иногда массами и наносили таким образом огромный нравственный и материальный ущерб своей прежней резиденции. Для предотвращения этого зла болонский магистрат заставлял профессоров приносить клятву, что они не будут побуждать студентов к выселению и нигде, кроме Болоньи, не будут излагать римское право; но это средство не всегда оказывалось действительным. Наконец, такая масса иностранных схоларов, какая собиралась ежегодно в Болонье, уже одним присутствием своим вызывала беспорядки и опасности, ввиду чего некоторая организация ее представлялась и для городского управления желательной. Под влиянием всех этих условий образовались среди болонских схоларов сначала землячества (nationes), а затем две крупные корпорации (universitates), поглотившие в себе землячества, с выборными из среды схоларов ректорами во главе. Корпорации болонских схоларов получили окончательное юридическое признание со стороны городских властей в 1224 г. Образование корпораций Парижского У. падает приблизительно на то же время, но здесь ядро корпорации составили не схолары, как в Болонье, а магистры (communitas magistrorum). В 1200 г. король Филипп-Август освободил схоларов и магистров от юрисдикции прево и подчинил их суду епископа, заместителем которого был канцлер соборного капитула. Около 1208 г. появляются и статуты корпорации парижских магистров. Два старейших У. Европы послужили образцами для создания аналогичных учреждений в других городах и государствах, где существовали благоприятные условия для возникновения автономной школы. Между двумя первоначальными типами У. есть, однако, существенная разница, зависящая от особых политических и социальных условий, при которых они создались. Болонский У. произошел из городской юридической школы, с самого начала имевшей светский характер; его корпорации состоят из иностранных схоларов (universitas scholarium), a профессора (doctores legentes) выбираются схоларами, преподают за определенный гонорар и подчинены ректорам студенческих корпораций. Дальнейшее развитие этого демократического учреждения сопровождалось борьбою с городскими властями, а также отчасти и с профессорами, оспаривавшими у схоларов право цехового устройства. Парижский У., напротив, создался в тесном единении с местной церковной властью, результатом чего явилась влиятельная должность университетского канцлера; корпорация Парижского У. была образована профессорами, магистрами. В королевстве Сицилии и в Испании еще в XIII в. также были открыты У., но здесь инициатива исходила от правительства, что и отразилось на организации учреждений. Старейшим образцом такого У. был Неаполитанский, основанный в 1224 г. Фридрихом II. Таким образом, по происхождению и организации, следует различать 3 большие группы У.: 1) городские схоларные У. Италии, 2) канцлерские У. Франции, Англии, Германии и вост. Европы, 3) государственные У. Неаполя и Испании.
1) Городские схоларные У. Италии. Организация городских У., несмотря на различия в подробностях, в главных своих чертах однородна. Это объясняется тем, что значительная их часть была основана или, по крайней мере, усилена болонскими эмигрантами; многие приняли болонские статуты; наконец, во всех городах северной и средней Италии господствовали однородные социальные и политические условия. Только немногие У., основанные в средние века, уцелели среди постоянных кровавых распрей и смен режима, борьбы гвельфов с гибеллинами, демократии с патрициями, республики с тиранией. Болонская школа принадлежит к немногим счастливым исключениям. Эмиграция болонских магистров и схоларов была явлением обычным. У. пользуется этим опасным средством для достижения все более и более широкой автономии. Так, в 1205 г. схолары и профессора ушли в Виченцу, в 1215 г. — в Ареццо, в 1225 г., несмотря на вмешательство папы Гонория III — в Падую. В 1316 г. У., с обоими ректорами корпораций во главе, ушел в Арженту и вернулся только тогда, когда получил полное удовлетворение. Такая же победа была одержана У. в 1321 г., когда множество профессоров и схоларов ушло в Сиену и Имолу. Замечательно, что папы в таких случаях становились на сторону корпораций и принуждали городские власти к уступчивости. В результате Болонский У. получил большие вольности и почти полную независимость от города. Более прочная организация У. имела огромное культурное значение, гарантируя непрерывность преподавания науки и преемство научного исследования. В ознаменование примирения с Университетом болонцы выстроили в 1322 г. церковь S.-Maria della Расе (св. Богородицы Миротворицы), патронат над которой перешел к У. Выселениями болонских схоларов и профессоров пользовались другие города Италии, открывая у себя Studia generalia и удерживая, таким образом, на местах своих ревностных к наукам сограждан. Вероятно, уже в самом начале ΧΙIΙ в. выходцы из Болоньи основали У. в Виченце, точные сведения о котором начинаются, однако, только с 1260 г. В 1404 г. город подпал под власть Венеции, и в 1407 г. У. был закрыт, так как республика разрешала преподавание римского права только в Падуе. В 1215 г. открылось Studium generale, при подобных же условиях, в Ареццо. В 1355 г. город получил привилегию от Карла IV, но с 1373 г. всякие сведения о его У. исчезают. Падуанский У. также был обязан своим существованием иммиграции болонских схоларов и профессоров. В 1228 г. он получил полное устройство. Несмотря на целый ряд политических потрясений, этот У. процветал и в XIV в. опередил даже Болонскую юридическую школу. После падения дома Kappapa и подчинения Падуи под власть Венеции Школа пришла в упадок, несмотря на то, что венецианским подданным было запрещено учиться высшим наукам в другом месте, кроме Падуи (1407). Только с реорганизацией У. в 1519 г. он получил новое значение. Выходцами из Падуи основан был У. в Верчелли, причем уполномоченные «наций» заключили с городской общиной формальный контракт о цене и числе необходимых для членов корпорации квартир, о ценах на жизненные припасы, о гонораре профессорам, юрисдикции ректоров и т. д. С некоторыми перерывами этот У. существовал до 1372 г. Любопытно поступило городское управление Сиены. Когда возникла мысль об открытии в этом городе studii generalis (1246), был послан гонец по городам Тосканы с приглашением схоларам учиться в Сиене, под руководством Пепо, римскому праву. Через 29 лет город заключил с ректорами, магистрами и схоларами договор о юридическом положении их и о жаловании профессорам. Располагая незначительными средствами, сиенцы не могли поддерживать своей Школы на должной высоте, несмотря на привилегию Карла IV, дарованную в 1357 г., и на помощь Джангалеаццо Висконти. Дела Университета поправились лишь в начале XV века благодаря содействию папы Григория XII, утвердившего привилегию Карла IV. Существование У. в Реджио, основанного около 1276 г., было очень кратковременно. В Перуджии еще в 1301 г. была корпорация иноземных схоларов, с которыми город в 1301 г. вступил в договор; но этот город, вместе с тем, впервые обратился к папе с просьбой даровать привилегию на открытие Studii generalis. Папа Климент V дал эту привилегию в 1308 г., в виде учредительной грамоты, хотя У. фактически уже существовал несколько лет. Этот факт чрезвычайно любопытен. В основании У. обыкновенно лежали взаимные соглашения схоларов и городских управлений, но с начала XIV в. папские, а иногда императорские хартии получают особое значение в жизни У. В Италии, впрочем, города никогда не сомневались в своем праве открывать высшие школы, прибегая к привилегиям папы или императора только как к очень выгодному приобретению. Папа, со своей стороны, давая привилегию, рассматривал момент ее издания как начало законного существования Studii generalis. В 1244 или 1245 г. было основано Иннокентием IV Stadium generale при папской курии, а в 1303 г. Бонифаций VIII дал привилегию на городской У. в Риме, столь прославившуюся впоследствии «Сапиенцу». Городская община Тревизо была первой, выхлопотавшей себе императорскую привилегию на открытие Studii generalis (1318), но Школа и здесь существовала уже 4 года до получения привилегии. В 1348 г. городское управление Флоренции постановило открыть у себя Высшую школу на городской счет, а год спустя была получена от папы Климента V учредительная грамота, к которой флорентийцы присоединили императорскую привилегию, данную Карлом IV во время его второго похода в Рим (1368). Пиза воспользовалась для открытия У., в 1338 г., иммиграцией болонских студентов и заручилась, кроме того, пятью годами позже, учредительной грамотой Климента VI. С переходом Пизы под власть Флоренции, этот У. был закрыт. У. Павии, Пьяченцы и Пармы, не теряя характера городских учреждений, занимают особое положение, так как они находились во владениях миланских Висконти. Завоевав Павию (1359), Галеаццо II открыл здесь Studium generale, получил от Карла IV в 1361 г, привилегию и запретил всем подданным миланских владений учиться в другом месте, кроме Павии. В 1389 г. была получена и папская привилегия от Бонифация IX. В 1398 г. Школа была перенесена в Пьяченцу, но в 1412 г. Филиппо-Мария Висконти вновь открыл Studium generale в Павии. Возникшая около того же времени Пармская высшая школа не дожила и до середины XV в. В Ферраре, как и в миланских владениях, инициатива открытия У. исходила от местного тирана. Заручившись папской буллой, маркграф Альберто д’Эсте в 1391 г. открыл здесь Studium generale, не имевшее сначала большого успеха, но достигшее сильного расцвета в середине XV в. благодаря содействию города и особым счастливым условиям этого приюта гуманистов.
Ядро городского У. составляют иногородние и иноземные схолары (Scholares forenses); только в школах, возникших поздно и в городах, владевших довольно значительной территорией и многочисленным населением, напр. во Флоренции и Павии, студенты местного происхождения (Scholares cives) имеют численный перевес. Стоя особняком от города, с его вечными социальными и политическими бурями, университет мог спокойно исполнять свое прямое назначение. Местные профессора и схолары, обыкновенно, не принадлежат к У., так как состоят членами городских корпораций. Совершенно особое место занимает только Ареццо. Здесь, как и во внеитальянских школах, У. составляют не схолары, а профессора, избирающие из своей среды ректора и издающие статуты. При основании или преобразовании Studii generalis городская община заключает договор с корпорацией иноземных и иногородних схоларов, как держава с державой. Главные условия договора сводятся к освобождению членов У. от налогов и военной повинности и к дарованию особой юрисдикции по гражданским и менее важным уголовным делам. Городу принадлежит высшее наблюдение за Studium generale, но отношения должностных лиц У. к городским властям складываются в разных городах не одинаково. В Перуджии, напр., статуты для У. были изданы (1306) не корпорациями, а городом; ректор через каждые 8 недель должен был давать отчет городским властям о деятельности профессоров и состоял на жалованье у города, как и ректоры У. в Падуе и Пизе. Во Флоренции ректор считался уполномоченным городской общины. Вообще, начиная с XIV в., заметно усиливается стремление городских властей ограничить вольности иноземных схоларных корпораций, а У. Флоренции, Павии и Падуи, вследствие запретительных мер, постепенно теряют свой старинный характер и становятся местными высшими учебными заведениями. Тем не менее, У. сохранили в значительной мере свою автономию и обыкновенно сами издавали свои уставы, причем болонские статуты служили образцами. Статуты — болонских юристов дошли до нас полностью в поздней редакции 1432 г., а медиков и «артистов» — в редакции 1442 г. Дошедшие до нас статуты Перуджии, в редакции 1457 г., равно как и флорентийские 1388 г. и падуанские (окончательно переработаны в 1463 г. и впервые напечатаны в 1551 г.), носят на себе явный отпечаток болонского влияния. Демократизация болонского городского управления не могла не отразиться на строе его Studii generalis. — Основанием к образованию корпораций в Studia generalia послужили землячества (nationes) иноземных и иногородних схоларов, сплоченные на почве взаимопомощи, общности симпатий и интересов. В 1217 г. в Болонье были 4 землячества: римское (Scholares de Urbe), кампанское, тосканское и ломбардское. К этим землячествам присоединились другие, и в 1250 г. уже существовали две крупные корпорации (universitates) схоларов: «цитрамонтаны» (итальянцы) и «ультрамонтаны» (иностранцы). Каждая из них распадалась на три большие национальные группы, а эти последние на землячества (nationes): у цитрамонтанов их было 17, а у ультрамонтанов — 13. В сохранившихся болонских статутах 1317—47 гг. перечислены «нации» обеих корпораций; здесь встречаются представители почти всех областей Италии и народов Европы, не исключая и славянских. При поступлении в число членов землячества схолар, сообразно со своими средствами, вносил в общую кассу некоторую сумму денег и присягал в верности чинам землячества. Нам в точности известна организация многочисленного немецкого землячества в Болонье (natio Theutonicorum). Во главе его стояли выборные, ежегодно сменявшиеся прокураторы. Кроме того, нация имела капеллана, нотариуса, педеля — bidellus (эти 3 чина получали жалованье) и несколько других, более мелких постоянных и временных должностных лиц. Печать нации, ее церковная утварь и документы хранились в особом ларце (area nationis). Цель ассоциации сводилась к защите общих интересов, поддержке земляков при болезнях и т. п., улаживанию споров между членами и празднованию национальных праздников. В Падуе в 1260 г. насчитывались 22 «нации», из которых составились корпорации (universitates) цитрамонтанов и ультрамонтанов. Такое же разделение на цитрамонтанов и ультрамонтанов, с подразделением на землячества, существовало и в других крупных школах Италии. Университетские корпорации избирали одного или нескольких ректоров и других должностных лиц. Ректором состояло обыкновенно лицо знатного происхождения, обладавшее значительными средствами, определенного возраста (не ниже 22 — 25 лет), и притом из белого духовенства. Два ректора Болонского юридического У. избирались ежегодно представителями цитрамонтанов и ультрамонтанов; при этом соблюдалась большая торжественность. По рангу ректор стоял выше всех архиепископов и епископов, кроме болонского; даже кардиналы, учившиеся в У., уступали ему первенство в торжественных случаях. В 1491 г. ректор Георг Нейдек, благодаря поддержке У. и горожан, отбил первенство даже у наместника миланского герцога. Ректор вносил новых схоларов в списки, отправлял в определенных уставом пределах юрисдикцию, наблюдал за исполнением приговоров, созывал университетские собрания (congregationes) и председательствовал в них, заведовал университетским имуществом, следил за выполнением статутов, контролировал деятельность профессоров и защищал интересы и достоинство У. По окончании должностного года ректор и его помощник, конректор, давали отчет перед комиссией из 4 представителей цитрамонтанов и ультрамонтанов. При ректоре состоял совет, члены которого (consiliarii) избирались ежегодно нациями. Казначей (massarius) и три petiarii, наблюдавшие за переписчиками и книготорговцами, избирались советом из числа схоларов. Кроме того, при У. состояли на жалованье судья (syndicus), нотариус и главный педель (bidellus generalis). Это были болонские граждане и, в сущности, не принадлежали к корпорации. В Падуе главный педель (правая рука ректора) был в то же время и казначеем. Книгопродавцы, занимавшиеся и ростовщичеством (mercatores), переплетчики (ligatores libroram), переписчики (scriptores) и др. хотя и не состояли в корпорации, но были подчинены ректору. Право избрания профессоров в первое время принадлежало корпорациям схоларов, главная масса которых в Болонье состояла из людей зрелых, занимавших иногда высокие светские и духовные должности; встречались среди них и владетельные князья. С другой стороны, даже избранный схоларами профессор имел известные права дисциплинарного взыскания по отношению к своему ученику и мог быть его судей и защитником. Обыкновенно, каждый схолар поступал под начало какого-нибудь профессора. Главной опорой авторитета профессоров была их общепризнанная ученость. С течением времени городские управления стали выдавать некоторым профессорам жалованье: Впервые этот порядок был установлен городом Верчелли. С 1289 г. по 1315 г. Болонья основала 4 платные кафедры (salariatae sedes) римского и канонического права. В 1384 г. город содержал 19 юристов и 23 «артиста» и медика. Избранные схоларами профессора клялись в верности ректорам и обязывалось без разрешения У. не выезжать за пределы болонской епархии. Некоторое время болонские схолары избирали даже и тех профессоров, которые получали жалованье от города, но с 1432 г. право избрания профессоров было передано в городскую училищную комиссию, с участием ректоров, и профессора оказались чиновниками на службе города (in servitio civitatis). Это имело свою хорошую сторону, так как материальная зависимость преподавателей от учеников подвергала первых разным случайностям, а основание многочисленных и постоянных платных кафедр более обеспечивало непрерывное существование школы; но с тех пор, как профессора сделались городскими должностными лицами, они не могли не втянуться в партийные распри, и в их рядах стали появляться люди недостойные, обязанные своим избранием не учености, а совершенно иным качествам. В Перуджии уже в 1315 г., во Флоренции — в 1388 г. схоларные корпорации потеряли право избрания профессоров. В качестве Studium générale схоларный итальянский У. — прежде всего школа римского и канонического права; только сравнительно поздно медики и «артисты» отделяются и составляют особую корпорацию (universitas). Такое отделение совершилось в Болонье в конце XIII в. Несмотря на упорное сопротивление юристов, эта третья universitas была признана городскими властями законной (около 1310—1316), после чего две старые корпорации объединяли в себе только одних юристов. Болонские медики и «артисты» (т. е. изучавшие 7 свободных искусств, septem artes liberales), отделившись от юристов и, приняв в свою среду и богословов, организовались, однако, по образцу юридических universitates. В XIV в. корпорация эта делится также на ultramontani и citramontani, а эти последние — на 3 землячества, ломбардов, римлян и тусков. В Падуе отделение «артистов» и медиков произошло в 1360 г., но ректор новой корпорации был сначала подчинен ректору юристов. В Ферраре «артисты» и медики также образовали особую universitas, имевшую в XV в. свой устав. В других городах разделения по факультетам не произошло. Во Флоренции, Сиене и Перуджии канонисты, легисты и медики (с «артистами») были соединены в одной universitas, причем ректор избирался попеременно из каждой группы. Только в редких случаях, рядом с юридическим и медико-артистическим, возникал (в Сиене, Болонье, Падуе) богословский факультет (stadium générale in theologia); всякий раз для этого требовалось разрешение папы. Богословов было очень мало, и они присоединялись к медико-артистической корпорации. Ходячее мнение о широком распространении богословия в школах средних веков совершенно неосновательно. Кроме иностранных и иногородних схоларов и магистров, в городских республиках были и свои местные ученые (doctores), составлявшие, по примеру гильдий, несколько коллегий (collegia) по специальностям. Коллегии эти не соответствуют современным факультетам. Члены их, как граждане города, не принадлежали к университетским корпорациям, но некоторые из них состояли в нем профессорами. Особенное значение для У. эти гильдии специалистов имели в том отношении, что им, под наблюдением епископа или архидиакона, принадлежала монополия раздачи академических степеней, с которыми было связано и право преподавания в данном городе (licentiadocendi). В XII в. в Болонье была гильдия судей и адвокатов (collegium iudicum et advocatorum), к которой в XIII в. присоединилось Collegium Bononiense doctorum pontificii et caesarei juris. В XIV в. обе эти гильдии слились в Collegium doctorum, advocatorum et judicum, состоявшее из 12 канонистов, 16 легистов, трех сверхштатных членов (Supranumerarii) и неограниченного числа extraordinarii, с двумя приорами во главе. Членами этих коллегий могли состоять только те болонцы, предки которых в двух степенях обладали полным гражданским правом. Такие же гильдии составляли нотариусы, «артисты» и медики. В 1360 г. болонские преподаватели богословия, главным образом лица монашеского звания, по примеру Парижа, соединились в universitas magistrorum. В Падуе существовали четыре коллегии, в Парме — три. Коллегии, в смысле общежитий для бедных схоларов, появились в Италии довольно поздно, по образцу французских и английских, и не получили здесь большого распространения. В Болонье старейшая коллегия учреждена в 1275 г. Гораздо богаче ее была испанская коллегия, основанная на пожертвование папского кардинала-легата, известного Эгидия Альборноца (1364), и существующая еще в настоящее время. Крупная коллегия была также и в Перуджии. Таким образом городской итальянский У. представлял очень сложную систему многочисленных и разнородных корпораций, объединенных только научными интересами, между тем как корпоративные их интересы часто шли вразрез одни с другими. Отношение У. к церкви выражалось в том, что значительная часть его членов принадлежала к духовному званию, выдача академических степеней происходила под руководством церковных авторитетов (канцлеров) и папа оказывал У. особое покровительство; кроме того, профессора богословия получали церковные пребенды. Канцлерская должность, введенная в Италии сравнительно поздно, по примеру Парижа, когда университетские установления уже завершили свое развитие, не получила здесь того значения, какое имела за Альпами.
2) Канцлерские У. Франции, Англии, Германии и восточной Европы. Образцом для всей этой группы послужил Париж; исключение составляют только два старейшие У. Англии, Оксфордский и Кембриджский, образовавшиеся независимо от Парижа и почти одновременно с ним.
а) Франция и связанные с нею по культуре и языку страны. В итальянских городских У. расширение корпоративной автономии добывалось путем борьбы с городскими властями, в Париже — путем борьбы с властью епископа и канцлера. Последнему принадлежало право выдавать дипломы учителям (licentia docendi) и, вообще, дисциплинарная власть. Понятно, что при этом были неизбежны многочисленные случаи произвола. В возгоревшейся борьбе папа еще решительнее становится на сторону У., чем в Италии, так что в сущности Парижский У. есть создание папской универсальной власти. И это не удивительно, так как здесь созданы были схоластическое богословие и система вероучения, которой держался католический мир и которая вознесла папу на вершину могущества. Результатом папского вмешательства явился ряд соглашений (concordamenta) между канцлером и корпорациями. Так, по статуту 1213 г. канцлер сохранил юрисдикцию только по важнейшим делам, а в остальных случаях члены корпораций судились у своих выборных начальников; licentia docendi давалась канцлером только лицам, выдержавшим экзамен в комиссии магистров. В 1215 г. эти вольности были дополнены разрешением У. издавать корпоративные статуты. Иногда корпорации, для достижения удовлетворения, прибегали к тому же средству, что и болонские схолары. Так, в 1229 г., после кровавого побоища с горожанами, стоившего жизни нескольким неповинным схоларам, масса магистров и схоларов, не получив удовлетворения от регентши Бланки Кастильской, ушли в Орлеан, Анжер и Реймс, а другие, по приглашению английского короля Генриха III — в Оксфорд. Папа Григорий IX заставил королеву уступить и издал знаменитую буллу Parens scientiarum (13 апреля 1231 г.), ставшую хартией Парижского и многих других У. Суд епископа и его канцлера еще более был ограничен; канцлер потерял право арестовать схолара, а при вступлении в должность должен был присягнуть, что никому не предоставит «лиценции» без испытания у магистров. Факультеты, на которые делилась корпорация, получили право издавать статуты о порядке преподавания, одежде членов и т. п. Наконец, в 1246 г. папа Иннокентий IV разрешил У. иметь собственную печать. Менее удачна была попытка У. избавиться от нищенствующих орденов, первые представители которых, доминиканцы, появились в Париже в 1219 г. и получили от корпорации монастырь св. Иакова. Этот могущественный орден, члены которого видели в молитве и науке главную цель своей деятельности, устроил множество не зависимых от У. школ. Затем появились цистерцианцы и бенедиктинцы и тоже основали школы. Опасность для У. заключалась в том, что орденские члены, захватывая кафедры в богословском факультете, не подчинялись его статутам и не получали в обычном порядке ученых степеней. После целого ряда столкновений между корпорациями и орденом доминиканцев, папа Александр IV буллою Quasi lignum vitae (1255) решил дело в пользу монахов, освободив их от обязанности добывать licentiam docendi y факультета. У. не сразу подчинился распоряжению папы, но был вынужден к тому угрозами отлучения. Воинствующее папство не могло пожертвовать своей лучшей армией — монашеством — даже в пользу любимого У. Зато доминиканцы были украшением богословского факультета; из их рядов вышли Альберт Великий и Фома Аквинский. Канцлер собора Notre Dame, представитель епископа, считался юридическим главою У. (caput umversitatis), но судебные и факультетские компетенции его были очень ограничены. Точно так же и аббат св. Женевьевы, в районе которого ютилась часть ученого мирка, образуя постепенно «латинский квартал», присвоил себе право «лиценции»; но с 1227 г. он имел право выдавать ее только «артистам». В 1255 г. он передал свои функции особому канцлеру, так что с тех пор У. имел двух канцлеров. Корпорация Парижского У., Universitas magistrorum et scholarium Parisius (sic), состояла из магистров и схоларов всех факультетов, но право голоса имели только магистры, схолары же пользовались привилегиями только как ученики какого-нибудь магистра, внесшего их в списки и бывшего их поручителем. Корпорация делилась на 4 факультета, которые упоминаются уже в 1213 г.: богословский, юридический (вернее — канонический), медицинский и «артистический» (низший факультет, составлявший преддверие к высшим: чтобы поступить схоларом на один из высших специальных факультетов, требовалось получить степень магистра in artibus). В сущности, факультет был ученый цех, с подразделением на мастеров (magistri y «артистов», doctores на высших факультетах), подмастерьев (baccalaurei) и учеников (scholares), с обычным цеховым дроблением труда, обычными испытаниями и цеховыми свидетельствами. Степень «мастера» (magister или doctor) давала право преподавать (licentia docendi), степень бакалавра — также, но с известными ограничениями. Профессора не избирались, как в Италии, и не получали жалованья; заменою последнего служили церковные пребенды и даровое содержание в коллегиях. Каждый факультет, на основании буллы Parons scientiarum, мог издавать свои статуты и имел собственную печать. Во главе факультета стоял декан, избиравшийся из числа профессоров для наблюдения за правильностью преподавания, для руководства факультетскими собраниями и экзаменами и для охранения прав и преимуществ цеха. У «артистов» были землячества — кружки схоларов и магистров, сплотившихся по национальной симпатии и для наилучшего устройства в чужом городе; корпоративная организация их совершилась, вероятно, не ранее начала XIII в. В одном акте 1237 г. уже упоминаются все 4 «нации»: галльская (к ней принадлежали и другие романские народы), норманнская, пикардийская и английская (сюда, кроме жителей британских островов, входили немцы, другие северные народы и жители английских владений во Франции). Нации подразделялись на более мелкие единицы — провинции, которых у галлов было пять, а у англичан три. Во главе каждой нации стоял ректор, избиравшийся на 1 месяц из читающих магистров (magistri actu regentes); нация имела свою печать, свои собрания, свои списки, кассу, церковь и своего святого-патрона. Вскоре все 4 нации объединились под властью ректора, который впервые упоминается в 1245 г. Когда обе корпорации — артистический факультет и объединенные землячества — слились в одну, ректор оказался главою самой внушительной силы в У. В одном документе 1272 г. он уже величается rector nostrae facultatis. Постепенно ректор сделался главою всего У., подчинив себе прокураторов наций и деканов. Это объясняется тем, что артистический факультет численностью превосходил в несколько раз другие факультеты; в одном списке 1362 г. перечислены 25 богословов, 11 канонистов, 25 медиков и 441 артист. Артисты имели своих представителей на всех факультетах, в качестве схоларов, и борьба за университетскую автономно велась собственно ими, пером, словом, а иногда и мечом. Спор ректора с деканами о первенстве был решен папою в пользу первого; в 1341 г. ему подчинились самые упорные противники, богословы. Остался неразрешенным со стороны папы еще вопрос о преимуществе ректора или канцлера, но артисты прямо заявили последнему, что, кроме папы, признают главою У. только ректора. Около половины XIV в. явилась формула: Rector et universitas magistrorum et scholarium. Ректор избирался с 1276 г. на четверть года, сначала прокураторами наций, а впоследствии особой комиссией из 4 лиц. Он созывал и руководил собраниями артистов и всего У., разбирал столкновения, принимал присягу от вновь поступающих и вносил их в списки, наблюдал за точным выполнением решений собрания, оберегал привилегии У. Должность эта, приносившая очень мало дохода, была сопряжена с большими издержками, главным образом на представительство, но зато считалась чрезвычайно почетной. В торжественных случаях ректор занимал одинаковое место с епископом, впереди остальных прелатов. В Парижском У., как и в итальянских, была целая лестница младших чинов, педелей и др. Важное место в У. этой группы занимали коллегии — общежития, учреждавшиеся на пожертвования благотворителей, преимущественно духовных особ. В Париже коллегии были замкнутыми корпорациями не одних только схоларов, как в Италия, но и магистров, и притом иногда людей со средствами. К старейшим коллегиям принадлежат знаменитая Сорбонна и Наваррская коллегия, учрежденная Иоанной Наваррской, женой короли Филиппа IV, в 1305 г. Большая часть коллегий в Париже были учреждениями разных наций — скандинавов, шотландцев, немцев и др. При несовершенной организации студенческого быта, при отсутствии определенного дохода у преподавателей [Не все профессора имели пребенды, а гонорар от слушателей (pastas, minerval) только у артистов был довольно значителен.] и достаточного помещения для лекций, среди города, представлявшего не только много соблазнов, но и опасностей для жизни неопытного юношества, учреждение коллегий было настоящим благодеянием. С 1200 по 1500 г. было учреждено до 50 коллегий. Крупнейшие из них имели до 100 членов. Постепенно коллегии перенесли в свои аудитории почти все преподавание. В 1463 г. артистический факультет постановил, чтобы все схолары, не жившие у родных или у какого-нибудь видного члена факультета, поселялись в коллегиях или «педагогиях». Последние были частными училищами с пансионами, в которых схолары получали содержание и обучение за плату. Предпринимателем являлся магистр, нанимавший учителей и наблюдавший за своими пансионерами. Этот школьный промысел, процветавший в Болонье и Оксфорде уже в XIII в., был занесен в Париж не ранее XIV в. Схолары частных пансионов посещали и университетские лекции, принимали участие в торжествах и актах наций и У.; вообще, «педагогии» рассматривались как составная часть У. Вольная корпорация магистров и схоларов превратилась, таким образом, в очень сложную «федеративную республику многочисленных корпораций». Рядом существовали и действовали, часто без определенно разграниченных компетенций, факультеты, нации, испытательные комиссии, школы трех монашеских орденов, наполовину только принадлежавшие к У., коллегии, капитул собора и оба канцлера. И вне У. были конкурирующие силы, влиявшие на его судьбу: папа и его легаты, король, его чиновники и парламент. Корпорации признавали своим главою только одного папу и находились в почти постоянной оппозиции правительству и городскому управлению, составляя как бы государство в государстве. В качестве полудуховного общества магистров, подчиненного духовной власти, Парижский У. представлял полный контраст со светскими, республиканскими У. североитальянских городов; в качестве Studium generale он был главным образом высшей школой богословия и свободных искусств, включил в свои программы юриспруденцию только в виде канонического права, а в медицине уступал первенство другим studia generalia. Сделавшись величайшей школой всего Запада, имея среди своих учеников и учителей представителей всех наций и величайших ученых средневековья — Фому Аквинского, Альберта Великого, Раймунда Люллия, Рожера Бакона, Дунса Скота, Вильгельма Оккама, — У. стал высшим авторитетом в вопросах веры и разума и во время падения папства, в эпоху великого раскола, в лице Д’Альи, Герсона и Клеманжи был руководителем католической церкви и сделал попытку реформировать ее во главе и членах (см. Раскол великий). Однако своей ролью на соборах, союзом с англо-бургундской партией, осуждением Жанны д’Арк и оппозицией правительству У. приобрел опасных врагов. Уже Филипп VI (1340) подчинил его снова юрисдикции прево; в 1446 г. Карл VII приказал парламенту произвести полный пересмотр дел У., а Людовик XI еще более ограничил его автономию. Вместе с тем две новые культурные силы — ренессанс и реформация — сокрушили научное основание существования У. — схоластику. Все другие У., возникшие в средние века на нынешней французской территории, сформировались по примеру Парижа: корпорацию составляли магистры (исключение — схоларная корпорация и юристов в Монпелье), а руководство и юрисдикция принадлежали представителю епископа, канцлеру. До XV в. королевское правительство мало влияет на развитие У. и мало содействует их процветанию. Инициатива учреждения У. исходит от ленных владетелей, городов или, чаще всего, от папы, который поддерживал studia generalia привилегиями, пребендами и освобождением духовенства, желавшего учиться в У., от прикрепления к известному монастырю, городу и т. д. С XIV в. развивается мнение, что только те школы — настоящие studia generalia, которые имеют папские или императорские учредительные грамоты, или преобразованы на основании таких грамот; в противном случае выдаваемые школой ученые степени не имеют силы. В противоположность Парижскому, другие французские У. были по преимуществу studia generalia не богословия, а юриспруденции. Старейший после Парижа У. на французской территории был учрежден в Монпелье (1220) из Медицинской школы, славившейся еще в половине XII в. Главным предметом изучения в этом У. осталась медицина; для занятия ею в Монпелье стекалось множество иностранцев из Испании, Италии, Германии и др. стран. Основание У. в Тулузе (1229) имело целью создать ученую цитадель для борьбы с ересью, развившейся на юге Франции. К XIII в. относятся также основание У. в Анжере, Оранже и Алэ. В Авиньоне процветала Юридическая школа, признанная папой Бонифацием VIII в 1303 г. в качестве Studium generale. Еще более прославилась Юридическая школа в Орлеане, реорганизованная папой Климентом V в 1306 г. Она долго привлекала множество схоларов из Германии, как за Альпами Болонья. Близ Орлеана выросла Юридическая школа в Анжере, преобразованная в Studium generale в 1337 г. В южной Франции в первой половине XIV в. основаны были У. в Гренобле (существовали очень недолго) и в Кагоре. Затем наступает длинный перерыв, вызванный внутренними смутами и войною с Англией. В первой половине XV в. основаны У. в Э, Доле, Каэне, Пуатье и Бордо.
b) Англия. Развитие в Англии тех же университетских форм, как и во Франции, объясняется тем, что с 1066 г. страна очутилась в руках норманно-французского дворянства. Оба У., возникшие здесь при Плантагенетах — Оксфордский и Кембриджский — произошли не из англосаксонских или церковных школ, а из школ свободных, члены которых еще на исходе XII в. слились в корпорации. Точные сведения о них имеются от половины XIII в. О перенесении статутов Парижского У. на Оксфордский не может быть речи, потому что в XII и в первой половине XIII в. процесс развития Парижского У. еще не закончился; сходство их объясняется действием одинаковых условий. Как и в Париже, университетская жизнь развивается в Оксфорде в союзе с церковной властью, на почве особой духовной юрисдикции; корпорация магистров имеет руководящее значение; профессора не получают постоянного жалования, а содержатся, как и масса схоларов, на счет пребенд и стипендий; богословие и философия занимают то же господствующее положение, что и в Париже; главою У., как и в Париже, является канцлер. Однако, между этими двумя знаменитыми школами была и разница. Английский У. нельзя назвать созданием папской курии, и вообще влияние папской власти здесь было слабее, чем в Париже, так как сталкивалось с сильною королевскою властью. Вследствие островного положения Англии, английские У. не были такими интернациональными учреждениями, как Парижский и Болонский. В Оксфорде были только две нации: северная (Boreales) и южная (Australes). Иностранцы вообще были в английских У. малочисленны и не образовали особой нации. Во главе наций стояли 2 прокуратора (procuratores, rectores, proctors). Каждая нация имела свою кассу, знамя и национального святого. В Оксфорде было не 4, а 5 факультетов, так как грамматики образовали особый, низший факультет. Под защитой королей Оксфорд и Кембридж успешно боролись против возникновения других У., обязав своих магистров не читать в другом месте. Здесь мы не видим развития власти ректора; напротив, канцлер становится настоящим главою У. Это различие объясняется тем, что в Париже корпорации, с ректором во главе, добыли свою автономию на почве борьбы с канцлером, а в Оксфорде канцлер — усердный союзник У. С 1368 г. канцлер, избранный на два года комиссией от факультетов из числа докторов богословия или прав, уже не нуждался в утверждении епископа. Столь же самостоятельно было развитие У. в Кембридже, получившего одинаковую с Оксфордом организацию. Уже в 1231 г. здесь была universitas, с канцлером во главе. Статуты У. упоминаются впервые в 1276 г., но они не сохранились. Он существовал уже около 100 лет, когда папа, по просьбе короля, утвердил за ним все дарованные раньше папами и королями привилегии. Нигде не получили такого развития коллегии как в двух английских У., которые постепенно обратились в соединение самостоятельных закрытых учебных заведений, некоторые из этих последних добились даже права на выдачу академических степеней, не допуская контроля со стороны У. Это определило своеобразный характер английских У. до новейшего времени. Коллегии явились в руках белого духовенства и светских членов У. орудием борьбы с монашескими орденами. Основание коллегий начинается со второй половины XIII века; учредителями их являются прелаты, дворяне, иногда и короли. Старейшими коллегиями в Оксфорде были Merton College (1262) и University (Durham) College (1280). В XIV в. учреждено наибольшее их число. Английские коллегии предназначались, главным образом, для бедных схоларов и магистров, часто остававшихся пожизненными членами коллегии. Все члены этих полумонастырских учреждений, пользовавшихся самоуправлением, были связаны обетом безбрачия и обязательством не поступать в орден и не принимать церковной бенефиции. Начальника (Guardian, Proctor, Provost, Rector) и других должностных лиц избирали из своей среды действительные члены коллегии (fellows), имевшие над этими лицами и контроль. Все занятия, особенно диспуты, были строго организованы. Коллегии обладали обыкновенно богатыми библиотеками, лазаретами, капеллами, вспомогательными кассами и т. д. и состояли под покровительством У. или высокого прелата, или знатного вельможи. Высшего процветания достигли оба У. во второй половине XIII в.; в начале XIV в. Париж уступил первенство Оксфорду. К исходу XIV в. из Оксфорда открыл борьбу с католической церковью Виклеф, смело поддержанный большинством У. Затем наступает период научного упадка; «оксфордская латынь» входит в поговорку, как образчик невежества; число учащихся заметно убывает. Новый расцвет У. наступил только в эпоху реформации.
с) Германия, Польша, Венгрия и др. Вступив позже других стран на путь просвещения, Германия до XIV в. не имела собственных высших школ; германское студенчество направлялось за наукой в Париж, Болонью и Монпелье. Парижский тип У. был перенесен почти целиком на почву Германии, У. которой, как продукты искусственные, не выделяются ни оригинальным строем, ни научным подъемом. Их расцвет начинается только в эпоху реформации. Политическая сила в Германии сосредотачивалась в руках князей, которым большинство У. и обязано своим существованием. Императорское влияние лишь в очень ограниченном размере отражается на судьбах У.; зато нигде папская теория не нашла такого широкого применения, как именно в Германии. Первый У. учрежден королем богемским Карлом (имп. Карлом IV), бывшим учеником Парижского У. По мысли короля, Прага должна была сделаться для восточной Европы тем, чем был Париж для Западной. Получив в 1347 г. от папы разрешение на открытие studii generalis, с передачей архиепископу «лиценции» (утверждена в академических степенях), король издал в 1348 г. учредительную грамоту У., приняв за образец хартии Фридриха II для Неаполя и Конрада IV для Салерно (см. ниже); докторам были дарованы привилегии Парижа и Болоньи и приказано организовать У. «по образцу и обычаям Studii Pansiensis». Многочисленные льготы и привилегии посыпались на новое учреждение, которому помог и папа, приказав богемским монастырям посылать орденских членов для обучения в Прагу и открыть в своих пражских подворьях преподавание богословия. Кроме чехов и немцев. в У. было множество англичан, французов, ломбардов, венгров и поляков. Этот интернациональный характер Пражского У. сохранился недолго. Выселение немецких студентов и профессоров в 1409 г., деятельность Гуса и сильный национальный подъем, охвативший Чехию в первой половине XV в., придали У. местное, национальное значение. Гуситские войны привели его в полный упадок. Приводим список германских У., учрежденных до исхода средних веков (Вюрцбургский У. существовал лишь несколько лет).
| Место учреждения У. | Год учреждения | Кто дал учредительную грамоту и привилегии | Патрон университета. |
|---|---|---|---|
| Прага | 1348 | Климент VI (1347) и Карл IV (1348) | Король богемский. |
| Вена | 1365 (1384) | Герц. Рудольф (1365). Урбан V (1365). Ур. VI (1384) и др. | Герцог австрийский. |
| Гейдельберг | 1386 | Урбан VI (1385) | Курфюрст пфальцский. |
| Кельн | (1388) 1389 | Урбан VI (1388) | Городское управление. |
| Эрфурт | 1392 | Климент VII (1379). Урбан VI (1389) | Городское управление. |
| Лейпциг | 1409 | Александр V (1409) | Маркграф мейссенский. |
| Рошток | 1419 | Мартин V (1419); Евгений IV (1432) | Город и герц. мекленбург. |
| Фрейбург | 1460 (1457) | Каликст III (1455); герцог Альберт Австр. (1456) и др. | |
| Базель | 1460 | Пий II (1459) | Город. |
| Грейфсвальд | 1456 | Каликст III (1456) и др. | Герцог померанский. |
| Трир | 1472 | Николай IV (1454) | Город. |
| Ингольштадт | 1472 | Пий II (1459) | Герцог баварский. |
| Майнц | 1477 | Сикст IV (1476) | Владетельный архиеписк. |
| Тюбинген | 1477 | Сикст IV (1476) и Фридрих III (1484) | Граф вюртембергский. |
| Виттенберг | 1502 | Максимилиан I (1502) | Курфюрст саксонский. |
| Франкфурт-на-Одере | 1506 | Импер. Максимилиан (1500) и неск. папск. | Курфюрст бранденбургский. |
Вторым по значению, после Пражского, был Венский У. Гейдельбергский У. был первой высшей школой, основанной для зап. Германии; во время великой схизмы он отвлек от Парижа массу германской молодежи. Эрфурт во второй половине XV в. сделался важнейшим центром богословского и гуманистического движения, подготовившего реформацию. Кельн, наоборот, всегда оставался цитаделью римской церкви в Германии, «немецким Римом». Основанию У. в Лейпциге содействовало выселение немецких профессоров и студентов в 1409 г. С 1419 по 1460 г. научное движение, выразившееся в открытии стольких Studia generalia, затихает, но вновь усиливается во второй половине XV в. У. этой эпохи хотя и учреждаются по старым образцам, но проникнуты уже новым гуманистическим духом. Политика бургундских герцогов, стремившихся к созданию сильного романо-германского государства, вызвала к жизни У. в нидерландском Лувене (1426). Еще раньше король Казимир Вел. учредил У. в Кракове (1364), по образцу Неаполитанского. Краковский У. особенно процветал в XV в.; история его тесно связана с историей духовной культуры на римско-католическом Востоке Европы. Сигизмунд Люксембургский, король Венгрии, учредил в конце XIV в. У. в Старом Офене; в 1437 г. школа эта закрылась и была восстановлена Матвеем Корвином в 1465 г. В течение XV в. были открыты, кроме того, У. в Шотландии (С.-Андрюс 1411 г., Глазго 1450 г., Абердин 1494 г.) и Дании (Копенгаген 1479 г.). Копируя непосредственно или посредственно Париж, среднеевропейские У. представляют большое однообразие форм. За редкими исключениями, в каждом из них — одна корпорация (universitas), полноправными членами которой состоят доктора и магистры, а с ограничениями — лиценциаты и бакалавры. Общее собрание членов корпорации (congregatio universitatis) решало, главным образом, вопросы о переменах в статутах, но фактически роль его была незначительна, так как все текущие дела сосредотачивались в руках унив. совета, состоявшего из ректора и прокураторов наций (Прага) или представителей факультетов (Эрфурт). В Праге, Лейпциге и Вене корпорация распадалась на 4 нации; так, в Вене с 1384 г. различали австрийскую, рейнскую, венгерскую и саксонскую; каждая из этих групп обнимала и уроженцев соседних земель; к венгерской нации причислялись западные и южные славяне, румыны и греки. Во главе нации стоял сменявшийся по полугодиям прокуратор. Нация имела свои статуты, свою кассу и своего патрона. Подобно Парижу, почти везде 4 факультета (в Лувене — 5: два юридических), представляющих собою ученые цеха; полноправными членами их были только магистры (доктора). Факультетские деканы сменялись через год (Прага, Вена и др.) или полугодие (Кёльн). Факультет рассматривался как самостоятельная корпорация, с особым уставом, особой кассой и особым святым патроном; патроном богословов считался евангелист Иоанн, артистов — св. Екатерина, юристов — св. Иво Бретанский, медиков — свв. Косьма и Дамиан. Самый многочисленный факультет составляли «артисты», но, как подготовительный к трем высшим факультетами он по рангу занимал последнее место. Управление всей университетской корпорацией принадлежало ректору, но факультеты, в качестве учено-учебных коллегий, ему не были подчинены. Ректор избирался обыкновенно каждое полугодие из прелатов, но встречаются между ними и владетельные князья; в противоположность Парижу, избрание происходило поочередно из среды всех 4 факультетов. Эта почетная должность сопряжена с огромными расходами. Канцлерская должность в среднеевропейских У. замещалась обыкновенно влиятельным прелатом, но не имела большого значения. Скудный доход, получаемый профессорами в виде гонорара за чтение лекций, щедро восполнялся церковью в виде пребенд, состоявших из каноникатов соборных капитулов или коллегиатных церквей. Однако для большинства магистров пребенды не имели особого значения, так как предоставлялись членам высших факультетов. Ввиду этого большое значение в среднеевропейских У. имели коллегии, хотя, по своей сравнительной немногочисленности и бедности, они не заняли такого господствующего положения в университетском строе, как английские и даже французские. Члены коллегии избирали своего начальника (prior, praepositus), сами замещали освободившиеся места, имели свой устав, свою часовню и т. д. Старейшая коллегия в Праге учреждена Карлом IV в 1366 г. Для схоларов в большинстве У. на пожертвования или частными лицами устроены были так наз. бурсы, пансионы, в которых молодые студенты (bursales, отсюда «бурш», бурсак), за известную плату (bursa) или бесплатно, получали, до времени экзамена на степень бакалавра, полное содержание и наставление в науках. Особенное значение получили бурсы в тех У. (Вена, Эрфурт), в которых схоларам вменялось в обязанность жить в интернатах. Подчиняясь наблюдению У., бурса состояла под начальством какого-нибудь магистра (rector, conventor, regens). Некоторые старинные бурсы со временем были превращены в гимназии. С возрастанием власти территориальных государей, автономия У., выражавшаяся, главным образом, в особой юрисдикции и праве узаконивать отношения своих членов собственными статутами, постепенно падает. Подготовляется превращение средневекового studium generale, органа универсальной церкви, в высшее учебное заведение и составную часть государственной системы.
3) Государственные университеты в Неаполе и Испании. В Сицилийском королевстве импер. Фридрих II создал военно-бюрократическое государство, условия которого отразились на судьбе учрежденного в 1224 г. У. в Неаполе. В учредительной грамоте Фридрих объявил, что решил основать в Неаполе Высшую школу со всеми факультетами, дабы те подданные его, которые стремятся к знанию, не должны были скитаться по чужим краям. Таким образом, это был не только территориальный У., как Оксфордский, но и первый государственный, основанный абсолютным монархом, без вмешательства папы. Король не только назначал профессоров и платил им жалование, но рассматривал их как чиновников и требовал от них внушения слушателям верноподданнических чувств; он же издавал правила об испытаниях, порядке выдач академических степеней и т. д. Под страхом сурового наказания запрещалось учиться в другом месте, кроме Неаполя. Иногда академическая степень давалась без особого испытания, простым королевским приказом. Тот же порядок сохранился и при Анжуйской династии. В 1266 г. Карл Анжуйский дал У. статут, освободивший схоларов от светского и подчинивший их особому университетскому судье — юстициарию. Впоследствии эту должность занимал королевский великий канцлер, а для ближайшего управления У. его замещал назначаемый на продолжительное время из числа профессоров ректор. Схолары составляли корпорацию из 3 наций: подданных королевства, жителей других областей Италии и ультрамонтанов. При юстициарии состояли 3 ассистента, избиравшиеся схоларами, по одному от каждой нации. Фактически вся власть была в руках короля; схолары были, в большинстве, его подданные, профессора — его чиновники, юстициарий — представитель королевской власти. — В 1231 г. Фридрих II издал устав и для получившей еще в XI в. всемирную славу Медицинской школы в Салерно. По воле короля только здесь можно было изучать медицину. Допущение к практике зависело от правительства и давалось лицам, получившим свидетельства от Салернской школы и принесшим установленную присягу. В 1241 г. предписан был и ход преподавания. Сходные политические условия господствовали и на Пиренейском полуострове; но здесь сильная наследственная монархия была ограничена кортесами, вследствие чего в здешних У. соединились черты двух итальянских типов, Болонского и Неаполитанского, с прибавлением некоторых местных особенностей. В 1112—1114 гг. Альфонс VIII Кастильский учредил высшую школу в Паленции, пригласив учителей из Италии и Франции и назначив им жалованье. Этот У. не пережил середины XIII в. Зато У. в Саламанке в течение пяти веков был гордостью Испании (madre de las artes liberales y todas virdudes). Основанный в 1239 г. королем Леона Альфонсом IX, Саламанкский У. в 1255 г. был формально признан папой Александром IV. Высшее процветание Саламанкского У. относится к XV в. С 1293 г. существовало Studium generale в Вальядолиде, но развилось оно только в XIV в. Король Арагона Педро IV основал в 1354 г. У. в Гуэске. Существовала также Высшая школа в Перпиньяне. В начале XVI в. (1499—1509) возник У. в Алькале (Alcala de Henares), пользовавшийся некогда общеевропейской знаменитостью (закрыт в 1836 г. и переведен в Мадрид). К тому же времени относится и Севильский У. (1502). Португалия также следовала примеру Кастилии, но ее У., основанный в 1300 г., постоянно менял свое местопребывание, переходя из Лиссабона в Коимбру и обратно, и не отличался устойчивостью. О содержании У. на Пиренейском п-ове заботилась казна, иногда со вспоможением от городов. Состав учащихся был по преимуществу местный. Университетская корпорация имела весьма ограниченное самоуправление и подчинялась духовной юрисдикции. У. — преимущественно школа права и «искусств»; преподавание богословия является сравнительно поздно. — В XIV и XV вв. тип государственного У. получает большое распространение. Короли Англии, Франции, герцоги миланские и др. все более и более начинают рассматривать Studia generalia, находящиеся в их землях, как государственные учреждения и стеснять их автономию.
Преподавание в средневековом У. и студенческий быт. Во всех средневековых У. научное направление было одно, как была одна церковь, под защитой которой стояло все образование. Если и были какие-нибудь местные отличия, то их сглаживала почти неограниченная свобода передвижения схоларов и магистров, не знавшая ни национальных, ни политических границ. Средневековый У. во многом отличался от современного, и прежде всего по задачам, так как подготовка будущих общественных и государственных деятелей не входило в его роль: церковь с презрением относилась в мирскому делу. Из характера схоластической науки вытекали как цель, так и метод преподавания. Существовала твердая уверенность, что вся совокупность возможных знаний заключена в известном числе античных и современных сочинений, которые пользовались, поэтому, таким же уважением, как и церковное вероучение. Обе формы познания — вера (auctoritas) и разум (ratio) — не исключали друг друга; напротив, вера находила в науке разумное оправдание. Центральное место в университетском преподавании занимала аристотелевская философия, которая, несмотря на папские запрещения, еще в XIII в. получила догматическое значение. Огромное большинство профессоров видело всю свою задачу в усвоении содержания сочинений общепризнанных авторитетов и в передаче этих знаний тем же путем своим ученикам. О собирании научных фактов и объективном их исследовании не могло быть и речи; господствующий метод был чисто дедуктивный, аналитический, а не индуктивный, синтетический. Отсюда вытекало неограниченное господство диалектики (логики). Раймунд Люллий в своей «Ars magna» говорит о возможности из нескольких общих положений вывести все отдельные знания и предлагает в несколько недель приготовить юриста. Университетское преподавание складывалось из чтения лекций (lectio, praelectio, lectura) и диспутов (disputatio). На лекциях профессор по отделам прочитывал и объяснял известную книгу; на диспутах требовалось точно установить (ponere et determinare), обосновать (arguere) и защитить (disputare) церковное вероучение или известные научные положении (dogmata scientiarum). Таким образом, лекции были средством, а диспуты — целью, чем и объясняется их роль в академической жизни. Величайшим ученым считался обыкновенно тот, кто обнаруживал больше всего ловкости и остроумия в спорах. Вся система требовала строжайшего внешнего порядка, совершенно противоположного современной академической свободе (Lehr- und Lernfreiheit). Не только учебный год, но и день был точнейшим образом разграничен. Ранним утром (летом обыкновенно не позже 5 часов) начинались обязательные лекции (ordinariae), которые оканчивались около 8 — 9 ч. утра. После обеда или вечером происходили необязательные чтения (extraordinariae). В начале учебного года преподаватели артистического факультета распределяли между собою книги, подлежащие прочтению, причем сначала не было разделения труда, а каждому «артисту» приходилось постепенно перебрать все книги, откуда являлась полная невозможность углубиться в специальность. Особенно неудобна эта система была на старших, специальных факультетах, где число доцентов было ничтожно; у медиков, напр., один читал всю теоретическую, другой — всю практическую медицину. Даже книги во многих У. разделялись особой комиссией, под председательством ректора, на отделы (puncta), для прочтения которых были установлены точные сроки (puncta taxata). Малейшее отступление от намеченного порядка влекло за собою крупные штрафы. Университетское начальство прибегало даже к шпионству за профессорами, для чего привлекались студенты и педеля. На Никомахову этику в Париже было положено 12 недель, на афоризмы Гиппократа — 50 лекций, на книгу о горячках — 38 лекций; на всего Эвклида в Вене назначали от 20 до 30 недель. Во время чтения лекций доцент занимал место на кафедре; схолары старших 3 факультетов сидели на скамьях, «артистам» же предписывалось располагаться на полу, на соломенной подстилке, «дабы внушить им смирение». Улица в Париже, на которой были расположены аудитории артистов, в XIV в. получила прозвище Rue de Fouarre (Vicus straminis, Соломенная улица). В 1366 г. папа Урбан VI предписал такой же «порядок» и для оксфордских артистов. Доцентам запрещалось диктовать свои лекции (pronunciare ad pennam); тем не менее, этот способ преподавания в некоторых У. настолько укоренился, что некоторые благородные схолары стали посылать своих слуг (famuli) для записывания лекций (напр. в Падуе в конце XVI в.). Все лекции, без различия предмета, сводились к интерпретации текстов; доцент прочитывал место из книги, объяснял его с формальной и реальной сторон, излагал содержание и разрешал спорные вопросы (quaestiones). Дополнением к лекциям служили репетиции (repetitiones, resumptiones), которыми руководили не только магистры, но и бакалавры. В Болонье, где этот способ закрепления вынесенных из лекций сведений был в большом ходу, репетиции начинались 18 октября и продолжались до Рождества, затем от Пасхи до начала августа. Уклонение от диспутов навлекало на магистров и схоларов тяжкие наказания. Порядок, время и внешние приемы этих словесных турниров были строго определены. Один раз в год, обыкновенно в большой праздник, весь артистический факультет, магистры, бакалавры и схолары, с ректором и деканом во главе, а также и члены других факультетов, собирались в праздничных одеяниях в самом большом зале У. на главную словесную битву — disputiatio quodlibetica, de quodlibet, введенную со времени Альберта Великого в большинстве среднеевропейских У. Руководитель диспута (Quodlibetarius) назначался предварительно из числа артистических магистров и не имел права уклониться от этой в высшей степени трудной роли. Предметы диспута заимствовались из всех 7 свободных искусств. В Вене Quodlibetarius сначала выставлял два главных тезиса (quaestiones principales), против которых возражали два бакалавра; затем он предлагал каждому из присутствующих магистров на разрешение по два тезиса, первый с аргументами, второй без них. Для отдыха от тяжелой умственной работы и для развлечения присутствующих часто устраивался диспут на темы шутливого, иногда до чрезвычайности рискованного свойства. Эта битва продолжалась иногда несколько дней; так, в декабре 1522 г. в Кельне в течение 4 дней диспутировали ежедневно по 4 доцента от каждого факультета, сменяясь ежедневно, а в пятый день — ректор с «кводлибетарием». Спор принимал часто столь оживленный характер (напр., при прениях между номиналистами и реалистами), что администрация должна была принимать особые меры для предотвращения рукопашного боя. Каждый факультет точно устанавливал руководства, пособия и методы для достижения академических степеней. Прежде чем приступить к изучению предметов артистического факультета (семи свободных искусств), необходимо было усвоить латинский язык, на котором велось все преподавание. Так как точного разграничения между курсами школьным и университетским не было и в списки У. вносились лица самой разнообразной подготовки и различного возраста, то великим подспорьем в этом отношении являлось более или менее частное преподавание в коллегиях, педагогиях и бурсах. Полный курс «искусств» делился на 2 цикла: словесный (artes sermonicales),Trivium, в состав которого входили грамматика, риторика и диалектика (логика), и реальный (artes reales, materiales), Quadrivium, состоявший из арифметики, астрономии, музыки и геометрии. Для грамматического обучения главнейшими руководствами служили Присциан, Донат и «Doctrinale» минорита Александра de Villa Dei (Villedieu в Нормандии), где в 2660 гекзаметрах были изложены учение о формах, словообразование, синтаксис, метрика и просодия лат. языка. Популярность последней книги была так велика, что до 1500 г. она выдержала с лишком сто печатных изданий. Цель изучения латинского языка сводилась преимущественно к практическому — устному и письменному — его усвоению (bene latinisare, bene stilare). Преподавание риторики имело в виду развить навык в версификации и в составлении официальных актов и грамот, писем и т. д. (ars dictaminis). Главнейшими руководствами служили Риторика Аристотеля, «Ars dictandi» Боэция и «Poetria nova» Годофреда Английского (нач. XIII в.), в 2114 гекзаметрах. Краеугольным камнем артистических наук был третий предмет тривия, диалектика (логика), к которой примыкала философия в тесном смысле. Здесь неограниченно царствовал Аристотель. Тысячи юношей в Болонье, Оксфорде и Париже изучали Этику, Физику и Метафизику великого мыслителя, в искаженных переводах, наивно веруя, что изучают мысли предтечи Христа. Вооружившись филологическими и философскими знаниями, схолар приступал к естественно-математическим предметам квадривия, на развитие которых большое влияние оказали переводы из греческих и индо-арабских источников, появившиеся в начале XIII в. Арифметика изучалась по книге англичанина Иоанна Сакробоско (Галифакс): «Tractatus de arte numerandi». Особенно важным считалось знакомство с шестидесятыми долями дробей (fractiones physicae), ввиду их применения в астрономии. К арифметике же причислялись учение о пропорциях (учебники Фомы Брадвардина, ум. 1349, и Альберта Саксонского) и оптика («Perspectiva communis», францисканца Иоанна Пекама, ум. 1292). В геометрии редко шли дальше первой книги Эвклида (планиметрия, до пифагоровой теоремы, включительно), причем часто ограничивались определениями и положениями, не вдаваясь в доказательства последних. Преподавание музыки сводилось к сухой арифметике звуковых интервалов, по руководству Иоанна de Muris (первой половины XIV в.). Особенная важность и популярность астрономии оправдывалась ее тесной связью с философией Аристотеля и необходимостью её для составления церковного календаря. Первую часть астрономии, как ее понимали тогда, составляло учение о сфере (учебник Иоанна Сакробоско), вторую — планетная теория, сведения о которой черпали из учебника Герарда Кармонского ( † 1184). В связи с астрономией преподавали церковный календарь (Computus ecclesiasticus, по учебникам Сакробоско) и астрологию (по Птолемею и арабским писателям). В итальянских У., где были созданы платные кафедры, и в Тулузе математические знания процветали, но в огромном большинстве западных и среднеевропейских У. эти предметы занимали самое ничтожное место, сравнительно с тривием. Еще в XVI в. в Париже и Оксфорде царил Сакробоско. С середины XV в. важнейшим местом развития математических наук становится Вена. Об отношении тривия к квадривию дает ясное понятие распределение предметов преподавания Пражского У. на 1366 г.; из 33 курсов артистического факультета 26 заимствованы из тривия и только 7 из квадривия. Скорее изощряя, чем обогащая ум, такое преподавание не давало знакомства ни с классической литературой, ни с историей, ни с окружающей природой и, кроме того, приучало к априорной конструкции. Огромное большинство слушателей У. довольствовалось изучением artes, на которое уходило много лет; весьма многие ограничивались только «тривиальным» циклом и лишь ничтожное меньшинство вступало на многотрудный путь изучения высших, специальных наук — права, медицины и богословия. Обыкновенно для поступления схоларов на один из высших факультетов требовалось предварительно получить степень магистра in artibus, так что между учащими и учащимися в сущности не было разграничения. Метод «семи искусств» господствовал и на этих факультетах, несмотря на полное несоответствие его такому предмету, как медицина. На медицинском факультете каноническими книгами были Гиппократ, Гален, Авиценна, сирийский несторианец Иоанникий и другие арабские и персидские авторитеты (см. Медицина), с которыми Запад познакомился в латинских переводах. И в медицине схолар привыкал смотреть глазами авторитетов, отступление от которых было ересью; в Эрфурте от медиков требовали формальной присяги, что они будут во всем следовать Гиппократу. Хирургия, как представительница не теоретического, а практически-эмпирического знания, была в полном презрения и предоставлялась цирюльникам, банщикам и шарлатанам. Еще в 1416 г. попытка одного хирурга добыть ученую степень в Вене вызвала негодование факультета. Только в старых У. — Салерно, Монпелье и Париже — процветали эмпирическое изучение человеческого тела и опытная терапия. Новое, научное основание медицина получила только с тех пор, как отказались от классических авторитетов и приступили к изучению анатомии не на животных, как раньше, а на человеческих трупах. Юридический факультет был и многочисленнее, и лучше обставлен, чем медицинский, но только в Италии римское право занимало почетное место; в остальной Европе до середины XV в. преподавалось одно только каноническое право. Основными руководствами для канонистов (декретистов) были «Decretum» Грациана (напис. около 1139—42 гг.) — учебник, излагавший церковное право с строго папской точки зрения, и декреталии (Decretales) папы Григория IX, обработанные по его поручению испанским доминиканцем Раймундом de Pennaforte. Романисты учились главным образом по Digestum vetus и Кодексу. Метод преподавания с каждым столетием все ухудшался. Доценты так углублялись в глоссы, мнения авторитетов, контраверсы и разные тонкости, практически совершенно бесполезные, что за ними совершенно исчезал текст, и на одни Институции требовалось от 5 до 6 лет. От современного юридического образования средневековое отличалось тем, что в нем не было настоящего систематического расположения материала, вполне отсутствовала историческая точка зрения и всецело пренебрегалось местное право. Руководящую роль имела Юридическая школа в Болонье, откуда Европа заимствовала метод толкования (mos italicus), вызывавший впоследствии насмешки и негодование гуманистов. Методы богословского преподавания предписывались из Парижа. В центре стояли две книги: Св. Писание, в плохом переводе Вульгаты, и «Сентенции» Петра Ломбардца († 1160), над объяснением которого трудились в разное время 300 с лишком ученых, между прочим, и Фома Аквинский. Толкование Св. Писания основывалось на предположении, что в словах текста скрываются 4 смысла: дословный, аллегорический, тропологический (моральный) и мистический (anagoge). Характеристичен для средневекового богословия порядок, по которому преподаватель Св. Писания (cursor biblicus) занимал менее почетное место в сравнении с «сентенциарием». Кроме обычных диспутов, вращавшихся среди схоластических тонкостей (subtilitates), богословы имели важное образовательное орудие в латинской проповеди. Это в сущности не была проповедь, как ее обыкновенно понимают, а богословско-философский трактат, обращенный, с соблюдением всех схоластических приемов, к ученому собранию У. (ad clerum). Как интернациональные учреждения, У. постепенно стали признавать академические степени, выданные любым Studium generale. Первый шаг в этом направлении был сделал папой Григорием IX; в 1233 г. он даровал Тулузскому У. привилегию, в силу которой каждый, кто был дипломирован им, получал право повсеместного преподавания (ius ubique docendi). Однако, многие У., особенно Болонский, Парижский и Неаполитанский (последний — по политическим причинам), долго не признавали чужих дипломов, или же связывали признание их с соблюдением некоторых формальностей, сокращенного экзамена, диспута и др. Существовали три академические степени: бакалавра, лиценциата и доктора или магистра (см. соотв. статьи). Точная регламентация учебного материала, руководств и методов была тесно связана с наделением учеными званиями, которые давали право на преподавание (licentia docendi). Обыкновенно от бакалавра artium требовали знания предметов тривия, без философии в собственном смысле; степень магистра artium давалась лицам, изучившим философию и некоторые предметы квадривия. В Париже к испытанию на звание бакалавра artium схолар допускался только по достижении двадцатилетнего возраста, если он 5 лет учился «искусствам» (собственно грамматике и логике), два года посещал публичные диспуты и, по крайней мере, один раз сам защищал «софизм». Испытание происходило в комиссии из трех магистров, по выбору нации, и завершалось публичным диспутом. После того бакалавр около 5 лет слушал философию и сам читал о некоторых более легких книгах Аристотеля; в возрасте около 25 лет его допускали к испытанию «лиценции» и магистерскому, после выдержки которого он получал право самостоятельного преподавания (magister regens). В Оксфорде студент артистического фак. после 3 лет учения получал звание sophista generalis; посещение диалектических диспутов в продолжение года давало ему право на звание quaestionista. Степень бакалавра давалась после многодневного диспута (determinatio), в возрасте 17 — 18 лет. Для достижения звания магистра нужно было еще 3 года слушать лекции и самому участвовать в преподавании и в диспутах. По представлению одного из магистров (pater) и рекомендации 14 других, магистрант произносил торжественную присягу и получал от канцлера «лиценцию». В течение года он обязывался начать самостоятельное преподавание (inceptio). Накануне этого торжественного дня происходили диспуты между «инцептором» и несколькими магистрами; на следующий день новый магистр, после мессы, в знак своего достоинства получал докторский берет. Церемония завершалась присягой в верности статутам факультета. Получение высших академических степеней было сопряжено с большими расходами на подарки профессорам и товарищам, на пирушки и т. п., так что большинство артистов принуждено было довольствоваться степенью бакалавра. Еще сложнее были формальности получения ученых степеней на 3 специальных факультетах. По статутам медицинского факультета в Монпелье 1340 г., магистр artium, поступив в схолары, делался бакалавром медицины через 3 года, выдержав публичное испытание. Для получения «лиценции» он еще два года учился и практиковался под руководством своего профессора; затем следовал еще строгий экзамен, после которого новому доктору вручали четырехугольный берет, золотой пояс, кольцо и книгу Гиппократа. Еще продолжительнее было учение на юридическом и богословском факультетах. В Оксфорде magister artium только через 4 года делался бакалавром прав, а для достижения докторства требовалось еще 6 — 7 лет. В Париже, по статутам 1215 г., magister artium только через 6 — 7 лет получал звание бакалавра богословия, а «лиценция» могла быть дана только в возрасте не ниже 35 лет, следовательно, через 12 — 14 лет со времени поступления на богословский факультет. Расходы по «промоции» на этом факультете были настолько велики, что такую роскошь могли себе позволить только богатые люди или члены орденов, за которых платила конгрегация. По возрасту и происхождению средневековое студенчество резко отличалось от современного. В настоящее время в высшее учебное заведение поступают молодые люди в возрасте от 18 до 21 года и оканчивают его в возрасте от 22 до 26 лет; в средневековых У. рядом с мальчиками были зрелые люди. Так, Иоанн Эк и Филипп Меланхтон были внесены в «матрикулы» в возрасте 12 лет; последний в 17 лет был уже магистром. Между тем другой гуманиста, Рудольф Агрикола, записался в немецкую нацию в Болонье, имея уже 45 лет от роду. Огромное большинство схоларов принадлежало к неимущему классу; в то время существование «именем Христовым» не было зазорно, доказательством чему может служить глубокое уважение, которое питали к нищенствующим монахам. Рядом с крестьянскими и мещанскими сыновьями в У. учились сыновья князей и герцогов, особенно младшие, предназначавшиеся на высокие церковные должности. К этому присоединялся еще чрезвычайно пестрый национальный состав студенчества. У. Европы, исключая Италии, выросли под покровом церкви, вследствие чего учащие и учащиеся рассматривались как члены духовного сословия. Еще во второй половине XVI в. профессорам Парижского У., кроме медиков, запрещалось жениться; медики получили это право не ранее 1452 г. Церковь требовала безбрачия от лиц, существовавших на счет ее бенефиций. Даже в Болонье ректор схоларной корпорации избирался из прелатов. Одеяние студентов и профессоров, состоявшее из длинной темной мании, иногда отороченной мехом, и берета (у схоларов — капюшон) напоминало об их духовном звании. Ношение оружия строго запрещалось. К исходу средних веков студенчество увлеклось модами, стало носить светское платье, иногда самого затейливого покроя, оружие и т. д. В коллегиях и бурсах господствовала, по крайней мере внешним образом, строгая монастырская жизнь, связывавшая в одну общину профессоров и учащихся. Каждый шаг членов этой общины был точнейшим образом регламентирован. В отношении комфорта, английские коллегии занимали первое место; на континенте господствовала грубая дисциплина, дурная пища и полное отсутствие гигиены. Известный Collěge Montaigu в Париже недаром назван Рабле «вшивой коллегией». Кроме постоянных кадров бурс и коллегий, население У. состояло из подвижного, странствующего общества, в котором встречались всевозможные возрасты и степени образования (см. Ваганты). Схоларная поэзия, преимущественно песни вагантов, равно как и рассказы современников, рисуют много темных сторон средневековой студенческой жизни. Особенной легкостью нравов отличалось население парижского Quartier latin. По описанию Якова де Витри (XIII в.), улицы изобиловали здесь питейными домами; публичные женщины силою затаскивали к себе схоларов; в некоторых зданиях верхний этаж отводился под аудитории, а нижний — под публичный дом. Игра в кости и попойки занимали далеко не последнее место, причем магистры часто подавали дурной пример. Вообще законность в средневековых У. была слабо развита, а грубое насилие — общее явление, кровавые побоища студенчества с горожанами, борьба наций друг с другом, в Англии — «северян» с «южанами», везде — номиналистов с реалистами, наполняют страницы унив. хроник.
II. Новое время. Около трех веков У. руководили умственным движением Европы, но именно те стороны, на которых было основано значение и авторитет их в средневековом обществе — корпоративный строй и замкнутость — лишали У. возможности быстро приспособиться к духу нового времени. Со второй половины XV в. У. не только не стоят во главе умственного движения, но во многих случаях создают ему препятствия, вступая в союз с реакционными силами. Такова была роль Сорбонны вплоть до великой революции. Падение унив. научной жизни отчасти выразилось в том, что академические степени стали раздаваться, независимо от научных заслуг, государями и папами (doctores bullati), и докторство сделалось чем-то вроде нового дворянства. Со стороны гуманизма старый унив. строй и его наука подверглись беспощаднейшей критике. Новая наука мало-помалу начала вытеснять схоластическую, особенно под влиянием гуманистически настроенных тиранов Италии, королей Франции и Англии и владетельных князей Германии. Религиозная революция XVI в. затормозила научное движение и вызвала даже некоторый регресс; в Испании, например, в XVII в. замечается сильное стремление к восстановлению средневековой схоластики. Не находя простора в тесном, полном рутины У., научное движение новой Европы вызывает образование ученых ассоциаций, которым собственно и принадлежит главная роль в истории новой науки. В Италии, например, где Ренессанс развился наиболее энергично и самостоятельно, У. подверглись только внешней реформе, а академии и другие ассоциации, стремившиеся к научным целям, были особенно многочисленны. Правительства идут навстречу этим стремлениям, результатом чего являются знаменитые Академии Франции, Германии и Англии. Величайшие ученые XVI и XVII вв. редко или только временно были членами У. Возрождение У. к новой жизни начинается собственно с XVIII в., и первые шаги в этом направлении были сделаны в Германии.
Германия.
а) У. в эпоху гуманизма и реформации. Первые два десятилетия XVI в. ознаменованы вторжением в У. гуманистического образования. Особенно глубокому преобразованию подвергся артистический факультет. Три крупнейших У. Германии — Эрфуртский, Лейпцигский и Виттенбергский — были той ареной, на которой разыгралась решительная борьба между «поэтами», как сами себя называли гуманисты, и «софистами», сторонниками средневековой философии и богословия. Новые У., возникшие во второй половине XV и начале XVI в. (Базель, Тюбинген и др.), обязаны своим происхождением повышенному спросу на знание. Центральную часть преподавания по-прежнему составляет школьная философия, но наряду с нею вводятся новые дисциплины — поэзия и элоквенция. Средневековая латынь выясняется классической; чтение латинских и греческих оригинальных текстов и имитация классических образцов привлекают наибольшие симпатии. В некоторых У. учреждаются даже особые гуманистические факультеты, напр. в Вене (collegium poëtarum) и Гейдельберге. Движение это было прервано церковной революцией; место Эразма занял Лютер. Исключительный интерес к религиозным вопросам надолго отодвинул на задний план чистую науку. Вспыхнувшая вскоре после того кровавая социальная борьба (см. Крестьянская война) привела У., как и вообще школьное дело в Германии, почти к полному разрушению. Когда протестантские князья подавили бунт крестьян, они приступили к организации территориальных церквей, под своим главенством, и к преобразованию школ в духе протестантизма. Возобновляются закрытые во время смут У., реформируются уцелевшие и учреждаются новые. Центром, откуда шло это реформационное движение, был Виттенбергский У., преобразованный в 30-х годах XVI в. Рациональное и философское богословие выясняется евангельским и филологическим; богословский факультет становится органом новой церкви, хранителем чистоты евангелического учения и наблюдателем над ходом преподавание в школах. Педагогии и частные пансионы по-прежнему подготовляли к артистическому факультету, а последний — или, как его стали называть, философский — был основанием, на котором воздвигалось специальное преподавание трех высших факультетов. Философский курс обнимал весь круг свободных искусств. В Виттенберге в бакалаврский отдел входили диалектика, риторика со включением пиитики (главные авторы — Цицерон, Квинтилиан и латинские поэты), элементы математики и физики; в магистерский — греческий язык и литература, физика и этика Аристотеля и более пространный математический курс по Евклиду и Птолемею. Расписание лекций в Виттенбергском У. на 1614 г. было следующее: 1) еврейский яз., 2) греческий яз., 3) пиитика, 4) риторика, 5) логика и практическая философия, 6) физика, 7) математика, 8) история (professio histonarum), вместо упраздненной латинской грамматики. Реформация У. в протестантской Германии произошла повсеместно при ближайшем содействии Меланхтона или его учеников и друзей, Камерария, Сабина в др. (Тюбинген в 1535 г., Лейпциг в 1539 г., Базель в 1532 г. и т. д.). Везде изгоняются монахи и «софисты», и на их место ставятся сочувствующие новой церкви и вооруженные гуманистическим образованием люди. Вообще все учрежденные в эпоху реформации У. носят резкий лютеранский или кальвинистский характер. В течение столетия появилось 8 новых У.: 1) в Марбурге (основан ландграфом Филиппом Гессенским в 1529 г.); 2) в Кёнигсберге (1541—1544), во владениях прежнего прусского ордена, превратившегося в эпоху реформации в светское герцогство; попытка герцога получить для нового У. папскую или императорскую хартию не удалась, вследствие чего он обратился к польскому королю; королевская конфирмация была дана У. в 1560 г., с обычной привилегией выдавать ученые степени; 3) в Иене — основан Иоанном Фридрихом в 1558 г.; 4) в Гельмштедте — основан герцогом Брауншвейгским в 1576 г. Четыре У. в начале XVII в. были преобразованы из так назыв. академических гимназий (см. ниже): Гиссенский (1607), Ринтельнский (1621), Страсбургский (1621) и Альтдорфский (1622).
У. в эпоху реформации становится государственным учреждением. Сохранив в главных чертах внешние черты средневековой эпохи — корпоративный строй с выборным ректором во главе, ограниченным самоуправлением и особой юрисдикцией для своих членов, деление на 4 факультета, с деканами во главе, и взаимное соотношение специальных и артистического факультета — У. подвергся во многих отношениях значительным переменам. Богословский и юридический факультеты и по значению, и по числу профессоров и студентов занимают теперь первенствующее положение, принадлежавшее раньше артистическому. Это объясняется тем, что новая церковь, отвергнув сакраментальный характер духовного посвящения, стала требовать от своих пастырей высокого образовательного ценза, который мог быть добыт только в У. На старых юридических факультетах во всей Европе, исключая Италии, немногочисленные клирики учились каноническому праву; теперь задача этого факультета заключается в образовании чиновников и судей, от которых требуют знания римского права. Сюда стекаются многочисленные представители дворянского сословия, что немало способствует приобретению этим факультетом первенствующего положения в У. В средние века церковь давала норму духовной и почти всей общественной жизни; государство рядом с нею довольствовалось скромной ролью охранителя мира и защитника от врагов. Теперь государство развивается в универсальное, объемлющее все человеческие интересы учреждение, между тем как церковь отодвигается в ограниченный и постепенно суживающийся круг, так что за нею напоследок остаются только проповедь и таинства. Народное образование и воспитание, неразрывно связанные в средние века с церковью, постепенно переходят в руки правительства. Эта метаморфоза прежде всего совершается по отношению к У., значение которых было сразу оценено протестантскими государями. Исчезают папская учредительная грамота, церковный характер наделения учеными степенями (licentia docendi), содержание профессоров на церковные бенефиции и связанный с этим клерикальный характер профессуры. Государство сокращает автономию университетской корпорации, издает университетские и факультетские статуты, вмешивается даже в ход преподавания; правительственные комиссары подвергают ревизии учебные планы, преподавание и поведение учащих и учащихся. Профессор делается правительственным чиновником; студент рассматривается, как будущий слуга государя, в качестве чиновника или пастора. С этим связано территориальное обособление У. Со времени реформации и учреждения территориальных церквей прекратились передвижения учащихся и учащих; У. резко разделились на католические и протестантские, а среди последних выделились лютеранские и реформатские. Соображаясь с фискальными и религиозными интересами своей страны, князья запрещают своим подданным учиться в других У. Средства для содержания У. и школы были добыты путем конфискации церковного имущества. С другой стороны, эти соображения заставляли даже мелких владетелей учреждать в своей земле У.; если же не было средств на полный У., то временно довольствовались так назыв. «академическими» и «благородными» гимназиями (gymnasium academicum или illustre), чтобы при благоприятных условиях превратить их в У. (напр. в Страсбурге, Гиссене и др.). И полные У. не представляли тогда такого сложного организма, как в настоящее время. В средней величины У. было до 20 профессоров и до 400 студентов. Для них достаточно было одного или двух зданий или опустевшего монастыря; особых институтов, кроме небольшой библиотеки, не было. На содержание У. требовалось не более нескольких тысяч гульденов. В случае нужды (повальной болезни, нашествия и др.) У., не прерывая занятий, перекочевывал в другой город и так же легко возвращался обратно. Государственная опека выразилась в учреждении стипендий для бедных студентов и профессорских окладов жалованья, за которые профессора обязывались читать бесплатные публичные курсы. Изменился и строй университетской жизни. Монастырь перестал служить идеалом, к которому должно приближаться каждое учреждение; вследствие этого исчезает обязательное безбрачие магистров и сильно сокращается население бурс и коллегий. Социальный переворот отразился на составе факультетов, особенно юридического. Духовенство потеряло в протестантских землях значение особого, господствующего сословия; пало также значение горожан. Дворянство политически и социально становится главенствующим сословием; формы жизни дворянства приобретают значение идеала; место средневекового схолара, клирика-семинариста, занимает академический студент XVII в., играющий роль кавалера. В У. появляются преподаватели фехтования. В этот период начинает формироваться германское студенчество (Burschentum), с его своеобразными нравами, бретерством (Mensur), пеннализмом и др. Студенческие общества и землячества нормируют отношения своих членов по вопросам чести, справляют свои особые празднества и регламентируют подробности жизни; действуя как организованная сила, эти общества заправляют и всей остальной массой студенчества («дикими», «верблюдами», «обскурантами», «стрижами»), принуждая большинство вступать в землячества недействительными членами (Renoncen, Konkneipanten). Даже ректор и сенат бессильны в борьбе с «благородными» (nobiles) студентами. Коллегии, с их обязательным интернатом и строгим надзором, были сохранены преимущественно для стипендиатов.
В XVI и XVII вв. образовалась также современная учащая корпорация. «Ординарные профессора» (professores publici ordinfri), полноправные члены 4 факультетов, составляют большой академический сенат; из их среды избираются Rector Magnificus и деканы факультетов (ordines). Если ректором состоит владетельный государь или принц (Rector Magnificentissimus), то для ближайшего управления У. избирается «проректор». «Экстраординарные» профессора (Professores publici extraordinarii) и «приват-доценты» (privatim docentes) не входят в состав сената; последние имеют право читать лекции (venia docendi), но не обязаны этого делать, как профессора, получающие оклады. От правительства при сенате состоят наблюдательный чиновник — куратор — и постоянный унив. судья (синдик). Кроме большого сената существует малый, из ректора, деканов и нескольких выборных членов. Взгляд на задачу унив. преподавания в XVI и XVII вв. в существе остался прежний, так как свободного научного исследования (libertas philosophandi) нет до XVIII в. Особенно на богословском и философском факультетах господствует система канонических книг. На первом Св. Писание давало содержание, а официальное вероучение — норму преподавания; на философском факультете господствует по-прежнему аристотелевская система, но примиренная с территориальной церковью. Отступление от господствующих воззрений преследовалось как ересь, как, напр., рамизм (см. Раме) в XVI в., проникшее из Голландии картезианство в XVII в. (см.), философское учение Вольфа (см.) в XVIII в. В протестантских У. были в ходу учебники Меланхтона. Философский курс разделялся на 3 отдела: 1) artes formales — учение о мышлении и языке, диалектика и риторика, которым предшествует грамматика; 2) artes reales — учение о действительности: физика, космология, физиология, психология; 3) учение о практических задачах жизни — этика и политика. Даже форма преподавания сохранилась прежняя, но к чтению лекций, в основе которых лежит обыкновенно не систематическое изложение науки, а определенный «текст», и к диспутам, сопровождающим изучение философии, присоединились «декламации» — упражнения в изложении на заданную тему в стихах или прозе; это — нововведение гуманистов, заимствованное от античной риторской школы. Философский факультет исполнял, в сущности, те функции, которые теперь возлагаются на гимназию: он доставлял общее образование и развитие. Границы между ним и средней «ученой» школой не было. В таком виде он и сохранился еще в современных английских и американских колледжах, но в Германии постепенно задача подготовки к У. переходит в школу, промежуточную между старой латинской и философским факультетом — в гимназию в современном значении этого слова. Процесс этот завершился только в XIX в.
b) Влияние католической реакции на У. Католическая церковь в эпоху реформации также умножила и преобразовала свои школы, под давлением давно уже сознанной необходимости доставить лучшую научную подготовку клиру. Выполнением этой задачи католическая церковь всецело обязана иезуитам. Уже в первых орденских конституциях, составленных Лойолой, предусмотрено учреждение коллегий и, по возможности, У. Школы ордена, как учреждения общедоступные, дававшие образование и воспитание всем классам общества, и притом безвозмездно, были одним из действительнейших орудий для порабощения умов. С его помощью орден в течение XVII в. захватил в свои руки почти все среднее и высшее образование в католических странах Европы и удержал его до середины XVIII в. Многочисленные папские буллы даровали высшим школам иезуитов одинаковое положение со старыми studia generalia; орденский генерал получил полномочие по своему усмотрению предоставлять отдельным высшим иезуитским школам право производить испытания и выдавать дипломы, получившие такую же силу, как дипломы других studia generalia; старым У. было вменено в обязанность зачитывать годы, проведенные в одной из орденских коллегий. Орденские коллегии или включались в систему уже существующего У., или же развивались в самостоятельные У. В 1725 г. орден имел в Германии, Австрии, Польше и Нидерландах 209 коллегий, с 89 семинариями. Философские и богословские факультеты в этих странах были отданы в руки ордена, назначавшего профессоров и организовавшего преподавание по своему усмотрению. По характеру преподавания и выбору предметов, иезуитские школы напоминают протестантские, так как и у них гуманизм служил церковным интересам. Образцом для всех германских иезуитских коллегий послужило основанное в 1552 г. в Риме Collegium Germanicum. Бавария с 1549 г. сделалась операционным базисом, откуда орден распространил свою деятельность на владения франконских и рейнских епископов; в землях Габсбургов уже со второй половины XVI в. открываются коллегии; Венский и Пражский У., первый — после отчаянной борьбы, попали в руки ордена, колонии которого из Праги распространились по Богемии, Моравии, Силезии, Польше и Пруссии. Учебные планы, окончательно выработанные в 1599 г. (Ratio atque mstitutio studiorum S. J.), нормируют до мельчайших подробностей все преподавание, от первого урока грамматики до последней лекции богословия, представляя удивительную по точности систему, в существенных чертах сохранившуюся до настоящего времени. Учебный курс больших коллегий охватывал, подобно старым Парижским и Оксфордским коллегиям, гимназические и университетские предметы — studia inferiora и studia superiora; первым посвящалось 6 лет, с концентрацией на языках, второму, имевшему философский характер — 3 года. Окончившие с успехом философский курс могли получить богословскую подготовку, для чего требовалось 4 года; главными предметами были Св. Писание, схоластическое, полемическое и нравоучительное богословие. Захватив в свои руки старые У. (Ингольштадт, Вену, Прагу, Кёльн и Фрейбург) и покрыв страну многочисленными коллегиями, орден основал и собственные У. в Диллингене (1554, иезуитский с 1564 г.), Вюрцбурге (1582), Граце (1586), Падерборне (1616), Бамберге (1684), Иннсбруке (1672) и Бреславле. Кроме иезуитов, в XVI и XVII вв. энергично развивали школьное дело бенедиктинцы (в Австрии и Баварии), францисканцы (на СВ Германии) и пиаристы (в Чехии, Силезии и Польше). Основанная бенедиктинцами в Зальцбурге, при м-ре св. Петра, Высшая школа получила в 1623 г. от папы привилегии У. При содействии этих сил католицизм в несколько десятилетий остановил дальнейшее развитие протестантизма и в начале XVII в. стал победоносно отвоевывать у него целые территории.
с) От Вестфальского мира до конца ΧVIII в. 30-летняя война надолго подсекла жизненные силы Германии. Общий упадок выразился в господстве в У. мертвого педантизма и сухого мудрствования, рядом с чрезвычайной грубостью нравов учащих и учащихся; догматические споры богословов поглощали все внимание. Культура круто изменилась; носителями ее сделались двор и дворянство, что не осталось без влияния на У. Во второй половине XVII в. профессор сбрасывает свою духовную одежду и подражает в костюме привилегированному сословию; точно так же и студент ничем не отличается от придворного кавалера в высоких сапогах со шпорами, колете, со шпагой на боку и перьями на шляпе; в первой половине XVIII в. шпага — обязательный атрибут студента. Разные дворянские привычки, романические похождения, вопросы чести, дуэли и т. д. наполняют студенческую жизнь. Французские язык, литература, искусство, обычаи и идеалы к началу XVIII в. вполне овладели обществом. Богословские споры не занимают более никого; в новом военно-бюрократическом государстве равнодушны к конфессиональным оттенкам. Прежний идеал образованного человека, владевшего античными языками и умевшего писать латинские стихи, заменился идеалом светского человека, которому прежде всего нужен французский, а лишь затем латинский. Для будущего администратора и воина необходимы история, география, генеалогия, геральдика, статистика, политика, законоведение, математика (прикладная), физика, механика, архитектура и фортификация, рисование и другие практически полезные знании; в качестве кавалера он должен изучить верховую езду, фехтование, танцы, охоту, рисование, музыку и светское обращение. Ничего подобного не давала прежняя школа, вследствие чего место латинской школы и У. заняли так назыв. «рыцарские академии» (Ritterakademien), возникшие в большом числе во второй половине XVII и начале XVIII в.; здесь обучались и воспитывались сыновья нового господствующего класса. Реакция против ученой теологии, с ее системой ортодоксальной догматики, выразилась в стремлении к практическому христианству, показателем которого был пиетизм. С другой стороны, усиливается практическое и рационалистическое направление в науке и философии. В Германии пионерами нового направления были Пуфендорф и Лейбниц; первый насадил современную государственную науку, второй — теоретическую философию. К младшему поколению принадлежат Томазиус и Хр. Вольф. Новое направление нашло себе доступ в У. благодаря усиленной агитации Томазиуса; но почвой для насаждения новаторских идей был не один из прежних, а новый У., основанный в 1694 г. в Галле, на прусской территории. Первыми его профессорами были Томазиус, пиетист-богослов А. Франке, юрист Стрик, философ Буддеус и филолог Целларий. Томазиус и Франке одинаково враждебно отнеслись к гуманистическим занятиям, первый — как философ-рационалист, второй — как верующий христианин, отвергающий все языческое. В течение всего XVIII в. Галльский У. сохранил руководящее значение среди германских У.; отсюда «просвещение», пиетизм, философский, политический и богословский рационализм распространялись по немецким землям. До 1724 г. в матрикулы этого У. были внесены 6032 богослова и 8052 юриста, в том числе двое князей, 76 графов, 103 барона и 1200 дворян. Пеннализм в Галле с самого начала не привился. Высшую гордость нового У. составляло провозглашение принципа свободы научного исследования (libertas philosophandi), впервые поставленного Спинозой и встреченного с негодованием старыми У. По новому представлению задача академического лектора заключается в самостоятельном искании истины и приучении студентов к такой же работе. Даже в богословский факультет проникает принцип научного исследовании, в форме историко-критического изучения Св. Писания. На юридическом факультете рационально-философское отношение к праву выразилось в выступлении на передний план естественного права. Медики отказались от интерпретации своих прежних авторитетов, Гиппократа и Галена, и вооружились микроскопом; появляются ботанические сады, физиологические кабинеты и анатомические театры; из вновь добытых фактов быстро создаются новые биологические и медицинские системы. Наиболее резкая перемена произошла на философском факультете, когда воззрения рационалиста Вольфа взяли верх над прежними, привитыми гуманистом и богословом Меланхтоном. Удар старому строю был нанесен также и тем, что Томазиус впервые стал читать лекции не на традиционном латинском, а на немецком языке. В первой половине XVIII в. влиятельное место занял Геттингенский У., основанный в 1734 г. во владениях ганноверского курфюрста и короля английского Георга II. У. был устроен по образу Галльского, но без пиетистического оттенка. Настоящим устроителем У. был барон Г. фон Мюнхгаузен, стараниями которого ученое общество (Sozietät der Wissenschaften), основанное в 1751 г., было соединено с У. Гёттинген сразу привлек элегантное общество; в 1786 г. здесь обучались 3 принца королевского дома. Центр тяжести преподавания лежал в науках государственных, исторических, математических и естественных. Преподавание велось на немецком языке; профессора, в качестве публицистов, писателей и поэтов, принимали живое участие в общественной жизни. Геттингенский У., еще более чем Галльский, представляет государственное учреждение; профессора его назначаются обер-куратором, ганноверским министром, без всякого участия факультетов. После Вестфальского мира были основаны еще У. в Герборне (1654), Дуйсбурге (1665), Киле (1665) и Эрлангене (1743). К концу XVIII в. в германских У. берет перевес утилитарный взгляд на цель университетского преподавания; его главную задачу видят в подготовке деятелей церковного, школьного и всех других государственных ведомств. Профессора ничем не отличаются от других чиновников; заслуженные среди них награждаются чинами надворных, статских и тайных советников. На богословском и юридическом факультетах (последний привлекал молодых людей преимущественно из лучшего общества) училось более 3/4 общего числа студентов; философский факультет по-прежнему считался общеобразовательным и пропедевтическим, а медицинский был еще ничтожен. Трехлетний курс учения (triennium) постепенно входит в обычай и получает законодательную санкцию. Внешние формы преподавания изменились: публичные курсы (Publica), за которые не полагалось платы со стороны слушателей и которые могли начинаться и оканчиваться в любое время, теряют свое значение в сравнении с приватными платными курсами (Privata), вызвавшими введение точно определенных семестров. С падением полемического богословия и школьной философии и с заменою их рациональной философией и исторической экзегезой Библии, теряют всякое значение диспуты. Истина не представляется уже данной, а искомой; доказательство a priori, ex principii уступает место доказательству на основании фактов, ex datis. Выходят из употребления также и декламации, введенные гуманистами XVI в. Немецкий язык постепенно вытесняет латинский, сохранивший свое значение только в торжественных и официальных случаях. Ранее других факультетов сделал это нововведение философский (Томазиус, Вольф), всего позже — медицинский. Разделения труда в пределах факультета еще не было; профессора XVIII в. обыкновенно читают весь цикл факультетских наук, особенно в приватных своих курсах. У. не создавал специалистов, а давал энциклопедическое образование — на философском, практически полезные сведения — на других факультетах. Принцип свободного исследования (libertas philosophandi), а вместе с ним и свобода преподавания и учения (Lehr- und Lernfreiheit) победоносно водворяются в У., особенно на философском факультете. Со второй половины XVIII в. неогуманизм, стремившийся сблизить античный мир с современностью и ее литературою, стал на место отжившего подражательного классицизма и в лице Геснера, Гейне и Ф. А. Вольфа занял влиятельное положение на философском факультете. У. становятся во главе умственного движения; Лейбниц еще предпочитал профессуре двор, но Хр. Вольфа уже нельзя было привлечь в Берлинскую академию, а Кант не мог расстаться с Кёнигсбергом. У. Англии и Франции враждебно встретили новые веяния, германские — вполне прониклись ими. Это дало им возможность взять на себя в XIX стол. руководство германским народом не только в области мышления и науки, но долгое время и в вопросах общественных и политических. Среди студенчества образовались в XVIII в., кроме землячеств, так назыв. «ордена», поставившие своею целью, в духе модного филантропинизма (см.), солидарность и счастье человечества. Усвоив от франкмасонов и других тайных обществ символику, «ордена» питали освободительные мечтания. Наиболее влиятельным был образовавшийся в 1746 г. Мозельбунд (Mosellaner), слившийся в 1771 г. с верхнерейнским землячеством в Amicistenorden. Это движение, подогреваемое проповедью Руссо, стало внушать опасения правительствам; «ордена» подверглись преследованиям; строгие меры против них были вотированы имперским сеймом в 1793 г. При столь неблагоприятных условиях «ордена» были поглощены землячествами.
d) XIX столетие. Буря наполеоновских войн уничтожила множество мелких германских государств, духовных княжеств и вольных городов, место которых заняли более крупные державы. Исчезли, вместе с тем, многие территориальные У.: из протестантских — Виттенберг, Франкфурт-на-Одере, Эрфурт, Гельмштедт, Ринтельн, Дуйсбург, Альтдорф; из католических — Кёльн, Майнц, Трир, Падерборн, Фульда, Бамберг, Ингольштадт, Диллинген, Линц, Зальцбург и Ольмюц. Закрытие большинства из этих У. не было несчастьем, так как в научном и культурном отношении они были незначительны, а некоторые представляли скорее средние школы с философскими и богословскими курсами, чем У. Место уничтоженных заняли немногочисленные, но крупные и жизненные У.; иные были преобразованы или слились с другими У. Прежде всего выдвигается Берлинский У., основанный в 1810 г. реорганизованным прусским государством; по такой же широкой программе был задуман и учрежден Боннский У. (1818), для новоприобретенных Пруссией зап. ее провинций. Бреславльский У. также можно считать новоучрежденным, так как в 1811 г. сюда был перенесен Франкфуртский и соединен с существовавшими в Бреславле богословским и философским факультетами. Баварское королевство создало центральный У. в Мюнхене (1826), вместо Ингольштадтского, временно перенесенного в Ландсгут (с 1800 по 1826 г.). Реорганизация коснулась также Вюрцбургского и Гейдельбергского У. (1803). Уничтожение Виттенбергского У. еще более усилило Галльский. Насколько Берлинский У. отличался от старых видно из того, что на его содержание было отпущено 150000 талеров ежегодно. В. фон Гумбольдт, создатель У., видел в нем могущественнейшее орудие для основания политической и культурной гегемонии Прусского королевства. Руководящими силами в юном У. были спекулятивная философия в лице Фихте, Шлейермахера и Гегеля, и неогуманистическая филология, представителями которой были Ф. А. Вольф, Беккер и Бёк. В Берлине читали также Нибур, Лахман, Гаупт, Савиньи, Эйхгорн. Неогуманисты занимают господствующее положение и в других У.; в Бонне — Германн и Велькер, впоследствии Ричль и Ян, в Грейфсвальде — Шеманн, в Бреславле — Пассов, Ричль, Гаазе, в Галле — Бернгарди, в Мюнхене — Ф. Тирш. Влиятельная роль неогуманистов объясняется прежде всего национальной немецкой реакцией против французского и вообще романского господства. В древней Элладе стали искать элементов для истинно-гуманного образования (Bildung zur Humanität). Тогда же развилась и теория особого сродства немецкого гения с греческим; латынь, этот язык монахов, убивающий национальную самобытность, дух и язык, признается только слабым отражением греческого языка. Вместо профессоров-энциклопедистов, в XIX в. в У. преподают ученые специалисты, посвящающие всю жизнь одному какому-нибудь отделу науки; нет более преподавателей юриспруденции или медицины, но есть профессора римского, церковного, полицейского, международного и т. д. права, анатомии, физиологии, офтальмологии, патологической анатомии и т. д. Вольф и Кант читали все отделы философии в прежнем ее значении, т. е. логику, физику, этику и математику; теперь существуют специалисты по математике, экспериментальной и теоретической физике, химии и т. д. Изменились и взаимные отношения факультетов: руководящее значение получают философский и медицинский, факультеты исследований и великих открытий, откуда, после падения спекулятивной философии, ожидается решение мировых и жизненных проблем. Они имеют теперь наибольшее число кафедр и наибольшее число учащихся. Появились в XIX в. и особые рассадники научного исследования, унив. семинарии, в которых, по мысли Фихте, студенты вводятся в круг научной работы. Исторические, экзегетические, филологические и др. семинарии столь же соответствуют духу современного У., как диспуты и репетиции — эпохе господства школьной философии. Специализируются и студенты, которые уже не ищут на философском факультете энциклопедических знаний, но занимаются преимущественно одним предметом из огромного цикла наук этого факультета; даже в пределах специального предмета неизбежно приходится остановиться на каком-нибудь одном отделе. По мере того как открываются новые поприща свободного исследования, они немедленно делаются достоянием У., исполняющего функции и высшего учебного заведения, и ученого учреждения (Академии) с неограниченными задачами (universitas sientiarum). Задача философского факультета формулируется в настоящее время следующим образом. Факультет должен: 1) содействовать всем учащимся в расширении и углублении их общего образования; 2) развивать научное исследование и создавать ученых специалистов; 3) доставлять научную подготовку преподавателям средних учебных заведений (см. Университетские семинарии). В XIX веке прекратился, наконец, религиозный и политический раскол среди германских У.; нейтральной для них почвой сделалась свободная наука. Студенты и профессора снова переходят из одного У. в другой, поддерживая в них дух солидарности и идеального общения. Совокупность германских У. в первой половине XIX в., представляла почти единственный общегерманский институт, горячо поддерживавший идею народного и государствен. единства в эпоху раздробления Германии; поэтому и политическая жизнь получала от У. свои идеалы и импульсы; студенческие движения 20-х годов волновали весь германский мир, а «профессорский парламент» 1848 г. имел историческое значение. Неудивительно, что вскоре после Венского конгресса обе силы, охранявшие существующий строй — государство и церковь — пытались ограничить свободу У. Университеты стали подозрительны в глазах правительств, как очаги либерализма. Подогретая романтической поэзией, университетская молодежь мечтала воплотить идею народодержавия в старонемецких формах. Эти мечты разлетелись бы сами собою, если бы репрессалии правительств не придали им незаслуженной важности. Центром свободомыслящих был Иенский У., студенчество которого, проникнутое идеями Фихте, несмотря на свой религиозный пуританизм и ходульный национализм, имело благородные и идеальные задатки. Из Иены в 1816 г. стал распространяться общегерманский студенческий союз (Burschenschaft), девизами которого были наука, патриотизм, нравственность и религия. Как реакция против грубости, выросшей в среде землячества он несомненно внес много благотворных и освежающих начал в академическую жизнь. В действиях молодежи было много преувеличенного, резкого, но реакционные правительства, руководимые Меттернихом, видели в этом признаки революции и демагогической агитации; суровые кары, часто постигавшие невинных, еще увеличивали возбуждение и вызывали болезненные эксцессы. Поводом к гонениям на У. послужило празднование германским студенчеством 18 окт. 1817 г., на Вартбурге, третьей столетней годовщины реформации (см. Вартбургский праздник). Умерщвление Коцебу Зандом (23 марта 1819 г.) также было поставлено в вину студенчеству. 20 сентября того же года состоялось Карлсбадское соглашение о мерах против У., которые были поставлены под надзор особых комиссаров, с запрещением студентам участвовать в буршеншафте. Целый ряд уголовных преследований был возбужден против профессоров (Э. Арндт) и студентов. Беспокойный 1830 г. временно ослабил реакцию, но вслед за тем долго сдерживаемое недовольство выразилось в шумных демонстрациях (геттингенская революция, штутгартский съезд студенчества 1831 г.). В заседании союзного сейма 5 июля 1832 г. и на венских конференциях министров 1833 и 1834 гг. снова были приняты строгие меры против У. Несколько позже, когда новый ганноверский король произвольно отменил конституцию, Геттингенский У., который всегда считался консервативным и аристократическим, лишился семи лучших своих профессоров: братьев Гриммов, Вебера, Гервинуса, Эвальда, Дальмана и Альбрехта, выступивших защитниками законности и права. Ассоциации студенчества продолжали, однако, развиваться и сложились в 30-х и 40-х годах в те формы, которые в существенных чертах сохраняются и в настоящее время (корпорации, буршеншафты, союзы прогресса, христианские буршеншафты). 1848 г. был и для германских У. временем сильных волнений и великих надежд, которые быстро исчезли. В Иене состоялся университетский съезд, при участии представителей от огромного большинства У. Германии. Главные вопросы, подлежавшие обсуждению; были организация У., свобода преподавания и обучения. В 1849 г. предполагался новый съезд, но он не мог состояться. Тем не менее, дружный отпор, данный университетами покушениям на их жизненные интересы, не остался без результатов. Популярность этих носителей идеи национального единства среди политического унижения и раздробленности сильно возросла. В 1850 г. произошел ряд коренных изменений в У. Австрии, благодаря чему они приблизились по устройству к остальным немецким. В общем, несмотря на различные превратности, германские У. сохранили свое влиятельное положение и в объединенной Германии достигли высокой степени процветания. Под впечатлением франко-прусской войны пробудилось в последнее время среди студенчества новое реформационное движение, которое выразилось в учреждении свободных студенческих союзов, весьма мало, впрочем, изменивших общий строй жизни академической молодежи (см. Университетские корпорации и союзы). Очень оживленно обсуждается в настоящее время вопрос о допущении женщин к университетскому образованию. Один У. за другим открывают свои двери женщинам. По примеру Англии и Америки начинает прививаться также распространение университетской науки, популярные курсы под назв. Hochschul-Ausdehnung (см. University Extension). Недостаточность профессорского жалованья и неравномерное распределение гонорара, который при одних условиях ничтожен, а при иных достигает десятков тысяч марок, составляют одну из слабых сторон университетского строя. В Австрии этот вопрос еще в 1848 г. разрешен в том смысле, что лекционный гонорар идет в общую кассу. Единственная ученая степень (кроме лиценциата богословия), даваемая ныне в германских У., есть степень доктора. Вследствие прогрессивного дробления специальных предметов, число кафедр, особенно на философском фак., утроилось и даже учетверилось сравнительно с началом XIX в. В Вюрцбурге философский фак. разделен на два отделения, а в Тюбингене и Страсбурге — на 2 самостоятельных факультета: историко-философский и естественно-математический. В Тюбингене, кроме того, группа государственных наук (политическая экономия, статистика, финансовое право и др.) выделена в особый факультет. В Мюнхене из философского и юридического факультетов выделен особый факультет государственных знаний (см. Камеральные науки). В Вюрцбурге и Страсбурге экономическая группа наук перенесена из философского в юридический, который превращен в факультет права и политических наук. Есть университеты и с неполным составом факультетов, как видно из приведенной ниже таблицы.
Статистика германских университетов
I. Прусские университеты
| Название университета | 1853 г. | 1899—1900 г. зимний семестр | ||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Преподающие | Учащиеся | Преподающие | Учащиеся | |||||||
| Число ординарных профессоров | Общее число преподающих в У. | Число имматрикулированных студентов | Общее число учащихся в У. | Число ординарных и заслуженных проф. | Общее число преподающих в У. | Число лекторов новых яз., преподавателей искусств и т. п. | Число имматрикулированных студентов | Число лиц, допущенных к слушанию лекций | Общее число учащихся в У. | |
| 1) Берлинский | 52 | 160 | 1491 | 2166 | 104 | 381 | 8 | 6160 | 5152 [1] | 11312 |
| 2) Боннский | 47 | 84 | 862 | 896 | 71 | 149 | 6 | 1908 | 152 | 2060 |
| 3) Бреславльский | 39 | 78 | 806 | 837 | 77 | 153 | 12 | 1598 | 147 | 1745 |
| 4) Гёттингенский | 46 | 95 | 669 | 669 | 65 | 120 | 7 | 1248 | 92 | 1340 |
| 5) Грейфсвальдский | 25 | 50 | 204 | 208 | 49 | 88 | 6 | 749 | 22 | 771 |
| 6) Галльский | 35 | 64 | 616 | 661 | 62 | 146 | 11 | 1652 | 202 | 1854 |
| 7) Кильский | 17 | 37 | 132 | 132 | 49 | 101 | 6 | 774 | 73 | 847 |
| 8) Кенигсбергский | 30 | 54 | 347 | 374 | 53 | 113 | 11 | 826 | 49 | 875 |
| 9) Марбургский | 29 | 55 | 227 | 247 | 48 | 92 | 7 | 1030 | 74 | 1104 |
| 10) Мюнстерская акд. [2] | 10 | 17 | 328 | 328 | 21 | 42 | 8 | 621 | 12 | 633 |
| 11) Браунсбергский лицей [2] (Lyceum Hosianum) | — | — | — | — | 9 | 12 | 1 | 42 | 23 | 65 |
| Всего в Пруссии | 330 | 694 | 5682 | 6491 | 608 | 1397 | 83 | 16608 | 5998 | 22606 |
II. Университеты прочих германских государств
| Название университета | 1853 г. | 1900 г. летний семестр | ||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Преподающие | Учащиеся | Преподающие | Учащиеся | |||||||
| Число ординарных профессоров | Общее число преподающих в У. | Число имматрикулированных студентов | Общее число учащихся в У. | Число ординарных и заслуженных проф. | Общее число преподающих в У. | Число имматрикулированных студентов | Число лиц, допущенных к слушанию лекций | Общее число учащихся в У. | ||
| 1) Мюнхенский | 50 | 90 | 1893 | 1893 | 80 | 203 | 4184 | 230 | 4414 | |
| 2) Эрлангенский | 26 | 42 | 431 | 431 | 40 | 71 | 967 | 19 | 986 | |
| 3) Вюрцбургский | 30 | 41 | 705 | 705 | 48 | 108 | 681 | 44 | 725 | |
| 4) Лейпцигский | 44 | 105 | 794 | 794 | 77 | 228 | 3586 | 329 | 3915 | |
| 5) Тюбингенский | 37 | 73 | 743 | 743 | 54 | 100 | 1350 | 26 | 1376 | |
| 6) Фрейбургский | 26 | 34 | 327 | 356 | 55 | 122 | 1218 | 77 | 1295 | |
| 7) Гейдельбергский | 34 | 80 | 719 | 752 | 56 | 153 | 1280 | 142 | 1422 | |
| 8) Гиссенский | 31 | 56 | 402 | 402 | 45 | 81 | 847 | 71 | 918 | |
| 9) Роштокский | 21 | 31 | 108 | 108 | 37 | 55 | 512 | 24 | 536 | |
| 10) Йенский | 24 | 60 | 420 | 432 | ||||||
| 11) Страсбургский | — | — | — | — | 68 | 137 | 1132 | 66 | 1198 | |
| 12) Попельсдорфский [3] | — | — | — | — | 11 | 24 | 313 | — | 313 | |
| Всего в прочих государствах Германии | 323 | 612 | 6542 | 6616 | 571 | 1283 | 16070 | 1028 | 17098 | |
Сравнение данных за 1853 и 1900 г. показывает сильный рост германских У. за последние 50 лет. В 1853 г. во всех У. Германии было 653 ординарных профессоров, 1306 вообще университетских преподавателей и 13107 студентов, из которых 12224 были внесены в матрикулы. В 1900 г. одних ордин. и заслуженных профессоров было ок. 1180, всех преподающих 2680, записанных в матрикулы студентов более 52000, а всех учащихся, с вольнослушателями, ок. 40000 чел. Женщин, в мае 1901 г., в У. числилось 1029 (в том числе 439 в Берлине и 100 в Бонне). Распределение студентов по факультетам сильно изменилось в течение столетия. В начале XIX в. студенты-богословы составляли около половины общего числа учащихся, в настоящее же время — только 1/10 этого числа. Студенты-юристы составляли в 1898 г. 26,8% общего числа учащихся; число философов упало в промежуток времени с 1881 по 1898 г. с 40% до 30%, медики с 15 — 20% поднялись до 27,5%. Средняя продолжительность университетского образования составляет в Пруссии: на юридическом факультете 6,75 семестров, на богословском 7,14, на естественно-математическом фак. или отделении 9,36, на историко-филологическом фак. или отделении 9,75, на медицинском 9,87 семестров, причем здесь не приняты во внимание лица, слишком долго остающаяся в У. Средний возраст студентов высокий; лиц моложе 19 лет в Пруссии только 3,8%, от 19 до 22 лет — 40,2%, от 22 до 25 — 40,9%. К германскому типу приближаются У. Австро-Венгрии, Швейцарии, России и Нидерландов, отчасти также У. Бельгии и Скандинавских государств.
Австро-Венгрия. Цислейтания имеет 8 У.: в Вене (с еванг.-лютер. богословским факультетом и Высшей агрономической школой), Праге — один Немецкий (Karl-Ferdinands-Univ.), другой Чешский, Граце (Karl-Franzens-Univ.), Кракове (Jagellouische-Univ., 1400 г.), Львове (Franzens-Univ., без медицинского факультета, 1875 г.), Инсбруке (Leopold-Franzens-Univ.) и Черновице (Franz-Josephs-Univ., 1875 г.).
Цислейтания (1897—98 учебный год, зимний семестр)
| Университеты | Учащие | Учащиеся | Распределение учащихся по факультетам в % | Плата за слушание лекций и стипендии | Расходы | Распределение учащихся по религии в % | Распределение учащихся по родному языку в % | |||||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Ординарных профессоров | Общее число преподающих | Общее число учащихся | Из них вольнослушателей | На богословском | На фак. права и госуд. наук | На медицинском | На философском | Внесено платы за слушание лекций в зимн. семестр (в кронах) | Выдано стипендий в зимнем семестре (в кронах) | Обыкновенных расходов (в кронах) в учебном году | Чрезвычайных расходов (в кронах) в учебном году | Католиков | Православн. | Ев.-лютер. | Евреев | Иных вероисп. | Немецкий[4] | Чешский | Польский | Русский | Сербск. и др. южн.-слав. | Итальянский | Румынский | Мадьярский | Иные языки | |
| Венский | 100 | 466 | 6812 | 1951 | 2,7 | 44,6 | 37,9 | 14,8 | 244428 | 173522 | 2303600 | 99720 | 65,1 | 4,3 | 4,7 | 25,2 | 0,7 | 74,5 | 5,2 | 3,5 | 0,4 | 8,5 | 2,8 | 1,1 | 2,1 | 1,9 |
| Грацский | 57 | 143 | 1771 | 387 | 5,2 | 46,4 | 36,6 | 11,8 | 64850 | 70708 | 822800 | 127306 | 86,2 | 5,8 | 5,3 | 2,2 | 0,5 | 62,0 | 1,0 | 1,2 | 0,5 | 18,5 | 13,9 | 0,8 | 1,0 | 1,1 |
| Иннсбрукский | 55 | 120 | 1011 | 153 | 30,0 | 28,1 | 27,1 | 14,8 | 35216 | 27940 | 652800 | 46360 | 96,3 | 1,4 | 1,7 | 0,5 | 0,1 | 78,0 | 1,7 | 1,0 | — | 3,9 | 9,7 | — | 1,6 | 4,1 |
| Пражский (нем.) | 62 | 173 | 1336 | 277 | 3,1 | 44,7 | 39,2 | 13,0 | 48898 | 45390 | 1985000 | 296542 | 64,4 | 0,8 | 2,4 | 32,4 | — | 89,5 | 8,3 | 0,2 | 0,1 | 0,8 | 0,2 | 0,3 | 0,1 | 0,5 |
| Пражский (чеш.) | 56 | 167 | 2858 | 452 | 4,9 | 54,3 | 23,7 | 17,1 | 80178 | 74422 | 94,7 | 0,3 | 2,5 | 2,5 | — | — | 99,2 | — | — | 0,6 | — | — | — | 0,2 | ||
| Львовский | 44 | 126 | 1722 | 191 | 17,9 | 64,5 | 7,7 | 9,9 | 48392 | 30176 | 558600 | 219376 | 79,3 | — | 0,9 | 19,8 | — | 0,5 | 0,1 | 69,8 | 29,6 | — | — | — | — | — |
| Краковский | 51 | 161 | 1427 | 236 | 4,9 | 51,7 | 20,9 | 22,5 | 44268 | 36400 | 891200 | 66490 | 83,4 | 0,1 | 0,6 | 15,8 | 0,1 | 0,5 | 0,1 | 97,1 | 2,1 | 0,1 | — | — | 0,1 | — |
| Черновицкий | 26 | 39 | 385 | 51 | 15,3 | 73,0 | — | 11,7 | 11808 | 8652 | 255400 | 34800 | 23,9 | 31,7 | 2,6 | 41,3 | 0,5 | 50,4 | 0,5 | 10,9 | 8,9 | 2,3 | — | 26,2 | 0,5 | 0,3 |
| Всего | 451 | 1395 | 17322 | 3698 | 6,9 | 48,6 | 29,7 | 14,8 | 578038 | 467210 | 7469400 | 890594 | 76,5 | 3,1 | 3,2 | 16,9 | 0,3 | 47,1 | 19,9 | 17,4 | 3,7 | 5,6 | 3,1 | 1,1 | 1,0 | 1,1 |
В Транслейтании 3 У.: Будапештский (основан в 1769 г. Марией-Терезией в Турнау, в Верхней Венгрии, в 1777 г. переведен в Офен, в 1783 г. — в Пешт), Клаузенбургский имп. Франца-Иосифа (сущ. с 1872 г.) и Кроатский Загребский (основ. в XIV в. Людовиком св.). Университет в Фюнфкирхене исчез после поражения при Могаче. В Будапештском университете в 1896 — 97 учебн. г. было 325 преподавателей и 4741 слушателей, в Клаузенбургском (1896) 643 слушателей, в Загребском (1896) 382 слуш. Женщины допускаются в Австро-Венгерской монархии только на философский факультет, но другие факультеты сильным большинством высказались уже за допущение женщин. От женщин, желающих поступить в У. на одинаковых правах с мужчинами, требуется одинаковая с ними подготовка, вследствие чего число студенток незначительно (в Вене в 1900 г. 30, Клаузенбурге и Львове по 4, в Кракове 1); вольнослушательниц гораздо больше — во Львове 70, Кракове 25, Вене 20 и Черновице 4. В последнее время распоряжением министра женщины допущены к испытанию на степень доктора медицины.
Философский факультет в швейцарских У. разделен на два отделения: историко-филологическое и физико-математическое. В некоторых У. существует камеральное отделение при юридическом факультете, который в таком случае называется фак. права и государственных наук. Невшательский и Фрейбургский университеты не имеют медицинского факультета. Женщины имеют свободный доступ в университеты, наравне с мужчинами. В последнее десятилетие число студенток более чем утроилось: в 1890 г. их было 184, в 1900 г. 624 и, кроме того, 182 вольнослушательницы, всего 806 учащихся женщин; из них 542 иностранки, среди которых русские, в числе 423, занимают первое место. Три приват-доцентуры заняты в настоящее время женщинами. Более всего учащихся женщин в Женеве и Лозанне, а из факультетов — на медицинском.
Швейцария
| Название университета | Преподающие, 1900—1901, зимн. сем. | Учащиеся, 1900 г. летний семестр | |||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Ординарных профессоров | Экстраординарных проф. | Заслуженных проф. и академиков | Приват-доцентов, лекторов и т.д. | Общее число преподающих | На факультете протестантск. богословия | На факультете католического богословия | На юридич. и камеральном факультете | На медицинск. (включая фармацевтов) | На философском и его отделениях | Имматрикулированных студентов | Вольнослушателей | Всего учащихся | |
| 1) Базельский (1460) | 44 | 31 | — | 37 | 112 | 47 | — | 45 | 145 | 288 | 527 | 170 | 697 |
| 2) Бернский (1834) | 49 | 15 | 5 | 45 | 114 | 25 | 8 | 203 | 434 | 441 | 1111 | 128 | 1239 |
| 3) Фрейбургский (1889) | 43 | 13 | — | 3 | 59 | — | 127 | 65 | — | 134 | 326 | 54 | 380 |
| 4) Женевский | 53 | 7 | 12 | 50 | 122 | 46 | — | 102 | 357 | 314 | 819 | 332 | 1151 |
| 5) Лозанский | 26 | 45 | 8 | 47 | 124 | 20 | — | 164 | 145 | 219 | 569 | 72 | 641 |
| 6) Невшательский | 30 | 3 | 7 | 9 | 49 | 21 | — | 24 | — | 102 | 147 | 80 | 227 |
| 7) Цюрихский (1838) | 43 | 19 | 2 | 57 | 121 | 11 | — | 107 | 302 | 280 | 700 | 201 | 901 |
| Всего | 288 | 133 | 34 | 248 | 701 | 170 | 135 | 710 | 1383 | 1778 | 4199 | 1037 | 5236 |
Швеция имеет два У.: в Упсале (сущ. с 1477 г.) и в Лунде (сущ. с 1668 г.). Высшее наблюдение принадлежит назначаемому королем канцлеру (ему же подчинен и Медико-хирургический институт в Стокгольме, основ. в 1815 г.). Проканцлером Упсальского университета состоит архиепископ, Лундского — местный епископ. Управление отдельными университетами находится в руках ректора, консистории и особой комиссии. Ректор избирается на 2 года. Студенты разделены на землячества (нации), с инспекторами (из профессоров) и кураторами во главе. Университеты имеют 4 факультета: богословский, юридический, медицинский и философский, последний с 2 отделениями — гуманистическим и естественно-математическим.
| Профессоров | Студентов | ||||
|---|---|---|---|---|---|
| 1897 г. | 1885 г. | 1891 г. | 1897 г. | 1899 г. | |
| Упсала | 127 | 1821 | 1459 | 1460 | 1458 |
| Лунд | 101 | 1350 | 645 | 570 | 619 |
Женщин было в Упсале 41 (1899), в Лунде 10 (1897).
Норвегия. У. в Христиании (сущ. с 1811 г.); в 1885 г. было около 2400 студ., в 1894 г. около 1200, в 1900 г. около 1300. Факультеты: богословский, юридический, медицинский, историко-философский и естественно-математический.
Дания. У. в Копенгагене (сущ. с 1478 г.) имеет 5 факультетов. Женщины допускаются наравне с мужчинами. Число учащихся, вместе с политехникумом, около 2000 (1900). Факультеты: богословский, права и государственных наук, медицинский, философский и естественно-математический. По примеру английских, скандинавские У. являются энергичными рассадниками научных знаний среди народа (см. Univ. Extension).
Голландия. В XVII и XVIII вв. нидерландские У. стояли очень высоко и долго привлекали массу немецкой молодежи, как некогда итальянские. Старейший У., Лейденский, основан в 1575 г.; затем следовали У. во Франекере (1585), Гронингене (1614), Утрехте (1634) и Гардервийке (1648). В настоящее время в Голландии существуют У. в Лейдене, Гронингене и Утрехте, а также Городской У. в Амстердаме, основанный в 1875 г., и Вольный У. там же, основ. в 1880 г. В 1894 г. в Лейденском У. было 815 студентов, в Гронингенском 632, в Амстердамском 1241. В 1898 г. в Амстердамском городском У. было 997 студ. и 64 слушат., в Лейденском 954 слушат. (1899—1900 г.). Вольный У., основанный на пожертвования, поддерживается реформатской религиозной партией. В 1899—1900 г. на 3 факультетах (богословском, философском и юридическом) было 127 студентов. Устройство голландских У. приближается к германским, но философский факультет разделен, так что получилось 5 факультетов: богословский, юридический, медицинский, естественно-математический и философский.
Бельгия. Основанный герцогом Брабантским в 1426 г. У. в Лувене пользовался в течение нескольких столетий монополией высшего образования. В 1797 г., после присоединения Бельгии к Франции, он был закрыт, и вместо У. введены специальные школы (медицинские, юридические и др.). С учреждением, в 1806 г., Université de France (см. У. во Франции), и Бельгия была включена в общую систему. Отдельные факультеты: юридический, физико-математический и историко-филологический в Брюсселе, медицинский в Антверпене и медико-хирурго-фармацевтические курсы при госпиталях в Брюсселе, Антверпене и Генте — были единственными высшими учебными заведениями, сохранившимися после франц. господства. 25 сент. 1816 г. новое королевское правительство учредило У. в Лувене и Люттихе с 5 факультетами в каждом (католического богословия, историко-филологический, физико-математический, юридический и медицинский). В настоящее время Бельгия имеет два правительственных У., в Генте и Люттихе: в первом 743 учащихся, из которых 120 иностранцев (1898—99), во втором 1542, в том числе 312 иностранцев (1899—1900). Как результат дарованной конституцией свободы обучения и борьбы либеральной партии с клерикальной, явились два вольных У.: в Лувене (с 1835 г.), содержимый бельгийским епископатом (в 1898—99 г. 1890 слушат., из них 111 иностранцев), и либеральный в Брюсселе, с субсидией от некоторых общин (в 1894 г. 1809 слушателей). В 1894 г. социалисты основали в Брюсселе «Новый У.», с таким же числом факультетов и теми же предметами, как и в правительственных У. (в правительственных У. 4 факультета: философский, юридический, естественный и медицинский. Лувенский католический У. имеет, кроме того, богословский факультет). Система University Extension в последнее время очень развилась в Бельгии.
Великобритания. Высшее образование представлено в Соединенном королевстве несколькими У. в собственном смысле и приблизительно 20 отдельными колледжами (т. наз. university colleges), состоящими из одного или нескольких факультетских отделений, но не имеющими права выдавать дипломы. Исключая Оксфордский, Кембриджский и Дёргемский У. и Owens College в Англии, шотландские У., Trinity и Queens College в Ирландии, другие учреждения этого рода основаны больш. частью в последние десятилетия XIX в. Два старинных У., Оксфордский и Кембриджский, как и в средние века представляют собою независимые и самоуправляющиеся корпорации, состоящие из У. в тесном смысле и большого числа колледжей (старинных collegia dotata), содержимых на счет доходов с пожертвованных королями, королевами, принцами и др. лицами недвижимостей и капиталов. Колледжи представляют собою самостоятельные, иногда чрезвычайно богатые учебные заведения с интернатами, с особыми фондами, иногда превосходящими фонды самого У., особыми уставами и преподавателями. Несмотря на то, что в последнее время отменено запрещение предоставлять иноверцам ученые степени, стипендии и т. д., эти старинные У. сохранили тесную связь с англиканской церковью; вице-канцлер У. и директора колледжей избираются обязательно из духовных лиц. До 60 годов XIX в. все студенты были обязаны жить в колледжах и общежитиях (Halls); в настоящее время немногие из них имеют частные квартиры. Как и в средние века, представителем У. при его внешних сношениях является канцлер, а законодательным органом — собрание магистров artium. В системе преподавания тоже весьма много архаического; только с 1880-х гг. стали учреждать особые кафедры для целого ряда предметов; так, в 1884 г. в Кембридже впервые ввели научное преподавание новых языков. До того времени гуманистические предметы имели решительный перевес над всеми другими. Большое сходство с этими двумя У. имеет ирландский У., с Trinity College (основ. 1591 г.), в Дублине. Дёргемский (Durham) У. основан в 1845 г. Официально признанный в 1836 г., Лондонский У. не занимается преподаванием, а есть испытательное учреждение; в 1899 г. подвергались экзаменам при нем 6678 лиц. Такой же характер имеет ирландский Queens-College, где в 1900 г. подверглось испытаниям 2659 лиц. Шотландские У. — в С.-Андрюсе (Saint-Andrews), осн. в 1412 г., в Глазго, осн. в 1454 г., в Абердине, осн. в 1506 г., и в Эдинбурге, осн. в 1582 г., — ближе к германскому типу. Католическая Ирландия имеет свой римско-католический У. в Дублине, осн. в 1874 г. Victoria-University в Манчестере, осн. в 1851 г., объединяет различные учреждения для развития и распространения научных знаний в массах (в 1895 г. около 3000 слушателей). Некоторые колледжи допускают к занятиям и женщин. Кроме того, для высшего женского образования существуют особые У. колледжи — Newnham-College и Girton-College, оба в Кембридже; первый имел в 1900 г. 17 профессоров и 168 студенток, второй — 33 профессора и 118 студенток. Пользуются известностью также Lady-Margaret-College и Sommerville-Hall, в Оксфорде (53 проф., 88 студенток).
Статистика У. за последний term (часть учебного года) 1900 г.
| Название У. и колледжей | Число колледжей |
Число преподавателей |
Число слушателей | |
|---|---|---|---|---|
| I. Англия и Валлис. | ||||
| а) Университеты. | ||||
| Оксфорд | 23 | 94 | — | |
| Кембридж | 18 | 126 | — | |
| Дергем | 1 | 20 | — | |
| b) Колледжи. | ||||
| Абериствит | 1 | 31 | — | |
| Бангор | 1 | 36 | — | |
| Манчестер | 1 | 103 | — | |
| Ньюкестль | 2 | 72 | — | |
| Ноттингем | 1 | 80 | — | |
| Шеффильд | 1 | 55 | 288 | |
| Бирмингем | 1 | 70 | 635 | |
| Бристоль | 1 | 51 | 295 | |
| Кардиф | 1 | 50 | 1976 | |
| Лампетер | 1 | 9 | 121 | |
| Лидс | 1 | 98 | 367 | |
| Ливерпуль | 1 | 83 | 543 | |
| Лондон: | ||||
| 1) либеральн. University-Coll. | 1 | 64 | 1020 | |
| 2) строго-церковный Kings-Coll. | 1 | 140 | 1293 | |
| II. Шотландия. | ||||
| а) Университеты. | ||||
| Абердин | 1 | 58 | 732 | |
| Эдинбург | 1 | 107 | 2754 | |
| Глазго | 1 | 105 | 2016 | |
| С.-Андрьюс | 2 | 23 | 264 | |
| b) Колледжи. | ||||
| Глазго | 1 | 74 | 298 | |
| Денди | 1 | 38 | 120 | |
| III. Ирландия | ||||
| а) Университеты. | ||||
| Дублин | 1 | 54 | 1100 | |
| b) Колледжи. | ||||
| Бельфаст | Queens-Coll. | 1 | 26 | 311 |
| Корк | 1 | 23 | 178 | |
| Гальвей | 1 | 23 | 91 | |
| Всего в Соединенном королевстве | 68 | 1713 | 25313 | |
В последнее время английские У. стали во главе движения в пользу распространения среди масс научных знаний (University-Extension movement, см. ниже) и тем укрепили свое положение в качестве национальных институтов.
Франция. Усиление королевской власти привело к большому стеснению самостоятельности У., ректор которого с 1600 г. становится королевским чиновником, хотя и избирается представителями «наций». Тем не менее, Сорбонна (см.), руководительница У., продолжает упорно отстаивать старинные привилегии и формы и ведет борьбу с правительством, более чутким к потребностям образования. Так как гуманистическое образование никак не могло ужиться рядом со схоластикой, то Франциск I в 1530 г. принужден был создать особое учреждение «коллегию королевских профессоров» (см. Коллеж де Франс). Преобразования Генриха IV (1589—1610) открыли гуманистическим наукам доступ в школы и упорядочили образование, но мало изменили строй У. С 1564 г. в Париже водворился иезуитский орден, которому в 1604 г. уже принадлежало во Франции до 30 коллегий, и это число росло с каждым годом. Соперничество орденских школ вызвало лишь слабое оживление в У., ограничившееся улучшением методов преподавания и введением некоторых новых предметов. Умственная революция, совершенная Декартом, была встречена Сорбонной враждебно. Ни один факультет не имел достаточно обширного помещения, так что университетская жизнь, главн. образом, сосредоточивалась в коллегиях. С XVI в. это уже более не пансионы, а настоящие учебные заведения. Грубый режим этих коллегий и полное отсутствие здравых воспитательных условий вызывают насмешки и негодование со стороны Эразма и Рабле, а затем и Руссо, при котором они сохраняли еще свой средневековый характер. До самой революции в У. царствует схоластика и процветают диспуты в духе XIII в. Богословы ведут борьбу с янсенистами, картезианцами, квиетистами и иезуитами, а затем и с материалистической философией. Унив. юриспруденция, медицина и философия лишь слабо участвуют в научном движении. В эпоху революции было 4 факультета: богословский, юридический, медицинский и «артистический», где преподавалась поэзия и все свободные и механические искусства. Факультет «артистов», как в средние века, объединял 4 нации: французскую, нормандскую, пикардийскую и германскую, распадавшиеся на 10 коллегий первого и 6 второго класса. Преподавание изобиловало архаизмами: так, у медиков читалась «римская» и «французская» хирургия. Провинциальные У. напоминали Парижский. Сравнивая французские У. 1789 г. со средневековыми, Лиар приходит к заключению, что с XIV по XVIII вв. включительно шел период непрерывного упадка. Многие предметы совершенно отсутствовали в программах. Нравственность студентов и профессоров оставляла желать очень многого. Среди профессоров были полные неучи; многие занимались посторонними делами и запускали преподавание. Студенты появлялись несколько раз в аудитории и затем исчезали, а лекторы диктовали свои предметы копиистам, которые затем продавали свои записки. Дипломы выдавались, обыкновенно, после фиктивного экзамена, тому, кто мог за них заплатить. В это время успела возникнуть новая наука, все культурные страны Европы сбросили старый оковы схоластики и обратились к научному методу, — но франц. У. не принимал никакого участия в великой умственной эмансипации. Когда грянула революция, не поднялось ни одного голоса в пользу этого отжившего свой век учреждения. Последнее заседание Парижского У., как автономной корпорации, происходило 14 авг. 1792 г. Декретом 17 авг. 1792 г., объявившим о закрытии всех духовных и светских корпораций мужчин и женщин, старый унив. строй был уничтожен, исчезли 22 старых, более или менее клерикальных У., с их корпоративным строем, привилегиями и монополией преподавания. Обучение было объявлено свободным. Однако в это смутное время не удалось создать прочной организации на место старой, несмотря на усилия таких людей, как Кондорсе, Талейран и Лаканаль. Тем не менее, идеи, которыми были проникнуты учебные реформы учред. собрания, конвента и директории, отличаются жизненностью; от них веет духом свободной науки. Во время консульства наступает решительная реакция. Законом 1 мая 1802 г. «центральные школы», созданные в революционную эпоху, заменены «лицеями». Декретом 10 дек. того же года было приказано учить в лицеях «преимущественно латыни и математике». Если коллегии старой Франции, по крайней мере, с внешней стороны мало чем отличались от монастырей, то наполеоновский лицей был казармой, откуда тщательно изгоняли дух энциклопедистов. Здесь царила строгая иерархия чиновников, чисто военная дисциплина под надзором отставных унтер-офицеров и чрезвычайная грубость нравов. Для преподавателей обязательно было безбрачие (декрет 17-го марта 1808 г.). В 1803 г. был восстановлен в Париже медицинский, в 1804 г. — юридический факультет. Высшее образование оказалось разрозненным, так как для каждой отрасли знаний, по мысли Наполеона, должна была существовать особая школа. Наконец, 17 марта 1808 г. все учебные учреждения империи были объединены в одной огромной государственной корпорации, французском У. (Université de France). Этот грандиозный план, задуманный еще в 1806 г., привел к полной централизации народного просвещения, которое снова сделалось монополией правительства. Все казенные учебные заведения, от начальных училищ до высшей нормальной школы и факультетов, все содержимые частными лицами школы и пансионы, все чиновники учебного ведомства составляли одно целое, вне которого стояли только большие и малые епископские семинарии. Эта корпорация получила монополию преподавания, но исключительно в интересах государства, не пользуясь ни самостоятельностью, ни инициативой. Все индивидуальные стремления были подавлены; учебное дело было подчинено мельчайшей казенной регламентации, предусмотревшей и методы, и учебники, и даже частную жизнь преподавателей. Во главе этого бюрократического У., имевшего много сходства с организацией иезуитского ордена, стояли Grandmaître и совет. Высшее образование было распределено по разрозненным факультетам, которых было пять: богословский, юридический, медицинский, естественно-математический (sciences) и словесный (lettres). В учебном отношении Франция делилась на округи (Académies). Все факультеты и школы учебного округа подчинялись правительственному чиновнику — ректору. В 1814 г. империя имела 40 учебных округов, но не в каждом из них были все факультеты. Главным назначением факультетов сделалась раздача дипломов, и лишь в гораздо меньшей степени — преподавание высших знаний и развитие наук. Только в парижских факультетах, несмотря на неблагоприятные условия, не иссякло научное движение. Во время реставрации императорский У. казался правительству воплощением и памятником тирании, но тем не менее удержался в прежнем виде, с небольшими лишь переменами; за то он должен был поддерживать католическое правоверие и монархические принципы, ввиду чего его подчинили епископской инспекции. Монополия преподавания была сохранена, но уже в интересах легитимной монархии. Императорские лицеи были заменены королевскими коллежами, солдатская дисциплина уступила место господству патеров. Реальные предметы, история и философия сделались подозрительными. В 1815 г. упразднено было звание Grandmaître; высший совет также был распущен, и управление У. отдано в руки королевской комиссии, каждый член которой был почти неограниченным распорядителем одного отдела народного просвещения. В 1820 г. комиссия уступила место совету (Conseil royal de l’instruction publique), председатель которого в 1822 г. снова получил звание Grandinaître de l’Université, a в 1824 г. — и звание министра народного просвещения и духовных дел. После репрессивных мер, которыми ознаменовано первое десятилетие реставрации, наступило облегчение при министерстве Мартиньяка: Гизо и Кузен снова получили возможность читать в Сорбонне и составили там вместе с Вилльменом знаменитый профессорский триумвират. Это была эпоха высшего расцвета парижского Faculté de Lettres. Но этот внешний блеск, связанный с огромною популярностью среди большой публики, имел и свои опасности. Перед профессорами находились для выбора два противоположных метода, еще не упроченных традицией: либо, по примеру Ампера, Сильвестра де Саси, Тенара, Био и Ремюза воспитать нескольких учеников и ограничиться чистой наукой, либо привлекать в аудитории многочисленную толпу и излагать перед нею результаты науки. «Триумвират» имел множество последователей; в течение 50 лет профессора мечтали о возможно более многолюдной аудитории и часто превращали кафедру ученого в общественную трибуну. Июльская монархия считается золотым веком У., так как между буржуазным правительством и стремлениями профессоров существовала большая солидарность. Нормальная школа была восстановлена, основано множество новых кафедр; был даже план довести число словесных факультетов до 20, чтобы повсеместно облегчить получение дипломов. Однако чистая наука мало процветала. В Тулузе, напр., здание У. для двух факультетов имело только два зала для слушателей; естественный факультет не имел лабораторий; библиотеки не было. При Наполеоне I Франц. У. имел особое имущество и самостоятельный бюджет. Правительство реставрации потребовало, чтобы университетский бюджет был соединен с общегосударственным и рассматривался в обычном порядке палатами. План этот был приведен в исполнение в 1835 г. Монополия преподавания была удержана в среднем и высшем образовании, несмотря на агитацию клерикальной партии в пользу полной свободы обучения. Либералы опасались, что стремления епископата и скрывавшихся за ним иезуитов приведут к водворению во франц. школе ультрамонтанской педагогики, отношения между церковью и У. особенно обострились с 1842 г. Духовенство видело в У. воплощение нового порядка вещей, неверия, безнравственности и грубого материализма; вся система преподавания, учебники, общественная и частная жизнь профессоров и преподавателей изображались в самых темных красках. Эта агитация ослабела, когда, под давлением общественного мнения, папа Григорий XVI объявил закрытыми французские конгрегации иезуитов; но и правительство сделало уступки (1847). В плане реформы мин. Сальванди Conseil de l’Université должен был уступить место более широкому учреждению — Conseil de l’instruction publique, где был представлен не только один У., но и все заинтересованные в народном образовании учреждения: правительство, епископат, евангелические консистории, частные и еврейские учебные заведения. Революция 1848 г. помешала выполнению этого плана. Во многих факультетах вторую республику приветствовали, как избавление от рабства. И действительно, в конституции 1848 г. красовались слова: «L’enseignement est libre» — но все ограничилось заменой монархистов республиканцами, и в У. ничего не изменилось. Вскоре наступила реакция, которою отлично воспользовалась клерикальная партия. На посту министра нар. просв. при принце-президенте Наполеоне очутился преданный слуга церкви Фаллу, который воспользовался случаем, чтобы, если не юридически, то фактически передать руководство народным просвещением в руки клерикалов. Результатом его деятельности явился закон 15 марта 1850 г. Монополия низшего и среднего образования пала; высший совет был реорганизован в клерикальном духе; У. перестал быть особой корпорацией, а сделался чисто государственным учреждением. 22 авг. 1850 г. университетское имущество было соединено с государственным. Последние остатки автономии У. исчезли с изданием закона 9 марта 1852 г. У. лишился права представлять кандидатов на должности и замещать освободившиеся вакансии путем самовосполнения. Все высшие чины министерства, ректоры и профессора факультетов, по представлению министра, могли быть уволены главою государства, которому принадлежит и право назначения на должности. Название université de France упразднено, а вместе с ним исчезали и последние привилегии У. Первые годы второй империи были самыми печальными для У. Все факультеты отнеслись к государственному перевороту враждебно и подверглись за это преследованиям. Конституционное право и история философии были заменены римским правом и сравнительной грамматикой; преподавание истории сильно сокращено. Даже на внешность профессоров было обращено внимание: их заставили брить бороды. Ректоры Академий получили почти неограниченную власть над всеми профессорами своих округов; это были скорее наблюдатели и судьи, чем руководители просвещения. Бюджет всего высшего образования в 1852 г. не превышал 2800000 франков, причем казна получала обратно за дипломы и др. около 2 млн.; таким образом, лишь 800000 фр. казенных денег тратилось на все высшее образование. В сравнении с цветущими германскими У. пятидесятых и шестидесятых годов французские факультеты этой эпохи являются сильно отсталыми и бедными. Поворот к лучшему наступил только с министерством Дюрюи. Он ввел приват-доцентуру и основал в Париже «Практическую школу высших наук» (Ecole pratique des Hautes Etudes), главная цель которой состоит в замене публичных чтений практическими научными работами.
Третья республика разрешила, наконец, утвердительно вопрос о свободе высшего образования, но клерикалы добились этого давно желанного права только при реакционном правительстве Мак-Магона. Законом 12 июля 1875 г. могла воспользоваться только церковь, обладавшая достаточными материальными средствами и достаточно солидной организацией для такой сложной задачи, как открытие частного высшего учебного заведения. С этих пор каждый епископ и каждая религиозная корпорация получили право учреждать свободные факультеты, в любом месте и в любом количестве, не испрашивая предварительно разрешения правительства, принимать для этой цели завещания и дары и производить денежные сборы. Ограничения касаются только 3 пунктов: 1) только правительство может выдавать дипломы; 2) слушатели свободных факультетов должны сдавать экзамены в правительственных; 3) свободные факультеты ни в каком случае не могут присваивать себе названия У. Свободные факультеты принесли, косвенно, огромную пользу высшему образованию Франции. В силу необходимости конкурировать с клерикальными факультетами, государство принимает целый ряд реформ для улучшения своих факультетов, ввиду чего 1875 г. можно считать началом возрождения французского У. В Париже и департаментах построен ряд замечательных зданий; новая Сорбонна в 10 раз обширнее здания времен Ришелье, а медицинский факультет в 20 раз больше старого. Факультеты обзаводятся лабораториями, медицинскими, естественными, физическими и химическими институтами, обсерваториями. В два десятилетия на все эти улучшения истрачено с лишком 100 млн. франков; на одну постройку новых зданий с 1870 по 1892 гг. пошло более 94 млн. фр., причем из казны отпущено более 48 млн., городами затрачено 45 1/2 млн. и департаментами около 700000 франк. Ежегодный расход на высшее образование в 1893 г. достиг 15 1/2 млн. франков и, сравнительно с эпохой второй империи, утроился, между тем как доходы казны от экзаменов и др. не превышают 5875000 фр. Число кафедр также сильно увеличено. В 1870 г. их было, считая и богословские, около 650, а в 1893 г. — свыше 1000. Словесный факультет в парижской Сорбонне имел в 1870 г. только 11 кафедр, а в 1892 г. — 29 ординарных и экстраординарных профессур и, кроме того, 12 так назыв. maîtres de conférences, так что научные силы факультета за это время успели учетвериться. Еще сильнее прогресс в провинции: в Лионе, напр., словесный факультет имел в 1870 г. только 5 профессур, а в 1895 г. их уже 25. Значительно усилены оклады профессоров, хотя не в такой мере, как в Германии. Профессор Сорбонны получает ныне 12000—15000 фр., профессор провинциального У. 6000—11000 фр., maître de conferences 4000—6000 фр., профессор Collège de France, музея или Нормальной школы 10000 фр. Число студентов на факультетах значительно увеличилось. В 1870 г. их было не более 9500, а в 1895 г. — с лишком 24000 на 73 государственных факультетах (в одном Париже около 12000). Особенно привлекают учащихся учрежденные недавно стипендии. До 1877 г. Франция не имела стипендий для бедных студентов, между тем как в Германии, Англии и Сев. Америке их было много. В настоящее время во Франции учреждено уже достаточное число стипендий (bourses) для молодых людей, готовящихся к экзаменам на степень лиценциата или agrégé. Boursier de licence получает в год 1200 фр., boursier d’agrégation — 1500 фр. Некоторые получают половинные стипендии. Кроме того, существуют так наз. bourses d’études, дающие возможность молодым agrégés продолжать занятия наукою под руководством профессоров. В 1895 г. на стипендии студентам и др. лицам на факультетах выдано 560000 франк.; стипендиатов было всего 450 — 500, из них не менее 400 на словесном и естественно-математ. факультетах. Значительное число иностранцев (меньшее, однако, чем в Германии) также свидетельствует об улучшении французских У. Рядом с этой внешней, материальной реформой шла внутренняя, научная. Как только профессора получили уверенность, что у них в аудиториях настоящее студенты, а не быстро сменяющийся состав слушателей, то рядом с публичными курсами явились практические, со строго научным и методическим характером. Появляется масса вспомогательных научных сил: chargés de cours, auxiliaires и др. Постепенная реформа высшего французского образования связана с именами Ж. Ферри (1883), Гоблэ, Л. Буржуа, Дю-Мениля, А. Дюмона, Лависса и Лиара. Ближайшей ее целью было превращение групп разрозненных факультетов, разбросанных по учебным округам, во влиятельные, автономные У. Первым шагом в этом направлении было возвращение У. права владеть, получать в дар и по завещанию и вообще приобретать имущество. Это существеннейший признак самостоятельности и независимости. Уже в силу декрета от 25 июля 1885 г. правом этим стали пользоваться некоторые факультеты. Немедленно некоторые города пожертвовали на ученые учреждения значительные суммы и открыли на свои средства особые кафедры, главным образом, такие, которые имеют местное значение; напр., г. Бордо открыл кафедру гасконского языка и литературы, Тулуза — испанской литературы. Эти «чрезвычайные» доходы стали быстро увеличиваться. Второй шаг заключался в том, что разрозненным факультетам дали общий орган. Декретом 22 февр. 1890 г. образованы два учреждения: 1) общее собрание (Assemblée) всего преподавательского персонала факультетов, для обсуждения вопросов преподавания и программ, и 2) совет (Conseil), из одних ординарных профессоров (prof. titulaires), для заведования текущими делами и хозяйственной частью. Деканы факультетов стали избираться товарищами, как это практикуется в Германии. Еще раньше в 1885 г., (декрет 28 дек.), в каждой академии (т. е. округе) был организован «Общий совет факультетов» (Conseil général des Facultés), под председательством ректора Академии; в состав совета входят деканы факультетов, по два депутата от каждого факультета или другой высшей школы, директор Фармацевтической школы и директор Подготовительной школы медицины и фармации. Ректор есть исполнительный орган совета. Законом 28 апр. 1893 г. разрозненные факультеты были объединены в корпорации, получившие права юридических лиц. 1-го июля 1896 г. факультетские корпорации академических округов получили название университетов, а генеральный факультетский совет — университетского совета (§ 1). Бюджет каждого У. составляется советом и утверждается министром народного просвещения. Унив. совет отличается от сената германских У. тем, что председателем его состоит ректор Академии (правительственный чиновник); представителя, соответствующего германскому ректору, французский У. не имеет; только вице-президент совета принадлежит собственно к У., так как выбирается из профессоров. Представители других высших учебных заведений того департамента, в котором имеет пребывание ректор Академии, участвуют в генеральном совете только тогда, когда обсуждаются вопросы общего характера — о музеях, библиотеках, дисциплине и т. д.; финансовая часть У. их не касается, так как эти высшие учебные заведения (фармацевтические и др.) содержатся на счет городов. Отдельные факультеты сохранили свое положение юридических лиц и имеют собственный бюджет — следовательно, самостоятельнее германских факультетов. Органы их — общефакультетское собрание всех преподавателей и факультетский совет, состоящий из ординарных и экстраординарных профессоров. Председательствует декан, назначаемый на 3 года министром из числа кандидатов, намеченных факультетским собранием и унив. советом [Добавочное жалованье декана в Париже 3000 фр., в провинции 1000.]. Факультетское собрание рассматривает вопросы преподавания, факультетский совет ведает административную часть и представляет двух кандидатов на освобождающаяся кафедры. С 1 января 1898 г. плата, взимаемая со студентов за слушание лекций, за имматрикуляцию и пользование библиотеками и лабораториями, поступает в пользу специальных средств У., но плата за дипломы идет в казну. Профессора назначаются президентом республики из числа кандидатов, избранных факультетами и постоянной комиссией высшего совета министерства народного просвещения. Они могут быть отрешаемы от должности только по приговору университетского совета, с апелляцией к высшему совету (Conseil général), в котором участвуют представители от университетов. В настоящее время во Франции разрабатывается вопрос о дальнейшей реорганизации университетов, главным образом по примеру германских. Французские словесный и естественно-математический факультеты — скорее подготовительные школы к экзаменам на степени лиценциата и агреже и экзаменационные комиссии, чем учено-учебные учреждения. Деятельность экстраординарных преподавателей (chargés de cours, maîtres des conférences, auxiliaires и др.) часто ограничивается одним приготовлением студентов к экзаменам. На словесном факультете (lettres) не представлены все отрасли филологии; там много риторики и латинского и греческого письма, но мало научной работы. Ecole pratique des Hautes Études (при Сорбонне) имеет целью ввести в курс преподавания новые отрасли знаний, изобретать новые методы и заменить чтения практическими занятиями; но она не имеет особого помещения. Это только корпорация преподавателей и учеников, принадлежащих к различным учебным заведениям. Вместе с тем это единственный институт, который можно поставить рядом с германскими университетскими семинариями. Дипломы школы не имеют практического значения, вследствие чего аудитории ее слабо посещаются. Задачи, к которым должен стремиться современный французский У., формулированы на последних конгрессах следующим образом: 1) доставление учащимся общего высшего образования, независимо от будущей практической деятельности; 2) рациональная подготовка ученых профессоров, 3) подготовка практических деятелей. В настоящее время Франция имеет следующие университеты: 1) Парижский, с 5 факультетами: а) протестантского богословия (перенесен в 1871 г. из Страсбурга), b) юридическим, с) медицинским, d) естественно-математическим (faculté des sciences) и е) словесным (faculté des lettres). Последние два находятся в Сорбонне. При У. состоит Высшая фармацевтическая школа. 2) У. Э-Марсельский, с 3 факультетами, из которых юридический и словесный находятся в Э, а естественно-математический — в Марселе. 3) Безансонский, с факультетами естественно-математическим и словесным. 4) Бордоский, с факультетами юридическим, смешанным медико-фармацевтическим, естественно-математическим и словесным. 5) Каэнский, с факультетами юридическим, естественно-математическим и словесным. 6) Клермонский, с факультетами естественно-математическим и словесным. 7) Дижонский, с факультетами юридическим, естественно-математическим и словесным. 8) Гренобльский, с факультетами юридическим, естественно-математическим и словесным. 9) Лилльский, с 4 факультетами. 10) Лионский, с 4 факультетами. 11) Монпелье, с 4 факультетами. 12) Нанси, с 4 факультетами. 13) Пуатье, с 3 факультетами (без медицинского). 14) Реннский, с 3 факультетами (без медицинского). 15) Тулузский, с 4 факультетами. Таким образом, полное число факультетов имеют 7 У. (Париж, Бордо, Лилль, Лион, Монпелье, Нанси и Тулуза), три факультета (без медицинского) — 6 У. (Э-Марсель, Дижон, Каэн, Гренобль, Ренн и Пуатье), два только факультета — два У. (Безансон и Клермон). Кроме того, существует много специальных школ, отчасти заменяющих факультеты и связанных с У., как, напр., Высшая юридическая школа в Алжире, Медико-фармацевтические в Марселе и Ренне. В двух округах (Академиях), Шамберийском и Алжирском, нет У., но в последнем округе 4 школы с курсами высших учебных заведений. Единственный правительственный факультет протестантского богословия в Париже дает степени бакалавра и лиценциата, медицинские факультеты — степень доктора, юридические, словесные и естественно-математические — степени бакалавра, лиценциата и доктора. Во Франции пять свободных клерикальных У., из которых Парижский имеет факультет богословия, канонического права и схоластической философии, юридический факультет и Высшую школу наук (sciences) и словесности; Лилльский имеет 5 факультетов, Лионский — 4 (нет медицинского), Анжерский (Univ. Catholique de l’Ouest) — 4, Тулузский — 3 (богословия, словесности и наук). Кроме того, существуют частные отдельные факультеты и высшие школы, как, напр., Faculté Marsellaise libre de droit, Ecole libre des sciences politiques в Париже (см.), Высшая школа политических и общественных наук (клерикальн.) в Лилле, частный факультет протестантского богословия в Монтебане и др. К 15 января 1898 г. на всех правительственных факультетах Франции числилось учащихся, включая дантистов, фармацевтов и др.
| На факультетах | Протестант. богословия | Юридическом | Медицинском | В высших медико-фармацевтич. школах и на смешан. факульт. | Естественно-математическ. (Faculté des sciences) | Словесном (Faculté des lettres) | На всех факультетах |
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Французов (муж. и жен.) | 132 | 8891 | 6531 | 2546 | 3322 | 2267 | 34689 |
| Иностранцев (муж. и жен.) | 5 | 480 | 895 | 28 | 222 | 137 | 1767 |
| Одних женщин | — | 5 | 310 | 50 | 80 | 262 | 707 |
| Одних иностранок | — | 3 | 168 | 3 | 61 | 57 | 292 |
| Всего учащихся | 137 | 9371 | 7426 | 2484 | 3544 | 3404 | 26456 |
Италия. Из 17 правительственных У. 11 полных, с 4 факультетами (без богословского), причем прежний философский разделен по французскому образцу; остальные 6 У. неполные. Кроме того, существуют 4 вольных У. — в Перуджии, Камерино, Урбино и Ферраре — и значительное число духовных высших учебных заведений.
I. Королевские У.
| Учащихся [5] (1898—99 г.). | |
|---|---|
| а) Полные, с 4 факультетами (юридиче- ским, медико-хирургическим, естественно- математическим и философским). | |
| 1) Неаполь | 5536 |
| 2) Турин | 3344 |
| 3) Рим | 2258 |
| 4) Падуя | 1495 |
| 5) Болонья | 1842 |
| 6) Павия | 1385 |
| 7) Палермо | 1062 |
| 8) Генуя | 1297 |
| 9) Пиза | 1068 |
| 10) Катания | 986 |
| 11) Мессина | 626 |
| b) с 3 факультетами: | |
| 12) Парма | 584 |
| 13) Модена | 450 |
| 14) Кальяри | 230 |
| c) с 2 факультетами: | |
| 15) Сиена | 220 |
| 16) Сассари | 152 |
| d) с 1 факультетом: | |
| 17) Мачерата | 196 |
| Всего в 17 королевских У. | 22701 |
Кроме королевского У. в Риме (Regia università degli Studi, основ. в 1303 г., помещ. в старинной Sapienza), есть еще Папский У. (собственно коллегия), с факультетами богословским и философским, Академией схоластической философии, Курсами восточных языков и Подготовительной школой. По окончании ученья дается степень доктора философии или богословия. Порядок получения степеней бакалавра, лиценциата и доктора, а также общий дух коллегии сильно напоминает средневековые У.
В Испании 9 У. (в Барселоне, Гранаде, Мадриде, Саламанке, С.-Яго, Севилье, Валенсии, Вальядолиде и Сарагосе). В настоящее время выше других Мадридский У., переведенный в 1836 г. из Алькалы. Слушателей в Мадридском У. на 1897—98 г. было 5575. 5 факультетов: философский (503 слушат.), естественно-математический (336 слуш.), юридический (2661 слушат.), медицинский (1146 слуш.) и фармацевтический (717 слуш.); кроме того, отделение для нотариусов и др. (222 слуш.). В Саламанкском У. в 1894 г. было около 1200 слуш. и два факультета — философский и юридический.
Португалия. У. в Коимбре имеет факультеты богословский, юридический, медико-фармацевтический, математический и философский. В 1900 г. 1640 студентов. 5 факультетов: богословский, юридический, медицинский, математический и философский.
Греция имеет Национальный У. в Афинах (основ. в 1837 г.), с 4 факультетами: богословским, юридическим, медицинским и философским.
В Румынии 2 У.: Бухарестский, с 5 факультетами (богословским, юридическим, словесным [философским], научным [физико-математическим] и медицинским), 81 профессором и 2210 студентами; Ясский с 4 факультетами, 33 профессорами и 420 студентами (1900 г.).
В Сербии один У. в Белграде (Великая школа), с факультетами философским, юридическим и техническим; в 1899 г. было 62 профессора и 463 слушателя (27 вольнослушателей); допущены и женщины, в числе 28 (13 вольносл.)
В Болгарии — один У. в Софии (с 3 факультетами: истор.-филологич., физ.-матем. и юридическим; студентов 408 (1896 г.).
Турция. 1 сентября 1900 г. открыт У. в Константинополе, имеющий следующие отделения: 1) богословское, 2) естественно-математическое, 3) философское, 4) юридическое и 5) медицинское. Первые 3 отделения открыты вновь, последние два существуют уже давно. Каждое отделение подчинено директору, назначаемому султаном. Курс учения на богословском отделении 4-летний, на остальных — 3-летний; число студентов ограничено (по 25 — 30 на отделении); окончившие получают дипломы с правом преподавания в средних учебных заведениях.
Из внеевропейских стран первое место по высшему образованию занимают Сев.-Американские Соед. Штаты (см. ниже). О колониальных У. Великобритании см. Оксфордский У. Государства Южн. Америки усвоили испано-португальскую форму иезуитских времен. В Азии начинает выдвигаться Япония, усвоившая европейскую систему, но в последнее время иностранные профессора заменены большею частью природными японцами. Императорский У. в Токио [Основан в 1868 г.] имел к 31 дек. 1897 г. 189 профессоров и лекторов (из них 173 японца) и 2208 студентов (из них 133 стипендиата). Новый У. в Киото [Основан 18 июня 1897 г.] к тому же времени имел 9 профессоров (японцев) и 47 студентов. В 1899 г. в Токио было 2700 слушателей, в Киото 217. Оба У., учрежденные по английским образцам, состоят из University-Hall (для научных изысканий) и высших школ-колледжей. Президент (назначаемый императором) и его советники (назначаемые министром) имеют высшее наблюдение; профессора (назначаемые императором или министром) избирают из своей среды директоров колледжей. Высших школ 6: Юридическая, Медицинская, Инженерная, Историко-философская, Естественно-математическая и Агрономическая.
Сев.-Американские Соед. Штаты. Высшее образование развилось в Штатах под непосредственным воздействием Англии, но благодаря особенностям американской политической и общественной жизни в устройстве колледжей и У. царствует беспримерное разнообразие. Первые колледжи появились в XVII в. Их роль сводилась к подготовке священников; в программах главное место занимали предметы, освященные традициями протестантской Европы — классические языки, математика, основы философии и этика. Ввиду влиятельного положения духовенства и глубокого интереса американского населения к религиозным вопросам основание колледжей долго исходило от духовенства или религиозных сект. Древнейший колледж, Гарвардский, основан в 1636 г. В течение XVII и XVIII вв. этот тип высшего учебного заведения был господствующим, и У. в собственном смысле в Америке не было. С конца. XVIII в. усиливается спрос на высшее специальное образование, и вместе с тем иссякает исключительно-религиозное настроение интеллигенции. В первой половине XIX в. сильное развитие естественных знаний коснулось и американской школы; рядом с этим усиливается внецерковная и внесектантская частная инициатива в деле открытия высших учебных заведений; наконец, правительства отдельных штатов также берутся за это дело. Таким образом, образовались три категории колледжей и У.: 1) сектантские, патронат над которыми принадлежит религиозным обществам, 2) частные учебные корпорации, с некоторой весьма слабой зависимостью от общества-патрона и 3) государственные. Огромное большинство колледжей и некоторые У. — учреждения религиозного характера (Sectarian institutions), иногда органически связанные, на основании устава, с сектой; чаще эта связь выражается лишь в том, что президент У. состоит членом секты и что в попечительном совете колледжа или У. (board of trustees) данная секта имеет большинство голосов. Так, напр., в новом Чикагском У. 2/3 членов попечительного совета должны принадлежать к баптистам. Впрочем, влияние секты не отражается на преподавании. Многие частные колледжи и У. несектантского характера (non sectarian institutions) некогда также были связаны с сектами, но постепенно перешли в руки академических лиц (graduates) и совершенно потеряли прежний характер; так, Гарвардский У. некогда принадлежал секте унитариев. Совершенно автономных У., не подчиненных ни государству, ни сектам, весьма мало. К ним принадлежит У. Джона Гопкинса в Балтиморе и Корнелевский в Итаке (штат Нью-Йорк), несмотря на то, что последний получает правительственные субсидии. По его уставу в попечительном совете ни одна секта не может иметь большинства. Государственные колледжи и У. (State institutions) развились преимущественно в XIX в. Типичные представители их — У. Виргинский (основ. в 1824 г.), Мичиганский (1837), Вермонтский (1791), Миннесотский (1851), Висконсинский (1849), Техасский (1883), Калифорнийский (1868) и Небраскский (1869). Бюджеты их составляются из государственных штатных сумм, доходов со специальных налогов (Мичиганский У. получает в свою пользу 1/6 доллара с тысячи со всего имущества штата, подлежащего окладу), платы за ученье и пожертвований. Руководство правительственными учреждениями принадлежит лицам, избираемым губернатором штата или народом. Одиннадцать колледжей и У. основаны еще до американской революции. Со времени революции по 1800 г. основано 12 колледжей и У., с 1800 по 1830 г. — 33, с 1830 по 1865 г. — 180, с 1865 по 1897 г. — 236 высших учебн. заведений. В 1897 г. в Соед. Штатах было 472 учебных заведения, носящих название колледжей и У., но среди них не более 10 — 12 могут быть названы У. в европейском значении этого слова; несколько десятков приближаются к этому идеалу, а более 300, хотя имеют право награждать учеными степенями, но дают образование не выше среднего. В Соед. Штатах не только нет резкой границы между средним и высшим образованием, но и названия «колледж» и «У.» даются без различия. Так, крупные У. Гарвардский (в Кембридже) и Йельский (в Нью-Гавене) еще до недавнего времени сохраняли традиционное название «колледжей», хотя вокруг старинного основного колледжа уже сгруппировались многочисленные специальные высшие школы — медицинские, юридические и др. Наоборот, множество мелких учебных заведений, для привлечения учащихся, присвоили себе название «У.». Старинное, освоенное от метрополии представление об У., как о совокупности колледжей, вытеснено новым, навеянным европейскими образцами и означающим совокупность различных специальных высших школ или факультетов. Переход от колледжа к У. совершается таким образом: рядом с первым учреждаются высшие школы по различным специальностям, для которых колледж служит подготовительной школой, напоминая отношение старинного европейского артистического факультета к 3 высшим специальным факультетам. С развитием естественных наук старый гуманистический колледж оказался недостаточным, ввиду чего во многих местах была сделана попытка расширить колледж в философский факультет; первый пример подал Гарвардский У., повысивший требования при приеме студентов в колледж и вообще уровень преподавания. Чтобы дать возможность молодым людям сосредоточить свое внимание на небольшом числе предметов, в настоящее время везде введена выборная система (elective system). Студент, по собственному желанию, но под контролем профессоров, избирает несколько предметов, представляющих некоторое органическое целое, и обязывается прослушать определенное число часов. При огромном разветвлении учебных предметов на общеобразовательном отделении, каким в сущности и является колледж, такая система весьма практична. Обыкновенно в колледж поступают в возрасте 18 — 19 лет и остаются там 4 года, так что собственно университетское образование, доступное только лицам, добывшим в колледже степень бакалавра, начинается не ранее 22 — 23 года. Во многих У. между первыми двумя курсами колледжа и последними двумя проведена резкая граница: первокурсники (freshmen) и второкурсники (sophomores) проходят общеобразовательный гимназический курс (liberal training), по обязательной программе, а третьекурсники и четверокурсники колледжа (juniors и seniors) имеют полную возможность приступить к занятиям университетскими специальностями. Однако попытки развить колледж в философский факультет по германскому образцу, освободить его от роли подготовительной к У. школы и перейти от существующей ныне и требующей многих лет троичной системы (подготовительная школа, колледж, У.) к германскому дуализму (гимназия и У.) остаются, большею частью, безуспешными, так как огромное большинство колледжей находится в руках сект и частных лиц, совершенно ускользает от правительственного контроля, да и не имеет в наличности никаких средств для расширения своих программ. Все У. — кроме У. Кларка, предназначенного для лиц, получивших ученые степени, — имеют так наз. коллегиальное, или академическое, отделение (Collegiate Department, Academical Department), за успешное четырехлетнее пребывание в котором дается степень бакалавра искусств, философии или наук. В отдельных У. вступительные требования, размер обязательных курсов, система преподавания и число «департаментов» (факультетов и отделений) весьма различны. При американских У. часто существуют школы фармации, музыки, особые педагогические факультеты для подготовки преподавателей, отделения для распространения научных знаний (university extension), отделения для подготовки публичных лекторов и т. д. Словом, американский У. стремится объединить все отрасли не только чистого, но и прикладного знания. Кроме того, при некоторых У. открыты подготовительные средние учебные заведения (так назыв. preparatory department). У. — не только центр умственной жизни города или штата: он имеет также огромное общественное значение, служа ядром для образования многочисленных ученых, религиозных и др. обществ, принимая горячее участие в разрешении волнующих общество вопросов и сам подчиняясь контролю общества в лице попечительного совета, состоящего не из профессоров, а из людей с видным положением в государстве, промышленности, торговле и т. д. Высшее образование в Соед. Штатах есть по преимуществу дело частной инициативы. По сведениям за 1897—98 г., во всех высших учебных заведениях училось 228827 лиц, из которых на долю правительственных учреждений приходится только 84069 (36,8%), а на долю частных — 138758 лиц (63,2%); в одних У. и колледжах училось 101058 лиц, в том числе в правительственных — 29728 (29,5%), в частных — 71330 лиц (70,5%). Общий доход У. и колледжей на 1893—94 г. составлял 15365612 доллар., из которых 38% составляет плата за учение, 34% — доход с неприкосновенных капиталов, 2 миллиона с лишком получены в виде субсидий от штатов и городов и только 1/2 миллиона — от союзного правительства. Сюда не включены благотворительные пожертвования, которых в 1891—92 г. было на 6464438 долл. Плата за ученье составляет от 100 до 150 долл. за целый год. Некоторые предметы, особенно занятия в лабораториях и т. п., оплачиваются особо. В 1891—92 г. ценность земель и зданий всех коллегий и У. определена в 88 млн. с лишком долларов, ценность учебных пособий и библиотек — в 11 млн. долл. Неприкосновенных капиталов было на 86 млн. долл. (в круглых числах); в библиотеках имелось 4661205 переплетенных книг. Крупнейшая библиотека — в Гарвардском У. (в 1898 г. — 524000 томов); ежегодный прирост ее — от 20 до 25 тыс. томов. Ежегодный бюджет Гарвардского У. составляет с лишком 1 млн. долл.; в мелких колледжах он не превышает иногда 30000 долл. При сильно развитой общественной благотворительности в Соед. Штатах, глубоком уважении к знаниям и практическом направлении всех интересов, особенно развились вспомогательные институты при У. — лаборатории, обсерватории, музеи и т. д. Отдельными лицами и обществами жертвуются иногда колоссальные суммы для открытия У. и институтов при них. Лучшие новейшие У. обязаны своим существовавшем частным лицам: Рокфеллер пожертвовал на Чикагский У. 40 млн. долларов, Лаланд Станфорд на Калифорнийский У. — 30 млн. [Ежегодный приток пожертвований на Гарвардский У. превышает 200000 долл.]. Нигде в мире женщины не имеют такого широкого доступа к высшему образованию, как в Соед. Штатах. В колледжах и У. совместное обучение лиц обоего пола — господствующая система. В западных штатах и в территориях отдельные колледжи для мужчин и женщин составляют исключение; к смешанной системе постепенно переходят и на юге. По отчету за 1897—98 г., 70% всех колледжей одинаково доступны как для мужчин, так и для женщин; если же исключить католические колледжи, то 80% всего числа имеют смешанный состав учащихся. Для женщин существуют также 16 отдельных высших учебных заведений, среди которых наибольшей известностью пользуются Vassar (Нью-Йорк), Wellesley (Массачусетс), Smith (Массачусетс) и Bryn-Mawr (Пенсильвания). Старинные восточные У. и колледжи открыли для женщин филиальные отделения, как, напр., Radcliff-College при Гарвардском У., Barnard-College при Колумбийском. В 1890 г. в колледжах, имеющих смешанный состав учащихся, было 16959 мужчин (68,1%) и 7928 женщин (31,9%); в 1898 г. мужчин оказалось 28823 (63,9%), женщин — 16824 (36,1%). В последнее время замечается сильный приток женщин и в высшие профессиональные учебные заведения. В У. и колледжах для одних женщин в 1897—98 г. их обучалось 4959, в смешанных — 17338; вообще женщины составляют 27,4% всего числа учащихся в У. и колледжах. Хозяйственные дела колледжей и У. ведает попечительный совет (board of trustees or regents). Члены совета иногда избираются пожизненно, иногда на определенное число лет. Освободившиеся места замещаются либо самим советом, либо по выбору graduates, т. е. окончивших курс в данном учебном заведении. В государственных У. наблюдательный комитет избирается народом или назначается губернатором штата. Организация преподавания, ответственность за обучение и воспитание студентов принадлежит факультетам. Исполнительным органом попечительного совета является избранный им из своей среды президент У. Как член попечительного совета и глава факультетов, он является связующим звеном между этими двумя инстанциями. Обыкновенно назначение профессоров предоставлено президенту и только в немногих У. — факультетам, но в таком случае требуется утверждение президента. Чрезвычайно широкие полномочия президента находятся себе объяснение в традициях английских колледжей. В старинных У. президент обыкновенно избирается пожизненно, в новейших — на определенный срок. В некоторых мелких У. и колледжах президент, по старому обычаю, избирается еще из духовных лиц и состоит вместе с тем профессором философии и этики. Виргинский У. не имеет президента, но во главе факультетов стоит один из профессоров (chairman), соответствующий ректору германских У. В последнее время стремятся вообще освободить президентов от преподавательских обязанностей. Среди преподавательского персонала существуют следующие категории: 1) профессора, избираемые пожизненно, 2) адъюнкты (associate prof.), 3) ассистенты, назначаемые на 3 — 4 года, и 4) наблюдатели (instructors, tutors), назначаемые на еще более короткие сроки. Профессора не получают гонорара за лекции, а только определенное жалование, которое в крупнейших У. колеблется между 3000 и 7000 долл. Деканы получают обыкновенно прибавку, около 500 долл. Жалованье президента в больших У. колеблется между 6000 и 10000 долл. Вообще содержание профессоров и др. лиц рассматривается как частная сделка между учреждением и ними; точно так же и пенсии предоставляются только в виде награды за долголетнюю плодотворную службу, а не систематически.
Сведения о колледжах за 1898 г.
| Общее число колледжей |
С совместным обучением |
Для одних мужчин | |
|---|---|---|---|
| В 20 западных штатах и 3 территориях | 217 | 182 | 22 (почти все принадлежат религиозным обществам) |
| В 14 южных и 2 внутренних штатах на юге | 182 | 125 | 21 (главным образом римско-католические) |
| В 6 штатах Новой Англии и 3 внутренних шт. на севере | 81 | 29 | 17 (сектантские и вообще принадл. религ. обществам) |
| Всего в Союзе | 480 | 336 (70%) | 60 (12%) |
Список наиболее многолюдных У. во всех частях света (студенты и вольнослушатели).
| Университеты | Число учащихся | Учебный год. |
|---|---|---|
| Парижский | 12171 | 1899—1900 [6] |
| Берлинский | 11312 | » |
| Венский | 6981 | » |
| Мадридский | 5575 | » |
| Будапештский | 5409 | » |
| Неаполитанский | 5165 | » |
| Мюнхенский | 4328 | » |
| Московский | 4461 | » |
| Нью-Йоркский | 4115 | » |
| Кембриджский (Америк.) | 4091 | » |
| Лейпцигский | 3849 | » |
| С.-Петербургский | 3662 | » |
| Оксфордский | 3441 | » |
| Миннеаполис | 3236 | » |
| Пражский (чешский) | 3143 | » |
| Кембриджский (англ.) | 3016 | » |
| Чикагский | 2959 | 1898—99 |
| Эдинбургский | 2814 | 1899—1900 [6] |
| Туринский | 2805 | » |
| Манчестерский (Victoria Univ.) | 2711 | » |
| Токио | 2700 | » |
| Филадельфийский | 2673 | » |
| Буэнос-Айрес | 2665 | » |
| Berkeley (St. Franc) | 2661 | » |
| Киевский | 2565 | 1896 |
Литература. Кроме устаревшей книги Мейнерса, «Geschichte der Entstehung der hohen Schulen unsers Erdteils» (Геттинген, 1802—1804), нет ни одного сочинения общего характера, посвященного У. Более или менее удовлетворительные статьи помещены в последнем издании Schmid, «Geschichte der Erziehung». См. также: К. Schmid, «Encyklopadie des gesammten Erziehungs- und Unterrichts-Wesens» (2 изд., Гота, 1876 и сл.). Для средних веков важны: Denifle, «Die U. des Mittelalters bis 1400» (т. I, 1885); Rashdall, «The universities of Europe in the middle ages» (Оксфорд, 1895); Gr. Kaufmann, «Die Geschichte der deutschen U.» (т. I., Vorgeschichte, 1888 — посвящен негерманским У. в средн. века; т. II, 1896 — посвящен германским У. в средние века); О. Kämmel, «Die ü. im Mittelalter» (прекрасная статья у Schmid, «Gesch. der Erziehung», т. II, 1892, стр. 334 — 548); Prantl, «Geschichte der Logik im Abendlande»; H. Сперанский, «Очерки по истории народной школы в Зап. Европе» (М., 1896). В книгах Кауфмана, Денифле и Рашдаля приведена подробная библиография по отдельным вопросам. Для Франции: «Chartularium universitatis Pansiensis, ed. С. Denifle et E. Chatelain» (Париж, 1889); M. Fournier, «Les statuts et privilèges des Universités françaises» (Париж, 1889—1892); Bulaeus, «Historia universitatis Parisiensis» (Пар., 1665—1673); Thurot, «De l’organisation de renseignement de Puniversité de Paris au moyen âge» (1850); A. Rambaud, «Histoire de la civilisation française»; Liard, «L’enseignement supérieur, 1789—1893» (П.; 1888—1894); Lot, «L’enseignement supérieur en France, ce qu’il est, ce qu’il devrait être»; «Annuaire de l’instruction publique et es beaux arts. 1900»; «Annuaire statistique de la France, 1898»; «Statistique de l’enseignement supéneur» (1900); Cournot, «L’instruction publique en France»; «Statistique générale de la France» (1900); проф. Ф. Фортинский, «Борьба Парижского У. с нищенств. монахами в половине XIII в.» (Журн. Мин. Нар. Просв.", сент., 1892). Для Германии, кроме книги Кауфмана: Fr. Paulsen, "Geschichte des gelehrten Unterrichts auf den deutschen Schulen ü. Universitaten vom Ausgang des Mittelalters bis zur Gegenwarb (2 изд., Лпц., 1896—97; обстоятельное сочинение, в приложении полная библиография); Bursian, «Gesch. der Philologie in Deuscbland» (1883); Zarneke, «Die deutschen U. im Mittelalter» (Лпц., 1857); J. B. Meyer, «Deutsche Universitätsentwickelung» (1875); Lexis, «Die deutschen U.» («Сборник статей, приготовл. для Чикагской выставки», Берлин, 1892). Очень важны многочисленные истории отдельных германских У.; они указаны у Паульсена. Для истории унив. жизни в Германии см. Dolch, «Gesch. des deutschen Studententums» (Лпц., 1888); Keil, «Gesch. des Jenaischen Studentenlehens» (Лпц., 1858); Muther, «Aus dem Universitäts- ü. Gelehrtenleben im Zeitalter der Reformation» (Эрл., 1866). Fabricius, «Die Studentenorden des XVIII Jahrh.» (Иена, 1891); Tholuk, «Das akademische Lehen des XVII Jahrhunderts» (Галле, 1853—54); Kluge, «Deutsche Studentensprache» (Страсб., 1895); «Deutscher Universitäts-Kalender» (1901; сведения об университетах Германии, Австро-Венгрии и нем. Швейцарии); «Centralblatt für die gesammte Unterrichtsverwaltung in Preussen» (1900). Для Англии см. библиографию под словами Кембриджский и Оксфордский У. Для Сев.-Амер. Соед. Штатов: G. Compayré, «renseignement superieur aux Etats-Unis» (Пар., 1896); Брайс, «Сев.-Американская республика» (т. II); «Report of the Commissioner of Education» (за разные годы); G. Е. Howard, «Evolution of the University» (Линкольн, Небраска, 1890); С. W. Eliot, «Educational Reform» (1898), «Monographs on Education in the United States», № 5: «The American College» (by A. F. West), № 6: «The American university» (by Е. D. Perry, 1900; издания комиссии по народному образов. для парижской выставки); Е. Ковалевский, «Народное образование в Соед. Штатах Сев. Америки» (СПб., 1895). Для других стран: Е. Greuson, «L’enseignement publique en Belgique»; Coppi, «Le Università italiana nel medio evo» (3 изд., Флор., 1896); La Fuente, «Historia de les univirsitades in España» (1885); «Oesterreichisches Statistisches Handbuch» (Inama-Sternegg, 1900); «Résumé statistique de rempire de Japon» (1899); V. V. Tomek, «Dĕje university Pražské» (Прага, 1849; то же в сокращ. виде, «Gesch. der Praga-Univ.», Прага, 1849). В периодической литературе по высшему образованию собран богатейший, еще не разработанный материал по отдельным странам, статистика, исторические очерки, отчеты и т. п.: см. «Akademische Revue»; «Zeitschrift für das internationale Hochschulwesen» (Мюнхен, с 1894 по 1897 г.); «Hochschul-Nachrichten» (выходит с 1890 г.); «Minerva»; «Jahrbuch der gelehrten Welt» (с 1891 г., Страсб.); «Zeitschrift für Ausländisches Unterrichtswesen» (с 1895, Лпц.); «Revue internationalle de l’enseignement» (Пар., с 1881 г.); «Revue universitaire» и др.; ежегодники разных У.
СОСТАВ И РАСПРЕДЕЛЕНИЕ КАФЕДР ПО ФАКУЛЬТЕТАМ (по уставам 1755, 1804, 1835, 1863 и 1884 гг.)
Университеты в России. — Первая мысль об устройстве в России высших учебных заведений для преподавания целого круга светских предметов возникла при Петре Великом вследствие необходимости иметь собственных техников — специалистов и учителей. Посылка для этой цели за границу оказалась мало подходящим средством, ввиду незнания языков и полной неподготовленности посланных стипендиатов к усвоению высшего преподавания, а также ввиду приманок, какие представляла свободная европейская жизнь низшим инстинктам некультурной молодежи. И русские (Ф. Салтыков, П. Курбатов), и иностранцы (Фик, Лейбниц, Вольф) неоднократно (1713—20) давали Петру совет учредить в России собственные «академии». В 1724 г. Петр утвердил доклад Блументроста об учреждении при Академии наук «Университета», а в 1725 г. начали съезжаться в Петербург, уже по смерти Петра, приглашенные правительством европейские ученые, обязывавшиеся по контракту читать лекции в Университете (по математике — Герман, Бернулли и Гольдбах, по химии — Бюргер, по физике — Бильфингер, по анатомии и зоологии — Дювернуа, по механике — Николай Бернулли, по греческим и римским древностям — Байер, по логике и метафизике — Мартини, по красноречию и церковной истории — Коль, по правоведению — Бекенштейн; в 1726 г. приехали еще астрономы братья Делиль и Лейтман — для кафедры механики и оптики; Буксбаум — для ботаники; в 1727 г. — Эйлер, затем — Крафт). Так как русских студентов для слушания этих 17 профессоров не было наготове, то с ними вместе выписаны были из Германии и 8 студентов: половина их потом тоже сделались академиками (Мейер, Гросс, Вейтбрехт и Миллер). Русских слушателей Академический университет долго добивался тщетно. В 1731 г., на запрос сената по этому поводу, он ответил требованием прислать хотя бы 75 студентов, по 5 чел. на каждого профессора, но вместо них получил (1732 г.) специальное поручение — приготовить 12 учеников Сл.-гр.-лат. академии к участии в камчатской экспедиции. Из последних семеро «явились к наукам не понятны». В 1736 г. прислано было 10 учеников из Заиконоспасской академии; но и они оказались годными только для гимназии. Через два года некоторые из них признаны были способными слушать университетские лекции, и в 1738 г. впервые сделана была попытка начать правильное преподавание. И позже, однако, оно постоянно прерывалось за недостатком слушателей. В 1742 г. на 12 профессоров оказалось всего 12 студентов. Новый академический устав 1747 г. принял решительную меру, учредив при У. 30 казенных стипендий. Стипендиаты выбраны были из духовно-учебных заведений, знающие латинский язык, на котором велось преподавание иностранными профессорами; кроме того, велено и из шляхетского корпуса желающих отсылать на университетские лекции, «дабы профессора никогда не были праздны и тем не отговаривалися, что у них нет учеников». В 1753 г. был произведен первый выпуск студентов. Из 20 экзаменовавшихся стипендиатов окончили курс только 9: четверо с учеными степенями магистра (Барсов, Яремский, Поповский и Константинов), двое — адъюнкта (Софронов и Румовский), двое — «переводчиками» (Павинский и Федоровский) и один — «учителем гимназии» (Студинский). Хотя на смену выпущенных поступили новые студенты из Академической гимназии, однако в 1757 г. «от давнего уже времени» ни один профессор в У. лекций не читал. Вступивший в 1758 г. в заведование У. Ломоносов находил, что «при Академии наук не токмо настоящего У. не бывало, но еще ни образа, ни подобия университетского не видно». Он хотел помочь делу улучшением материальных условий существования У., дарованием служебных прав окончившим и «пристойных рангов и на дворянство дипломов» — профессорам. Из-за кончины имп. Елизаветы осуществить эти планы ему не удалось. В 1765 г. из 18 студентов половина «вышла в отставку», «объявив, что они, не имея склонности более обучаться наукам, просят, чтобы их из У. выключить, а распределить по должностям». С тех пор преподавание в У. совершенно упало. Кн. Дашкова нашла там (1783) только двух студентов, и ни один из них не был знаком с иностранными языками. Упадок университетского преподавания при Академии объясняется в значительной степени и тем, что «для учения высшим наукам желающим дворянам и для генерального обучения разночинцам» создано было в середине века новое специальное учреждение — Московский У. По-видимому, устройство У. в Москве принципиально решено было во время пребывания здесь двора, 1754 г.; в июле того же года И. И. Шувалов представил в сенат свой знаменитый проект, выработанный им сообща с Ломоносовым. Доказав пользу науки делами Петра — «в столь короткое время переменой нравов и обычаев и невежеств, долгим временем учрежденных, строением градов и крепостей, учреждением армии и заведением флота», — Шувалов приводил следующие основания для учреждения Университета именно в Москве: «1) великое число в ней живущих дворян и разночинцев (за дальностью имеющих многие препятствия к приезду в Петербург), 2) положение оной среди российского государства, куда из вокруг лежащих мест способнее приехать можно, 3) содержание всякого не стоит многого иждивения, 4) почти всякий имеет у себя родственников или знакомых, где себя квартирою и пищею содержать может, 5) великое число в Москве у помещиков на дорогом содержании учителей, из которых большая часть не только учить науки не могут, но и сами к тому никакого начала не имеют, и только через то младые лета учеников и лучшее время к учению пропадает». Привлечь дворянство в новый У. должны были и предоставленные студентам права по службе; окончившие курс дворяне получали офицерский чин. Действительно, родовитое дворянство стало отдавать в У. своих детей; общее число студентов в 1758 г. доходило до 100. Но дальнейший ход дела и тут не соответствовал началу. Многие кафедры оставались незамещенными; на юридическом факультете читал один профессор Дильтей, на медицинском — один Кертстенс, причем, напр., анатомия преподавалась только теоретически. Число студентов упало (иногда было по одному студенту на факультет); лекции посещались неисправно, едва тридцать — сорок дней в году и никак не более 100. Гр. С. Р. Воронцов умолял отца взять молодых Воронцовых из У., потому что «они совсем ничего не знают»; «учителя пьяницы, а ученики самые подлые поступки имеют» (1759 г.). Профессора на запрос имп. Екатерины о причинах упадка У., отвечали (1765 г.), «что виною тому был не сам У., а его учреждение». Они напоминали, что кафедры пустуют, и самые необходимые в практическом смысле предметы не преподаются; для заполнения же всех кафедр необходимы прежде всего средства, которых у У. нет. Затем, они находили препятствие для процветания У. в управлении им при посредстве «директора», назначенного правительством: этот начальник, «не будучи собственно из ученого состояния, особливо при будущем впредь распространении У., будет оному больше препятствовать, нежели споспешествовать». Они предлагали введение широкой автономии, с выборными деканами и ректором, сменяемыми ежегодно, и с конференцией, имеющей дисциплинарную власть и право приглашения и смены профессоров. Наконец, необходимым условием процветания У. они ставили, чтобы правительство не брало студентов на службу до окончания курса (по расчету 1770 г. оказалось, что 300 студентов вышли из У., не кончив курса, и только два юриста вполне его окончили); они требовали, чтобы университетский экзамен сделан был необходимым условием для поступления на государственную службу. Улучшение материального положения профессоров и обеспечение их пенсией они также считали необходимым для привлечения в У. «ученых» людей. Занятая осуществлением своей идеи закрытых учебных заведений, а затем устройством сети средних школ, Екатерина не обратила внимания на эти справедливые заявления профессоров. Проект устройства У. на новых началах, написанный для неё Дидро (1775 г.), тоже остался без движения. Университетский вопрос вновь возник в комиссии об учреждении училищ (1786 г.); член комиссии Козодавлев проектировал даже постепенное учреждение на началах свободы преподавания и академической автономии трех У., в Пскове, Чернигове и Пензе. Отвлеченная вопросами внешней политики, императрица не имела более случая вернуться к вопросу о реорганизации всей учебной системы, в связи с намеченным комиссией учреждением «У. и гимназий». Подготовленный комиссией проект переустройства всего учебного дела осуществился уже в начале царствования Александра I, тотчас после того, как учебная часть впервые сосредоточена была в центральном органе — министерстве народного просвещения. С этого времени начинается связная история русских У., делящаяся, соответственно действовавшим в разное время уставам, на четыре периода: 1) период действия устава 1804 г., введенного, кроме Московского, во вновь учрежденных Казанском и Харьковском У.; одновременно реорганизован Виленский У. и вновь учрежден Дерптский (Юрьевский). 2) Период устава 1835 г.; вновь основан в это время У. св. Владимира (Киевский). 3) Период устава 1863 г., в течение которого открыт Новороссийский У. 4) Период устава 1884 г., приходящий к концу в настоящее время; вновь учрежден У. Томский (см.).
1) Устав 1804 г. был составлен в главном правлении училищ, преобразованном из екатерининской комиссии об учреждении училищ. В основу положен был проект, составленный В. Н. Каразиным; в дальнейшей разработке главная роль принадлежала академику Фусу. В существенных чертах введена была в России германская система автономного университета, с выборными (на один год) ректором и деканами, с выборным инспектором, с правлением из выборных властей, к которым присоединялся назначенный попечителем «непременный заседатель», наблюдавший за «соблюдением порядка» и «сохранением закона»; с советом из ординарных и заслуженных профессоров, получившим право выбирать профессоров, утверждать составляемые факультетом планы преподавания и расписание экзаменов и т. д. Факультеты (состоявшие, кроме профессоров, из «адъюнктов») экзаменовали на ученые степени (кандидата, магистра и доктора). Свобода преподавания сама собой отпадала, ввиду недостатка ученых сил, свобода слушания — ввиду недоверия к самодеятельности студентов. В том и другом случае главное правление приняло во внимание критические замечания д’Антрега, направленные против германских порядков. Зато был принят совет историка германских университетов Вейнерса — отдалить попечителей от У., для избежания их вмешательства в автономную жизнь У. Попечители шести учебных округов, на которые разделена была Россия, были в то же время членами главного правления и ежегодно должны были визитировать вверенные им округа, оставаясь остальное время в Петербурге. За их отсутствием во главе управления округом становился У. Главной целью организации университетов было именно слияние их с организацией среднего образования и обращение их в рассадники преподавателей для среднеучебных заведений. Сообразно этой цели, при каждом У. должен был существовать «Педагогический институт» — для подготовки учителей, и «училищный комитет» — для управления гимназиями, уездными и приходскими училищами. Самый выбор места для устройства У. определился степенью легкости, с какой в данном месте можно было привлечь кандидатов на учительские места. Такими местами оказались: Казань, с ее Гимназией, программа которой была значительно обширнее екатерининских главных училищ; Петербург, с его «Педагогическим институтом», преобразованным из «Учительской семинарии» екатерининского времени; наконец, Харьков, с его «Коллегиумом», — выбранный, впрочем, отчасти случайно, ввиду значительного денежного пожертвования, обещанного Каразиным от имени местного дворянства. У. в Вильне и Дерпте должны были служить интересам поляков и немцев и отличались по устройству и по ходу внутренней жизни от трех русских У. Действительность в этих последних Университетах мало соответствовала предположениям и обещаниям уставов, отдельно данных каждому У., вместе с особыми «утвердительными грамотами». В Петербурге и Казани старая учебная администрация медленно и далеко не вполне уступила место порядкам автономного устава. В Харькове, где устав был введен в наиболее чистом виде, он сразу оказался в резком противоречии с другими местными учреждениями. Жертвой этого противоречия сделались иностранные профессора, приглашенные в новые Университеты и плохо мирившиеся с постоянными нарушениями того, что считали своим правом. Лучшие из них ушли, другие сосредоточились на преследовании личных интересов; молодые русские преподаватели, плохо подготовленные, еще не были в состоянии заполнить образовавшиеся пробелы. Другой причиной низкого уровня преподавания была чрезвычайно слабая подготовка студентов, не владевших, к тому же, языками и не способных слушать преподавание на латинском, немецком или французском яз. И численность студентов в первые десятилетия XIX в. была чересчур ничтожна: только в старом Московском У. число их доходило до 700 — 900; в новых двух в первое время не насчитывалось и сотни. Это было естественно, так как в университеты шли почти исключительно те, кто рассчитывал получить незавидное место учителя средней школы; но и их привлекал к У., главным образом, расчет на казенную стипендию. Посещались удовлетворительно только те лекции, которые нужны были для будущих гимназических преподавателей (по философским и политическим наукам, вошедшим в гимназическую программу по уставу 1804 г.). Из других предметов наиболее блестящие результаты были достигнуты по математическим наукам — единственным, в области которых иностранным профессорам уже в то время удалось подготовить выдающихся специалистов из русских студентов. Всего плачевнее обставлено было преподавание медицинских наук, как вследствие отсутствия самых необходимых пособий, так и потому, что у правительства, занятого в тот момент преимущественно учебной реформой, не было достаточно охоты обставить, как следовало, медицинское преподавание. Другие недостатки университетского преподавания, более чувствительные с точки зрения этой очередной задачи министерства, скорее обратили на себя его внимание. Первые же годы практики нового устава обнаружили, что ни приглашение иностранных профессоров, ни выучка в России своих кандидатов на профессорские кафедры — не дают возможности солидно обставить университетское преподавание. Тогда применена была единственная оставшаяся мера: посылка русских стипендиатов за границу (позднее — в Дерпт) для приготовления к профессорскому званию (впервые в 1808 г., затем в 1827 и 1828 гг.). Недостаточность подготовки студентов к слушанию университетских курсов была серьезным препятствием, заставлявшим профессоров тратить время на прохождение подготовительных гимназических курсов, особенно по латинскому языку, на котором читалась часть предметов и на котором устав 1804 г. предлагал вести практические занятия со студентами. Это препятствие министерство народного просвещения пыталось устранить введением гимназии с новой, классической программой, специально рассчитанной на подготовку к прохождению факультетов, в свою очередь, специально готовивших учителей для гимназий (1811—1817). Прежде, однако, чем результаты этих мер успели оказать влияние на подъем преподавания, русские У. пережили целый погром, вызванный политическими причинами. На высшее преподавание в Россия перенесен был целиком взгляд германских реакционеров, усматривавших в то время в германских У. рассадник революционного духа. К русским У. применена была политика священного союза (см. Магницкий, Рунич). Многие профессора пострадали за преподавание общепризнанных начал тогдашней европейской науки (Арсеньев, Галич, Раупах, Шад, Осиповский, Солнцев). В Казани несколько лет подряд господствовал совершенно исключительный режим, введенный Магницким. Наконец, заговор декабристов вызвал общий пересмотр учебной системы, результатом которого было составление нового устава 1835 г.
2) «Задачу, которую предлежало решить без отлагательства», министр Уваров определял в 1833 г. следующим образом: «Посреди быстрого падения религиозных и гражданских учреждений в Европе, при повсеместном распространении разрушительных понятий, надлежало укрепить Отечество на твердых основаниях; найти начала, на коих зиждется благоденствие, силы, составляющие отличительный характер России и ей исключительно принадлежащие; собрать в одно целое священные останки ее народности и на них укрепить якорь нашего спасения. К счастью, Россия сохранила теплую веру в спасительные начала, без коих она не может благоденствовать, усиливаться, жить… Русский, преданный Отечеству, столь же мало согласится на утрату одного из догматов нашего православия, сколь и на похищение одного перла из венца Мономахова. Самодержавие составляет главное условие политического существования России. Наряду с сими двумя национальными началами находится и третье, не менее важное, не менее сильное: народность… Вот те главные начала, которые надлежало включить в систему общественного образования». В сфере университетского образования предполагалось достигнуть этой цели путем установления более строгого надзора за У., создания нового поколения русских профессоров и недопущения — или, по крайней мере, затруднения доступа в У. — молодежи низших сословий; напротив, дворянская молодежь (по идее Пушкина) должна была быть привлечена в правительственную высшую школу вместо частных пансионов и там задержана возможно дольше (в У. — четыре года вместо трех). Усиление правительственного надзора за У. выразилось, прежде всего, в том, что, по уставу 1835 г., У. подчинен был непосредственно попечителю, наряду со средней и низшей школой, управление которыми от У. переходило к округу. Собственно университетские власти, — ректор и деканы — остались пока выборными, но срок их полномочий продлен с одного года до четырех, для усиления их административного значения. Правление, по-прежнему ведавшее хозяйственные дела, было подчинено попечителю, вместо совета. Судебные права вовсе были отняты у У. Инспектор студентов не выбирался более советом, а назначался попечителем из посторонних У. лиц, «военных или гражданских». Для студентов установлена форма и регламентированы внешние правила их поведения. Наконец, в программах преподавания сделаны изменения, с целью ослабить теоретические основы преподавания и сообщить ему более прикладной и догматический характер. Обязательными предметами для всех факультетов стали богословие, церковная история и (действующее) право. Философия, политическая экономия и статистика переведены с юридического факультета на первое отделение философского (теперь филологический). На юридическом фак. вводилось изучение существующего законодательства, с целью готовить студентов в юристы-чиновники. На филологическом факультете русская история впервые выделялась в особую кафедру и вводилась новая кафедра — славистики. В 1843 г. Уваров выдал такой аттестат преобразованным им У. Беспристрастный наблюдатель, по его мнению, «увидит на скамьях университетских детей высшего сословия, отцы коих находились на службе в тех годах, когда сынам еще предстоит подвергнуться экзамену (в У.), он увидит на кафедрах профессоров русских младшего поколения, не уступающих ни в чем лучшим иностранным преподавателям, с тем только различием, что природное чувство привязанности ко всему народному укрепляет между ними и слушателями благородную связь, дотоле небывалую. Можно с гордостью сказать, что в течение десятилетия ни один из сих молодых преподавателей не дал правительству ни малейшего повода к сомнению или недоверию; прибавим даже, что кто из них отличнее по таланту, тот и замечательнее по чувству русскому и по непорочности мнений». Уваров разумел в последних словах профессоров вроде Погодина и Шевырева; но стоит поставить рядом имена Грановского и Кудрявцева, чтобы показать, что несомненный расцвет У. при уставе 1835 г. был результатом не этого устава, а общего развития русской общественной жизни, и что провозглашенная Уваровым «новая эра» не знаменовала собой торжества в общественном мнении формулированной им программы «официальной народности». У. не замедлили почувствовать на себе последствия своего действительного расцвета, как только рассеялось недоразумение, которое по существу своему не могло быть продолжительным (см. ниже). — По отношению к окраинным У. политика министерства за описываемый период состояла в более или менее открытом сближении их с русскими порядками, с целью подготовить и здесь торжество, в более или менее близком будущем, «исконных русских начал». В западном крае, после восстания 1830 г., можно было действовать в этом направлении «быстро и смело». Виленский У. был закрыт; вместо него учрежден, по настоянию Уварова, Киевский У. св. Владимира, долженствовавший представлять, по мысли его учредителей, «умственную крепость вблизи военной», с целью «подавить дух отдельной польской национальности и слить его с общим русским духом». В этом взгляде на политическую роль У. св. Владимира не поколебали министра и студенческие волнения, поведшие к временному закрытию У. в 1839 г. В 1842 г. Киевский У. получил новый устав, в котором, наряду с некоторым расширением свободы преподавания, с введением института доцентов (чтобы избежать посылок за границу для приготовления к профессорскому званию), ограничивалось право выбора ректора представлением двух кандидатов, из которых одного назначал министр; профессоров мог также назначать министр, помимо выбора их советом. В немецких губерниях, напротив, министерство признавало необходимость «большой осмотрительности, некоторого даже снисхождения к предрассудкам» и находило, что «теперь нельзя и не нужно открыто спорить» с «мыслью, что их мнимая национальность есть национальность германская». «Они сдадутся, но не вдруг», — замечал министр. Сообразно с этим, в Дерптском У. не предпринималось коренной ломки; здесь только введены были в действие Высочайше утвержденные правила 1834 г., которыми «сокращены излишние права У. и течение судебных дел приведено ближе к общему устройству; определены с точностью обязанности студентов». Для прекращения поединков виновные подчинены военному суду (1837). Европейские события 1848 г. положили конец уваровскому университетскому режиму. Начало народности, которое он выдвигал как своего рода панацею против вторжения европейских политических идей, оказалось, в свою очередь, небезопасным. Изучение народности и истории было стеснено суровыми цензурными преследованиями; против «славянофильства» московской университетской молодежи открыто гонение; поступление в У. даже дворянской молодежи стало считаться излишним; ей рекомендовалось «поступать в военно-учебные заведения или прямо в ряды войск». Число своекоштных студентов в университетах ограничено 300 (за исключением медицинского факультета). Тотчас после нервного удара, постигшего (сент. 1849 г.) гр. Уварова, и последовавшего за тем назначения на его место кн. Ширинского-Шахматова изменен был и внутренний строй У. По положению 1849 г. (11 октября) должность ректора должна была замещаться по назначению, и притом не из состава профессоров. Деканы также могли быть увольняемы по усмотрению министерства и назначаемы без выборов. Инструкцией ректорам и деканам (нач. 1850 г.) установлен был строжайший надзор за преподаванием. Профессора обязывались представлять точные программы курсов. Деканы следили, «чтобы в содержании программ не укрылось ничего несогласного с учением православной церкви или с образом правления и духом государственных учреждений»; они должны были, путем частого посещения лекций, следить за точным выполнением программы и доносить ректору о «малейшем отступлении, хотя бы то было и безвредное». Наконец, некоторые науки признаны были вредными по самому своему существу, и преподавание их вовсе прекращено. Такому остракизму подверглось государственное право европейских держав, «потрясенных внутренними крамолами и бунтами в самых основаниях своих», а также философия, признанная неблагонадежной «при современном предосудительном развитии этой науки германскими учеными». Только курсы логики и психологии были сохранены в программе, под условием, чтобы они преподавались профессорами богословия. Результатом всех этих мер, а также повышения, еще при Уварове (1845, 1848), платы за ученье, было значительное уменьшение числа студентов в У. Научная деятельность, по позднейшим официальным отзывам, сильно упала; в преподавании замечались «мертвенность и застой». Иначе и быть не могло, когда профессор всеобщей истории, напр., лишен был возможности говорить о падении язычества и водворении христианства; профессор русской истории не смел упоминать о вечах и о ересях XV в.; юрист не мог говорить об английских учреждениях и т. п.
3) Период гонения на У. был непродолжителен: он кончился с воцарением имп. Александра II. Все стеснительные меры, принятые против У., были быстро отменены одна за другой. Прием студентов разрешен в неограниченном количестве (1855); открыт доступ лицам с домашним образованием (1857) и из низших сословий. Киевский и харьковский округа, подчиненные в 1847—48 гг. ген.-губернаторам, возвращены в ведомство попечителей (1855); инструкция ректорам и деканам отменена (1861); разрешено запрещенное в 1848 г. отправление за границу для подготовлены к профессуре (1856); кафедры философии и государственного права восстановлены. Власть инспектора ограничена стенами У. (1858); вне его студенты считались простыми гражданами; форма была отменена (1861). Институт казеннокоштных студентов отменен и заменен выдачей стипендий. «Едва повеяло новою жизнью, едва общество почувствовало новые стремления, тотчас же появились рефлективные движения в У.», — так характеризует настроение университетской молодежи Н. И. Пирогов в своей официальной записке. По замечанию Пирогова, эти движения «можно разделить на три рода. В одних проявляется только грубая сторона общества, в виде насилия; в других выражается более сознательно известная мысль, относящаяся до интересов студенческого быта; в третьих, наконец, эта мысль имеет уже более обширное, более общественное значение. Все три, однако же, обнаружились под влиянием настроения, перешедшего из общества в У. Везде действие проявлялось корпоративно. Везде обнаруживалось понятие о достоинстве, значении и силе корпорации. Так, и поступкам насильственным, нарушавшим общественный порядок, лежало в основании эта же понятие, и как бы такой взгляд на коллективную личность корпорации ни был бестолков и ложен, он совпадает с развитием мысли о личном достоинстве во всем образованном обществе; самоуправство же было только необдуманное его применение. Сюда относились буйства и драки за нанесенные обиды одному или нескольким студентам. Шумные сходки и суждения о делах, касающихся до интересов студенческого быта, имели своим началом также вопросы об общественных интересах, возбужденные новыми потребностями и реформами. Сюда принадлежали вопросы о студенческой библиотеке (в Киеве), о кассе для бедных, о плате за учение, о лекциях некоторых профессоров. Наконец, третьи зависели уже от непосредственного перенесения общественных вопросов из общества в его новое поколение. Это или делалось невольно и почти бессознательно, или переносилось самим обществом — отцами — сознательно. В Одессе, в 1857 г., едва пришла весть через иностранные газеты об улучшении быта крепостных людей, студенты лицея первые собрались и пили за здоровье освобождающего и освобождаемых: это пример невольного увлечения. Напротив, вопрос о национальности был перенесен в западных губерниях из общества и семейств, уже сознательно, на университетскую почву». Среди такого настроения общества и академических кругов решался вопрос об университетской реформе 1863 г. Университетские волнения заставили ускорить проведение реформ. Проект нового устава составлен был уже в 1858 г., затем рассмотрен в университетских советах и еще раз пересмотрен в комиссии попечителей и восьми профессоров всех У. в 1861 г. В новой редакции он был разослан снова У., иностранным ученым и частным сведущим лицам. Затем ученый комитет министерства напечатал замечания всех этих учреждений и лиц, составил из них систематический свод и выработал третью редакцию устава. Эта редакция, еще раз пересмотренная в специальном комитете из шести сановников, подверглась обсуждению в государственном совете и после новых исправлений (т. е., уже в пятой редакции) утверждена государем 18 июня 1863 г. При таком способе обсуждения имели возможность высказаться лица всех направлений, и новый устав в большей или меньшей степени сообразовался с желаниями общества. Центральной идеей устава 1863 г. была автономия профессорской корпорации. Совет становился главным органом университетского самоуправления. С утверждения министра он выбирал ректора, деканов, проректора или инспектора и профессоров. Только после незамещения вакантной кафедры в течение года министр мог назначать профессора по своему избранию. С утверждения министра совет мог делить факультеты на отделения, заменять одни кафедры другими, соединять и разделять их, отправлять молодых людей за границу. Избрание во все другие ученые и административные должности, допущение приват-доцентов к чтению лекций, установление правил для поступления слушателей и их поведения совет имел право производить с утверждения попечителя. Наконец, вполне самостоятельно совет распределял предметы по факультетам и утверждал факультетские постановления о порядке их преподавания; утверждал в ученых степенях (с 1837 г. это право ограничено было утверждением попечителя — для кандидатской, министра — для обеих высших степеней), присуждал медали и премии, рассматривал смету, распоряжался специальными средствами У., распределял штатные суммы на учебные пособия, по факультетам, оставлял при У. и объявлял конкурсы для занятия вакантных кафедр, утверждал в подлежащих случаях постановления университетского суда. Все остальные учреждения и должности при У. являлись лишь органами совета и действовали под его непосредственным контролем. Факультетские собрания были его органом по делам ученым и учебным; правление — по делам хозяйственным и распорядительным; университетский суд — по делам о важнейших проступках учащихся; проректор в инспектор — по делам касательно соблюдения правил. Вопрос об устройстве отношений У. к студентам оказался гораздо более трудным и возбудил при обсуждении устава самые противоречивые суждения и предложения. Меры, принятые в уставе по этому вопросу, в общем держались почвы установившихся порядков и не шли так далеко, как того желали сторонники академической свободы. Не только идея свободного У., защищавшаяся Костомаровым, но и идея свободного преподавания и учения в существующем У., по образцу германских порядков, не нашла себе осуществления в уставе. Отделить науку от службы и преподавание от экзамена казалось, при данном положении науки в России, слишком опасным даже сторонникам академической автономии. Таким образом, с германским принципом самоуправляющейся профессорской корпорации соединен был в уставе 1863 г. французский принцип обязательности учебного плана и переходных испытаний для студентов. Идея конкурирующих курсов и ученого соревнования приват-доцентов с профессорами отпала, вместе с этим, сама собою: институт приват-доцентуры, хотя и принятый в принципе уставом, не мог привиться на практике. Сохранены были, вопреки возражениям, и две ученые степени — магистра и доктора. Отрицательно отнесся устав к допущению женщин в У., в пользу чего высказались единогласно советы четырех У. (СПб., Киевского, Харьковского и Казанского). Вопрос о причинах и устранении студенческих беспорядков большинством считался решенным уже введением университетской автономии и профессорского суда: при этих условиях сторонники автономии считали возможным разрешить студентам «группироваться в товарищества и кружки, под наблюдением, с разрешения и за ответственностью университетского начальства». Но Н. И. Пирогов полагал, что, при отсутствии нравственной связи между профессорами и студенчеством, корпорация не в состоянии иметь надлежащее влияние и нести ответственность; волнения он считал неизбежным результатом данного состояния общественной жизни, так как У. «есть лучший барометр общества», и «только там, где политические стремления проникли глубоко через все слои общества, они уже неясно отражаются на У.». Признавая трудным, если не невозможным, разрушить существующие корпоративный организации среди студенчества, понимая естественность и необходимость их существования, Пирогов не решался, однако, рекомендовать предоставление им легального существования. При введении в действие устава 1863 г. обращено было внимание на обновление состава профессоров, сильно обесцвеченного режимом 50-х годов и выходом из профессорской среды целого ряда талантливых профессоров С.-Петербургского У. (см.) вследствие мер, принятых по поводу университетских волнений 1861 г. До 60 лиц послано было министерством за границу для подготовки к профессорскому званию; по возвращении, многие из них сделались видными представителями профессорской корпорации эпохи действия устава 1863 г. В отдельных случаях преподавание поднялось в этот период на высоту европейской науки. Но усиленная потребность в профессорах, созданная уставом, не могла быть сразу удовлетворена. По уставу 1835 г. полагались 34 кафедры и 39 профессоров, по уставу 1863 г. — 53 кафедры и 57 профессоров. В действительности в некоторых У. не хватало целой половины преподавателей, а на отдельных факультетах — еще большего процента. По всем У. число недостающих преподавателей доходило до 150 человек. При общем усилении в эпоху реформ потребности в людях либеральных профессий, даже и из оставленных при университете стипендиатов немногие выходили в профессора. За 10 лет действия устава в Харьковском У. из 33 стипендиатов сделались преподавателями 8, в Киевском У. из 35 — 10, в Московском У. из 58 — 20. Положение студенчества мало изменилось после введения устава отчасти потому, что устав, в своей окончательной форме, менее интересовался вопросами, относящимися к студентам, чем вопросами об устройстве профессорской корпорации; отчасти и потому, что коренные черты студенческого быта менее поддавались уставной реформе. С уничтожением института казеннокоштных студентов совершенно изленилась роль инспекции. В 1848—1856 гг. наложено было харьковской инспекцией 1491 взыскание (аресты и карцер); в 1863—1874 гг. таких взысканий было всего 27. Чтобы понять значение этой перемены, необходимо перечислить провинности, за которые производились взыскания в первый из названных периодов. Из 1491 взыскания 370 были за непосещение лекций, 259 — за непосещение университетской церкви, 176 — за несоблюдение формы, 168 — за ослушание, 136 — за самовольную отлучку из интерната казеннокоштных, 55 — за курение табака, 108 — за посещение публичных собраний, 119 — за невежливость и неуважение, 51 — за беспорядки и непозволительные поступки, 25 — за пьянство и т. д. Большинство перечисленных проступков перестали отмечаться инспекцией, частью же перестали и считаться проступками при уставе 1863 г. Предоставленное самому себе в большей мере, чем прежде, студенчество воспользовалось этим, чтобы возможно удобнее для себя согласить свои собственные интересы со своими формальными обязанностями по отношению к У. Большинство студенчества принадлежало и ранее к нуждающимся; теперь это большинство еще увеличилось, по мере прилива в У. молодежи из духовенства и податных сословий. В начале семидесятых годов, напр., в Казанском У. только 28% студенчества могли существовать на свои средства; остальные 72% жили на стипендии и пособия. В Киевском У., по расследованию Η. Χ Бунге, также от 60 до 70% студентов принадлежали к недостаточным. В Одессе количество необеспеченных доходило, по приблизительному расчету, даже до 80%. По всем 5 университетам число студентов, пользовавшихся той или другой льготой, увеличилось с 49% (1866) до 78% (1874). При таких условиях добывание средств к существованию, помимо других причин, не могло не мешать аккуратному посещению лекций. Самый характер преподавания далеко не всегда делал посещение лекций безусловно необходимым для студентов. При многопредметности и обязательности программы одинаковое внимание ко всем предметам было, в сущности, и невозможно, и несовместимо с самостоятельными занятиями и интересами наиболее серьезной части слушателей. Таким образом, жизнь создала свой корректив к отсутствию в русских У. академической свободы: абсентеизм студентов сделался обычным явлением, молчаливо признанным самим университетским начальством, несмотря на постоянно возобновлявшиеся попытки формальной с ним борьбы. Столь же безуспешно был преследуем формально и так же признан фактически естественный исход, дававший студенчеству возможность изучать предмет, не посещая лекций: издание литографированных записок, по которым слушатели подготовлялись к экзамену. При чтении многими профессорами из года в год одних и тех же, раз навсегда составленных курсов, ведение таких записок особенно облегчалось. Результатом молчаливого соглашения обеих сторон, упрощавших таким образом свой труд, являлся более или менее упрощенный экзамен. Одиночные попытки поднять формальные требования экзамена почти всегда приводили к столкновениям с экзаменующимися, зачастую находившими оправдание в сознании случайности и условности данных требований. Трудно было бы обвинять какую-либо из сторон за эти случаи трения в не успевшем наладиться механизме, предназначенном преследовать высшие задачи просвещения и науки — и принужденном считаться со специфически русскими условиями слабого научного интереса, материальной необеспеченности и невысокого, в среднем, уровня научности даже в среде представителей науки. Тотчас после введения в действие устав 1863 г., подобно другим реформам шестидесятых годов, подвергся нареканиям со стороны противников преобразований имп. Александра II. В 1866 г. А. В. Головнина, проведшего устав, сменил гр. Д. А. Толстой. Унив. волнения 1869 г. вызвали несколько частных мер против У., «республиканское» устройство которых не давало покоя реакционерам. Цель преследований намечалась сама собою: нужно было ограничить «самовластие» советов, которому стали приписывать все недостатки университетской жизни, действительные и мнимые. Подчинить советы попечителю и министру, эмансипировать от их власти факультеты — таковы были ближайшие средства, указанные противниками устава. Окончательный план нового устава сложился, однако, не сразу. В первом циркуляре министра, от 12 авг. 1872 г., предполагалось лишь обсудить средства, чтобы «вполне и достойно замещать своевременно все вакантные кафедры и усилить занятия студентов». Судя по «Своду мнений», представленных в ответ на этот запрос попечителями, советами и отдельными профессорами, — мнение министерства о характере реформы в 1872 г. еще не установилось и во многих отдельных случаях было благоприятно сохранению порядков, введенных уставом 1863 г. Решительное влияние на более радикальную постановку вопроса имело мнение проф. Любимова, ближайшего сторонника Леонтьева и Каткова. Почва, на которой пр. Любимов начал свою агитацию против устава, была выбрана очень своеобразно и во многом совпадала с некоторыми радикальными мнениями, высказанными при обсуждении устава. Проф. Любимов принципиально протестовал против установившегося университетского режима во имя идеального начала — германской акад. свободы. Свобода преподавания и слушания, широкая конкуренция штатных преподавателей с приват-доцентами, поощряемая гонораром; отмена университетских экзаменов, связывающих занятие наукой с получением диплома, и замена их государственными экзаменами, не зависимыми от У. — таковы были те основные идеи, с которыми профессор Любимов выступил в печати и в записках, подаваемых министерству. Завязалась горячая полемика: противники Любимова — преимущественно его товарищи по Московскому У., — доказывали, что в самой Германии рекомендуемые им порядки вызывают неудобства, для устранения которых как раз сознается необходимость «большей автономии У., субсидий приват-доцентам (вместо гонорара или в дополнение к нему), введения действительных учебных планов (вместо полной свободы слушания), устранения разлада между преподаванием и экзаменами, передачи государственного экзамена профессорам и устройства экзамена студентам в продолжение унив. курса» (Герье). По признанию официозного историка последней унив. реформы, мнение московских профессоров имело много сторонников и в высших административных сферах; но в ближайший следующий момент победило мнение сторонника «Московских Ведомостей». По поводу новых унив. волнений 1874 г., в последние месяцы этого года составилось особое совещание министров, в ведомстве которых находились волновавшиеся заведения, и пришло к заключениям, что «автономия профессорских коллегий» должна быть «ограничена» и «установлен другой порядок назначения профессоров»; «правительственный контроль за направлением преподавания надлежит быть усилен», и средством для этого должно послужить «отделение выпускных экзаменов от преподавания, учреждение особых экзаменационных комиссий по назначению министра нар. просвещения»; должен быть введен «правильный дисциплинарный строй» и «стеснен дальнейший приток учащихся, мало подготовленных в научном отношении и притом не обеспеченных в материальном» (Любимов указывал именно на семинаристов). Таким образом, главные черты устава, введенного 10 лет спустя, были уже теперь установлены. В апреле 1875 г. последовало назначение специальной комиссии, под председательством члена госуд. совета И. Д. Делянова. Осенью члены этой комиссии (в том числе особенно деятельные — А. И. Георгиевский и Н. А. Любимов) объехали У., собирая материал по составленной ими программе. Настроение унив. кругов относительно этой комиссии видно из того, что в С.-Петербургском У. члены профессорской корпорации отказались от частных переговоров с членами комиссии и ограничились коллективным отзывом, энергично защищавшим устав 1863 г. На лекции члены комиссии не решились показаться, опасаясь возбудить волнения. Коллективные мнения и в других У. стояли на той же почве. «Материалы, собранные комиссией», содержат в себе в изобилии все те соображения относительно нецелесообразности намеченных мер, которые впоследствии вполне оправдались практикой устава 1884 г. Сам председатель комиссии относился к ее задаче с едва скрываемым скептицизмом. В 25 заседаниях комиссии (сент. — дек. 1876 г.) ректоры составили сплоченное большинство против реформы; но разработка устава в намеченном направлении тем не менее продолжалась, в 4 специальных комиссиях. Часть намеченных мер вследствие волнений 1878 г. была осуществлена уже «инструкциею» 1879 г., а 6 февр. 1880 г. законопроект был внесен в государственный совет. 24 апреля того же года гр. Толстой был уволен от управления министерством. Его преемник, А. А. Сабуров, с целью успокоить молодежь, повел диаметрально противоположную политику, и проект был возвращен в министерство. Сабуров предполагал вернуться к уставу 1863 г. и дать ему дальнейшее развитие по отношению к организации студенчества. В Московском У. выборные представители студенчества (по курсам), с разрешения ректора, в течение нескольких месяцев вырабатывали проект будущего корпоративного устройства студентов. События 1881 г. положили конец всем подготовительным мерам в этом направлении. Сабуров оставил свой пост; начавшие было действовать корпоративные студенческие учреждения были закрыты. Преемником Сабурова сделался бар. А. Николаи. В своих циркулярах попечителям новый министр особенно настаивал на строгом соблюдении закона, т. е. устава 1863 г., видя в этом единственное средство восстановить нарушенный порядок и спокойствие академической жизни. При обострившихся отношениях разных общественных течений направление барона Николаи, однако, никого не удовлетворило. Назначение на его место И. Д. Делянова, состоявшееся менее года спустя (март 1882), означало возвращение к программе гр. Толстого. Уже 30 нояб. 1882 г. университетский законопроект Толстого, с незначительными изменениями, был вновь представлен государственному совету. Бывшие министры, Головнин и Николаи, явились здесь решительными противниками проекта; представленная последним записка сгруппировала около них значительное большинство: от 16 до 18 членов (из 24) голосовали по всем существенным пунктам против законопроекта. Признавая ненормальность многих явлений университетской жизни, это большинство считало предложенные меры совершенно не пригодными для их устранения. Причины замеченных неправильностей, по мнению большинства, коренятся слишком глубоко, чтобы можно было рассчитывать на устранение их одной переменой устава. Надо искать эти причины в новизне научного интереса среди самого общества, в неудовлетворительных условиях частной жизни студентов. Исходя из этих соображений, большинство совершенно переделало проект устава, ограничивая его общими основами унив. организации и предоставляя министерству, по соглашению с У., вырабатывать детальные инструкции и правила, сообразно указаниям самой жизни. Меньшинство готово было уступить в деталях, но твердо стояло на сохранении двух главных оснований проектированной реформы: на праве министра назначать ректоров, деканов и профессоров и на устройстве испытательных комиссий для государственного экзамена. После предварительного совещания с несколькими министрами, государь утвердил устав в той форме, в какой он был предложен министром нар. просв. (23 авг. 1884 г.). Практика нового устава очень скоро, однако, доказала, что введенные уставом нормы не могут привиться на практике вследствие их несоответствия условиям русской действительности и что важнейшие из подлежащих воздействию устава явлений вообще не могут быть изменены или устранены уставным порядком. Прежде всего рухнула, при первом столкновении с действительностью, та «свобода преподавания и слушания», которая в изображения проф. Любимова являлась центральной, идеальной задачей всего задуманного переустройства. Уже по букве устава свобода слушания свелась к выбору между «несколькими» учебными планами, предлагаемыми студенту деканом; на практике же никогда и не делалось попытки составить эти несколько планов: студент должен был следовать тому единственному, по которому в момент его вступления велось преподавание. В довершение всего, по распоряжению мин. нар. пр. студент лишился и той возможности выбора, которую он имел в течение всей предыдущей истории русских У.: выбора между разными У., так как каждый гимназист мог поступить только в У. своего учебного округа. Далее, оказалось невозможным организовать испытательные комиссии независимо от У.: только председатель комиссии остался назначенным — обыкновенно из профессоров другого У., где он должен был прерывать свои лекции, чтобы поспеть к экзаменам в чужом округе. Остальные экзаменаторы были профессора того же У., с тою только разницей, что одни из них становились привилегированными, постоянными членами испытательной комиссии, а другие «приглашались» в нее. Обязательная программа испытания, в связи с официальной обстановкой экзамена, повела к небывалому до тех пор понижению экзаменационных требований; противники устава 1863 г. доказывали, что при новом порядке экзамен «из лекций» заменится экзаменом «из науки», а в действительности вышло только, что экзамен «из науки» превратился в экзамен «из учебника», притом очень элементарного. Проф. Любимов оказался пророком, когда писал: «Стесняя (преподавание) строго определенными программами, данными извне, превращая У. в школу, где выучиваются определенной сумме познаний, мы бы уронили значение У.». Этого именно боялись защитники старого устава — и это опасение стало действительностью. По наблюдению проф. Виноградова, «выработанные министерством однообразные программы обезличивают преподавание; стремление вместить в программу предмет в полном объеме влияет на выработку элементарных и поверхностных курсов». Дальнейшее сближение «государственного» экзамена с текущим унив. преподаванием заключалось в том, что от него отделен был «полукурсовой» экзамен, который в некоторых случаях тоже разделен был на две стадии; таким образом совершилось, в сущности, восстановление старых курсовых экзаменов, так резко осужденных инициаторами реформы. Внешняя обстановка экзамена также была более или менее восстановлена. Сохранились в силе и все упрощения, созданные практикой студенческой жизни для обхода неосуществимых в полном размере официальных требований. К этим упрощениям прибавились теперь те, которые вытекали из энциклопедичности и, след., элементарности новых требований и из значительной потери времени на экзамены в комиссиях. Ввиду такой дезорганизации лекционной системы, ввиду очевидной бесполезности ее, как способа считывания раз принятого — и часто напечатанного — элементарного учебника, студенческий абсентеизм получил особенное развитие. Как средство борьбы против него, официально указано было в последние годы усиленное ведение практических занятий. Но этот способ, предполагающий особенно высокое развитие научности в преподавателе и особенную живость научного интереса в студенте менее всего может мириться с регламентацией и общеобязательностью: всякая попытка применить его в этом смысле, т. е. как основное средство контроля, должна свести практические занятия до уровня простых репетиций или, еще вероятнее, простой формальности. Введение гонорара и института приват-доцентуры при падении свободы слушания и при слиянии испытательных комиссий с университетскими экзаменами также привело к результатам, не предусмотренным инициаторами устава, хотя и предсказанным многократно их противниками. Гонорар оказался не допускающим никакого разумного оправдания добавочным вознаграждениям, распределяемым совершенно независимо от достоинств курса и преподавателя, а сообразно численности студентов на факультете и положению предмета в испытательной программе. Никакая конкуренция не могла возникнуть между экзаменатором, читающим «обязательный» предмет, и добровольцем-преподавателем, который захотел бы объявить параллельный «необязательный» курс по тому же предмету. Параллельные курсы (и вообще «обязательные») явились результатом предварительного соглашения профессора с покровительствуемым им приват-доцентом. Огромное большинство приват-доцентов подобных курсов не получало; отсюда резкая черта между приват-доцентами на положении «штатных доцентов», уничтоженных уставом 1884 г., и всеми остальными. В С.-Петербургском университете, при таком порядке, в 1896 г. из общего числа 95 приват-доцентов только 11 получили гонорар выше 600 р.; 78 не получили и 300 р., т. е. обыкновенной студенческой стипендии, а 18 из этого числа не получили никакого гонорара. В то же время и половина профессоров (34 из 67) получили менее 500 руб. гонорара; зато пятеро получили больше чем по 4000 руб. Еще менее основательной оказалась надежда на упорядочение студенческого быта путем сосредоточения пособий в руках чуждой У. инспекции и возвращения к старой системе «казеннокоштных» студентов, сосредоточиваемых в «общежитиях», а также, косвенно, путем устранения или сокращения элементов, на которые почему-то установился взгляд, как на особенно неблагонадежные: семинаристов и, позднее, евреев. Ни препятствия для вступления в У. лиц этих категорий, ни увеличение платы вследствие введения гонорара не изменило сколько-нибудь заметно социального состава русского студенчества и не подняло процента зажиточных слушателей. Потребность в корпоративной жизни и корпоративных учреждениях не уменьшилась, а увеличилась; создавшиеся вне официальных рамок для удовлетворения этой потребности студенческие союзы и землячества успели уже выработать некоторую традицию, раньше чем за ними формально было признано право на существование. Наблюдения Пирогова над студенческими волнениями и его заключение о связи их с настроениями самого общества вполне подтвердились дальнейшей историей студенческих беспорядков. После 1884 г. они повторялись в 1887, 1890, 1894, 1896, 1899, 1900, 1901 г., всякий раз распространяясь все на больший район и являясь все более и более организованными. К другим мотивам беспорядков присоединились чисто студенческие desiderata — восстановление устава 1863 г., разрешение корпоративных организаций, отмена стеснений для вступления в У. семинаристов, реалистов, евреев, студентов других округов, допущение женщин. После волнений конца 1896 г. заговорила об университетском вопросе и печать. Обсуждение вопроса началось статьями С. Н. Трубецкого и Б. Н. Чичерина в «СПб. Ведомостях»: оба автора указывали, как на главное средство восстановления спокойного хода академической жизни, на возвращение У. автономии, при которой только У. и может быть «не канцелярией», а «связным целым, могущим умственно и нравственно руководить студенческой жизнью». Еще решительнее поставлен был вопрос об университетской реформе комиссией ген.-адъют. Ванновского, назначенной в февр. 1899 г. Как видно из правительственного сообщения 25 мая 1899 г., исследование ген. Ванновского «обнаружило, что в самом строе и внутренних порядках высших учебных заведений существуют общие причины, содействовавшие возникновению и распространению беспорядков, давая для них готовую почву; главнейшие из них — разобщенность студентов между собою, с профессорами и с учебным начальством». «Руководствуясь сим указанием», министр народного просвещения (с 1898 г., после смерти гр. Делянова — Н. П. Боголепов) созвал в июне 1899 г., под своим председательством, совещание попечителей учебных округов и начальников высших учебных заведений; в этом совещании подвергнут был всестороннему обсуждению (выражение Высочайшего приказа 20 февр., которым назначена комиссия ген. Ванновского) вопрос «об установлении желательного общения между студентами, профессорами и учебным начальством». В результате министр остановился на следующих мерах: 1) «общение между студентами и профессорами… должно происходить на почве учебных потребностей». На этом основании «одним из лучших способов для достижения желаемой цели» министр «считал широкую организацию практических занятий». 2) Полезным было найдено «учреждение, под непременным ответственным руководством профессоров, научных и литературных студенческих кружков», «хоров и оркестров». 3) Для той же цели рекомендовалось устройство студенческих общежитий. Курсовые или иные студенческие организации, с выборными представителями, депутатами или старостами, Н. П. Боголепов «признавал не только излишними, но и вредными для спокойного течения академической жизни». Для достижения последней цели министр особым циркуляром рекомендовал университетской инспекции (в частности, помощникам инспектора) «заботиться об установлении нравственной связи» со студентами, для чего «принять на себя обязанности благожелательного попечения об учащихся — приисканием занятий, указанием удобных квартир и подходящих столовых, доставлением врачебной помощи заболевшим», а также и «сношениями со студентами по вопросам научных занятий». Одновременно с опубликованием этих распоряжений, в конце июля Высоч. утверждены были «временные правила», по которым должны были отдаваться в военную службу студенты, увольняемые из высших учебных заведений за участие в беспорядках. «Временные правила» были, действительно, применены по поводу беспорядков 1900 г. Волнения, однако же, продолжались и в следующем году. 14 февр. произведено было покушение на жизнь Н. П. Боголепова, а 2 марта министр скончался от полученной раны. Высочайшим рескриптом 25 марта назначен был министром ген.-адъют. Ванновский; программа действий была указана ему следующими словами рескрипта: «Опыт последних лет указал на столь существенные недостатки нашего учебного строя, что Я признаю благовременным безотлагательно приступить к коренному его пересмотру и исправлению». Исполнение этой программы по отношению к У. началось рассылкой попечителям и начальникам высших учебных заведений списка вопросов, касавшихся предстоявшей коренной реформы. Вопросы до некоторой степени намекали и на возможные ответы; поступивший в министерство материал свидетельствовал о полном почти согласии взглядов на основные вопросы реформы. На вопрос, «какие неудобства представляет ректор по назначению правительства и какие преимущества может иметь ректор, избираемый профессорской коллегией», все У., судя по проникшим в прессу сведениям, ответили в смысле желательности восстановления выбора ректора, деканов и профессоров. На вопрос, «не следует ли отменить особую плату в пользу отдельных преподавателей», последовал столь же единодушный утвердительный ответ, в связи с которым высказано было вообще желание, чтобы размеры платы, взимаемой со студентов, были уменьшены. В числе мер, желательных для привлечения студентов к более усердным занятиям, предложено было освобождение слушателей от обязательного посещения всех учебных занятий по неподвижному учебному плану: допускалась возможность отступления от плана для отдельных лиц, заинтересованных в науке, а не в дипломе, а также рекомендовалась специализация предметов преподавания на старших курсах по более тесным группам, сконцентрированным около того или другого основного предмета, служащего предметом самостоятельных занятий студента. Очень единодушно высказались У. за возвращение к старой системе курсовых экзаменов, причем вопрос о том, должен ли диплом давать служебные права, решен был указанием на другие учебные заведения, в том числе привилегированные, преимущества которых над У. еще более усилились бы с потерей унив. дипломом служебных прав. То же опасение привилегированных исключений сказалось в отрицательном отношении некоторых У. к допущению экстернов к выпускному унив. экзамену. На вопрос, «не следует ли допустить студенческие организации и собрания студентов для обсуждения студенческих дел» и «не признаются ли полезными курсовые старосты, как посредники между студентами, профессорами и университетской администрацией», У. ответили положительно, а СПб. У. представил целый проект детальной регламентации курсового и факультетского представительства и сходок. Основанные на этом проекте выборы были произведены в конце ноября 1901 г., и выборная организация студенчества вступила в действие в СПб. У. В Москве вопросом об осуществлении студенческой организаций занялась специально выбранная для того советом комиссия. В положительном смысле высказались У. и по вопросам, «не следует ли восстановить унив. суд по делам о проступках студентов» и «не следует ли независимо от сего ввести особый студенческий (товарищеский) суд, специально для разбора проступков студентов, противных правилам чести». Положение инспекции, подчиненной непосредственно попечителю, признано ненормальным; его последствием явилась «неразрешимая задача — управлять студентами без помощи профессорского авторитета, одними лишь полицейскими средствами». Вследствие «взаимного озлобления», вносимого в отношения студентов к инспекции неправильной организацией последней, инспекция «оказывается не только совершенно бессильной предупредить или прекратить беспорядок, но иногда даже обостряет его своим вмешательством». Наконец, СПб. У. замечал, «что студенческие волнения зависят не только от причин внутреннего характера, коренящихся в строе унив. жизни, но также еще и от различных внешних обстоятельств, которые не могут быть устранены никакими изменениями в уставе». Для составления предварительного свода полученных мнений в министерстве образована особая комиссия. Не дожидаясь окончания ее работ, министр опубликовал 30 дек. 1901 г. «Временные правила организации студенческих учреждений» (см. ниже студенты). Этими правилами впервые официально признана законность корпоративной жизни студенчества.
В настоящее время в России (не считая Финляндии) существуют 9 У.: Московский (с 1755 г.), Дерптский, или Юрьевский (1802), Казанский (1804), Харьковский (1804), Петербургский (1819), Киевский св. Владимира (1833), Новороссийский (в Одессе, 1864), Варшавский (1869), Томский (1888). Общее число учащихся к 1900 г. — 16497 студентов и 1109 вольнослушателей. Наибольшее число студентов приходилось на У. Московский (4407, или 26%), Петербургский 3788, или 22,9%), Киевский (2604, или 15,9%) и Харьковский (1387, или 8,4%). За последние 20 лет изменения численного состава по У. были следующие (в скобках % отношения):
| 1880 г. | 1885 г. | 1890 г. | 1894 г. | |
|---|---|---|---|---|
| Московский | 1881 (22,9) | 3179 (24) | 3492 (28) | 3761 (27,5) |
| С.-Петербургский | 1675 (20,5) | 2340 (18,5) | 1815 (14) | 2675 (19,5) |
| Киевский | 1050 (12,8) | 1589 (11,5) | 1982 (16) | 2453 (17) |
| Юрьевский | 1073 (13,1) | 1485 (11,5) | 1694 (13) | 1491 (11) |
| Харьковский | 655 (8) | 1372 (11) | 1042 (8,5) | 1090 (8) |
| Варшавский | 3803 (9,8) | 1395 (10,5) | 1274 (10,2) | 1152 (8,5) |
| Казанский | 794 (8,6) | 969 (8,5) | 755 (6,5) | 816 (5) |
| Новороссийский | 352 (4,3) | 610 (4,5) | 441 (3,8) | 506 (3,5) |
| 8193 (100) | 12939 (100) | 12495 (100) | 13944 (100) |
Из приведенных цифр видно, что количественный рост студенчества был замедлен введением устава 1884 г., но затем потребности жизни взяли свое. До сих пор продолжается лишь уменьшение численности юрьевского студенчества, после преобразования этого У. В Томском У. в 1894 г. было только 387 студентов.
По предметам занятий студенты распределись следующим образом (в %).
| Факультеты | 1880 | 1885 | 1890 | 1899. |
|---|---|---|---|---|
| Юридический | 22,3 | 30,2 | 36,9 | 43,1 |
| Медицинский | 46 | 38 | 37 | 28,1 |
| Физико-математический | 20 | 21,2 | 20,3 | 22,9 |
| Историко-филологический | 11,3 | 9,8 | 5,2 | 3,9 |
| Восточных языков | 0,4 | 0,8 | 0,6 | 1,1 |
Как видно из таблицы, юридический и медицинский факультеты за 20 лет поменялись местами. Такая перемена процентных отношений (при росте абсолютных цифр) объясняется тем, что прирост студентов-юристов совершался свободно, тогда как возрастание численности студентов-медиков было задержано недостаточностью научных пособий и установлением комплекта при приеме. Поразителен упадок слушателей (за 20 лет в три раза) на истор.-филологических факультетах, которые подверглись главным ударам устава 1884 г., пытавшегося превратить этот факультет в специальную школу древних языков с дополнительными предметами — историей и литературой. — Содержание У. обходилось в 1880 г. в 3157481, в 1894 г. — в 4544081 руб. На одного слушателя приходилось в 1880 г. — 385 р., в 1894 г. — 318 р. В СПб. У. средняя цифра составляла 195 р. на слушателя, в Моск. — 334; остальные У. следуют в порядке, обратно пропорциональном их посещаемости: Киевский 209, Юрьевский 292, Варшавский 321, Харьковский 463, Казанский 581, Новороссийский 572, Томский 808 р. Сравнительно со стоимостью обучения слушателей в привилегированных высших учебных заведениях, эти цифры невелики: в Лицее цесаревича Николая содержание одного слушателя обходилось в 5600 р., в Филологических институтах (СПб. и Нежинском) — 1800, в Александровском лицее — 1155 и т. д. Главным образом, содержание У. покрывалось из сумм государственного казначейства; по отношению к ним все остальные источники поступлений в У. являются незначительными:
| 1880 | 1894 | |
|---|---|---|
| 1. Из госуд. казначейства | 76,5% | 77,1% |
| 2. Проценты с капиталов | 4,1% | 6,3% |
| 3. Плата за слушание лекций | 6,1% | 12,7% |
| 4. Пособия от лиц, сословий и учреждений и другие источники | 13,3% | 3,9% |
| 100,0% | 100,0% |
Обратно пропорциональное отношение двух последних рубрик, вероятно, объясняется отчасти взаимной связью между ними: с повышением платы за слушание пособия от земств, дворянства, городских обществ, частных лиц отчасти приняли форму взносов за слушание лекций и стипендий. Вообще говоря, из увеличения суммы взносов за слушание лекций вдвое еще не следует, что при новом уставе студенчество в большей степени, чем прежде, стало обучаться на собственные средства: статистика пособий от специальных благотворительных обществ, вероятно, показала бы, что излишек сбора со студентов на практике превращается в особого рода дополнительный налог на общественную благотворительность. В самих У. число стипендий и освобождений от платы сократилось: в 1880 г. освобождены были от платы 19,6%, в 1884 г. 26,3, между тем как в 1891 г. процент упал до 36,5. Расход на стипендии, составлявший в 1880 г. 62 р. в среднем на слушателя, упал в 1884 г. до 37 р., а в 1891 г. — до 23 р. 30 к. (в то же время платили за слушание лекций в среднем в 1880 г. каждый слушатель по 28 р., в 1894 г. — по 37 р. в год). Сведения о предметах, преподававшихся в У. по разным уставам, и о росте общего числа студентов в XIX в. — см. в прилагаемых таблицах.
Литература. «Десятилетие мин. народного просвещения, 1833—1843» (записка, представленная Государю мин. Уваровым, СПб., 1864); «Замечания на проект общего устава Имп. российск. университетов» (СПб., 1862); «Университетский вопрос» Н. И. Пирогова (СПб., 1863); «Журналы заседаний ученого комитета главного правления училищ по проекту общего устава Имп. росс. У.» (со сводами замечаний, СПб., 1862); «Замечания иностранных педагогов на проекты уставов» (У. и гимназий, СПб., 1863); «Свод мнений по пересмотру университетского устава 1863 г., с замечаниями» (печ. по распоряжению департ. мин нар. просв.); "Материалы, собранные отделом Выс. учрежд. комиссии для пересмотра общего устава росс. У. при посещении их в сентябре, октябре и ноябре 1875 " (СПб., 1876); "Извлечения из Всеподд. отчетов мин. нар. просв.; «Временник центр. стат. комитета Мин. Внутр. Дел» 1888, № 1: «У. и среднеучебн. заведения по переписи 20 марта 1880 г.»; статья о «Высшем и среднем образовании» Л. С. Личкова в сборнике «Производит. силы России», составленном под ред. В. И. Ковалевского (СПб., 1896); официальная записка «о студенческих беспорядках», составленная г. Георгиевским (СПб., 1890). Частные издания: П. Ферлюдин, «Исторический обзор мер по высшему образованию в России» (вып. I, Саратов, 1894); В. Иконников, «Русские У.» («Вестн. Европ.», 1876, №№ 9 — 11); гр. Д. А. Толстой, «Взгляд на учебную часть в России в XVIII стол. до 1782 г.» и его же, «Академический У. в XVIII стол.» (то и другое в «Сборнике отд. русск. языка и словесности Имп. Акад. Наук», т. XXXVIII, СПб., 1886); «Мнение об учреждении и содержании Имп. У. в Москве» (1765; напечатано в «Чтениях Общ. Ист. и Древностей», 1875, II); M. И. Сухомлинов, «Материалы для истории образования в России в царствование имп. Александра I» (в «Исследованиях и статьях», I, 1889); С. Шевырев, «История Моск. У.» и «Биографический словарь проф. Моск. У.»; Д. Багалей, «Опыт истории Харьковского У., 1802—15» (1894—6); H. Булич, «Из первых лет Казанского У., 1805 — 19» (1887 — 91); В. Григорьев, «Имп. СПб. У. в течении первых 50 лет» (СПб., 1870); В. Д. Спасович, «50-летие СПб. У.» («Соч.», IV); Владимирский-Буданов, «История Имп. У. св. Владимира» (1884); Маркевич, «Историч. записка о Новороссийском У.» (1890); статьи Н. А. Любимова (в его сборнике: «Мой вклад. т. I. Унив. вопрос» М., 1881); В. И. Герье, «Университетский вопрос» («Вестник Европы», 1873, апрель), «Свет и тени унив. быта» («Вестн. Европы», 1876, февр.), «Наука и государство» (по поводу статьи в «Русск. Вестнике»: «К университетскому вопросу», 1876, октябрь и ноябрь). Другие статьи указаны в полемическом трактате: «Трилогия на трилогию, исторический очерк из современ. жизни русск. У.», неизвестного автора (А. А. Майкова), в «Чтениях в Общ. Истор. и Древн. Росс.» (1873, I). См. еще «Die Reform der russ. Universitäten nach dem Gesetz vom 23 Aug. 1884» (Лпц., 1886, официальное издание); В. А. Мякотин, «К вопросу о проф. гонораре» («Русское Богатство», 1897, № 10); Ю. Кулаковский, «Гонорар в русск. У.» (Киев, 1897, из «Киевлянина»); Н. Кареев, «Заключения университетских советов о системе гонорара» («Вестн. Евр.», 1898, I); его же, «Как поступить с гонораром?» (1897); M. M. Филиппов, «Реформа гимназий и У.» (в «Научном Обозрении», 1901, июнь); В. Шимкевич, «Что нужно У.» (в «Образовании», 1901, май — июнь); П. Г. Виноградов, «Учебное дело в наших У.» («Вестн. Европы», 1901, октябрь); Д. Багалей, «Из жизни Харьковского У. в начале XIX века».
О Гельсингфорсском университете — см. ниже и Финляндия.
Студенты в русских У. Первоначально подчиненные только университетскому суду, студенты обязывались соблюдать «истинное благочестие», «прилежать к наукам», соблюдать «благородное поведение» и избегать всего, что могло бы оскорбить достоинство У. Эти правила, впоследствии дополненные и изданные печатно, выдавались студентам, которые, принимая их, обещались строго исполнять их, в знак чего, вместо присяги, подавали правую руку. В 1780-х гг. уже действовал студенческий «устав», в котором определялись условия для поступления в У. и обязанности студента, «как христианина, как подданного российской империи, как студента относительно к учению и к поведению». Получая устав, каждый студент подписывал формальное обещание в качестве христианина и честного человека «во всем поступать по силе данного ему устава». Нарушение обещания влекло за собою лишение выгод и даже исключение. Кроме того, за проступки и дурное поведение отнимали шпаги, сажали на хлеб и на воду, одевали на три дня в крестьянское платье и лишали жалованья за месяц, назначая эти деньги на покупку библии, которую и заставляли читать. Первоначальный студенческий мундир — зеленого сукна с красным воротником, обшлагами и подбоем — был в 1800 г. утвержден законом в виде «кафтана темно-зеленого сукна», с воротником и обшлагами малинового цвета и белыми пуговицами, в одной половине которых был герб Империи, а в другой — «атрибуты учености». Более точную организацию студенчества и его быта дает устав 5 ноября 1804 г., общий для У. Московского, Харьковск. и Казанского и принятый впоследствии С.-Петербургским и Киевским У. В студенты принимались успешно окончившие курс в гимназии и представившие свидетельства от директора о хорошем поведении; остальные принимались по экзамену в комитете, назначенном ректором, по латинскому (не всегда) и новым языкам, а также начальным основаниям других наук. У. был главным судьею над студентами. В делах гражданских он разбирал все тяжбы и иски со студентов, за исключением дел о недвижимых имениях; в уголовных — производил следствие и посылал своего синдика заседать на суде в качестве депутата. В делах, касающихся нарушения университетского порядка, университетское начальство являлось единственным судьею, подвергая виновных трехдневному или четырнадцатидневному заключению в карцере. Непосредственною властью над студентами был облечен инспектор, избиравшийся из ординарных профессоров и обязанный быть «блюстителем порядка и благочиния, посещать покои воспитанников, нерадивых увещаниями привлекать к должности и стараться возбудить прилежание к учению». У него были два помощника, которые ближайшим образом наблюдали за поведением студентов и за их занятиями, «о дерзостях и соблазнительных поступках немедленно доносили инспектору» и проч. В некоторых У. (напр. Казанском) в помощь последним выбирались еще так назыв. камерные студенты, однако, ни правила эти, ни блюстители их не были тягостью для студентов: все шло спокойно, и если случались кое-какие беспорядки — напр., в Казанском университете, — то исключительно вследствие некультурности и грубости студентов. Начиная с 1820 г., под влиянием политических событий и движений в западной Европе, министерство народного просвещения нашло нужным прибегнуть к некоторым мерам, отягчающим студенческую жизнь. Так, в 1820 г. студентам Дерптского университета запрещены прежние поездки за границу; в 1823 г. им запрещено участвовать в домашних спектаклях. С 1819 г. началось известное преобразование Казанского У. Магницким, по инструкции которого «надзиратели, постоянно наблюдая за студентами и управляя каждым их шагом, должны водить их из одной комнаты в другую, устанавливать в ряды, осматривать волосы, платье, кровати»… «Вне стен университетского здания полиция и университетское начальство постоянно следили за тем, что было противно нравственности и христианской религии». Эти же начала стали применять с 1821 г. и к студентам С.-Петербургского У. В 1824 г. опубликованы новые, в духе Магницкого, правила для студентов всех вообще университетов; от них требовалось: 1) чтобы они почитали университетское начальство и всякое государственное с должным повиновением, 2) вели жизнь богобоязненную, по правилам вероисповедания, не причиняя никому обиды, и за причиненные им искали удовлетворения законным порядком; 3) рачительно посещали и слушали лекции профессоров; 4) ни в какие тайные связи и общества не входили; 5) театры, рауты и т. п. собрания и увеселения посещали только с письменного разрешения начальства университетского, а равно без оного не отлучались за город даже для ботанических гербаризаций; 6) книг, противных христианству и существующим системам правительств, в особенности же Российского государства, и других соблазнительных отнюдь не читали и т. д. Эти правила потребовали со стороны начальства усиленного наблюдения, ввиду чего было удвоено число педелей. В 1827 г. найдено было необходимым своекоштных студентов вне стен У. подчинить надзору полиции. Продолжавшееся и далее усиление надзора в самом У. вызвало опять увеличение числа педелей и снабжение инспектора новою инструкцией, которая давала ему бесконтрольное право вмешиваться во все подробности духовной, нравственной и умственной жизни студента и по своему искоренять зло (1834). Оканчивающие курс в У. с 1819 г. стали получать ученые степени: кандидата и действительного студента. Университетский устав 1835 г. произвел в студенческом быту следующие изменения: окончившие курс в гимназиях принимались в У. не иначе как по вступительному экзамену; вольнослушатели допускались с большими затруднениями; вследствие изъятия из компетенции университетского совета полиции, суда и хозяйственного управления, студенты подпали под исключительное ведение (даже вне стен У.) инспектора, избираемого попечителем учебного округа из военных или гражданских чиновников и непосредственно ему подчиняющегося. Сделаны были распоряжения «к устранению недостатков наружного образования, напр. о стрижке волос по определенной форме, о заведении вечеров в общих залах, с участием лучшего общества» и т. п. Дополнительные мероприятия требовали от студентов самого строгого соблюдения в ношении форменной одежды и отдания чести при встрече с военными генералами, лишали их возможности держать экзамены в случае пропуска значительного числа лекций без особо уважительных причин, запрещали заграничные отлучки, разве только с особого разрешения министра народного просвещения, лишали доступа в У. лиц, не имеющих законных доказательств о своем происхождении, повышали плату за ученье и требования при экзаменах. Еще за три года до февральской революции последовало распоряжение о подчинении генерал-губернаторам У. Харьковского и Киевского, а с наступлением событий 1848 г. в Западной Европе мин. народного просвещения озаботилось усилением надзора «за духом преподавания, за поведением студентов и благочинием преподавателей и профессоров». Ограничив число слушателей в У. тремястами (кроме медицинских факультетов), стали включать в число казеннокоштных только со второго курса; на второй год на одном курсе оставляли лишь с особого разрешения министра народного просвещения. В январе 1850 г. последовало распоряжение принимать в число студентов «молодых людей преимущественно из дворян»; в том же году упразднены казеннокоштные студенты в СПб. У. Постепенно повышалась, вместе с тем, плата за слушание лекций. Все эти меры достигли своей цели: общее число студентов в У. С.-Петербургском, Московском, Харьковском, Казанском, Киевском и Дерптском с 3998 упало, к 1850 г., до 3018, а впоследствии было еще меньше. Вслед за вступлением на престол имп. Александра II был вновь разрешен неограниченный прием студентов в университет, что не замедлило оказать влияние на увеличение числа слушателей; так, в С.-Петербургском У. вместо 159 студентов в 1854 г. к 1 января 1859 г. было уже до 1000. Вследствие недоразумений, возникавших у студентов с чинами полиции, в 1859 г. последовало постановление, по которому студенты наравне с прочими гражданами должны были подчиняться полицейским распоряжениям и надзору полиции. Казеннокоштным студентам позволено было жить на вольных квартирах, с получением стипендий; всем студентам разрешено ходить вне У. в партикулярном платье; в мае 1861 г. форменная одежда — по объяснению некоторых, вследствие часто возникавших беспорядков — была вовсе отменена. Происходившие в 1857—59 гг. волнения среди студентов вызвали со стороны министерства народного просвещения опубликование новых, прозванных «матрикулами», правил, которыми, между прочим, воспрещались всякие сходки студентов без разрешения начальства, а также объяснения с ним через депутатов или сборищем; студентам вменялось в непременную обязанность точное посещение лекций, с соблюдением порядка и тишины, без всяких знаков одобрения или неодобрения; за неисполнение правил предписывалось немедленное увольнение. Последовавшие вслед за опубликованием этих правил студенческие волнения 1861—62 г. привели к закрыто У. и к выработке нового устава, Высочайше утвержденного 18 июня 1863 г. По этому уставу все дела 1) о нарушении со стороны студентов, в зданиях и учреждениях У., порядка, особыми правилами для каждого из них установленными, и 2) о столкновениях между студентами, с одной стороны, и преподавателями и должностными лицами У., с другой, хотя бы они произошли и вне зданий и учреждений У., — переданы из правления университетскому суду, состоявшему из трех профессоров. Ближайшее наблюдение за исполнением правил, установленных для студентов и посторонних слушателей, возлагалось на особое лицо, избираемое советом на три года из ординарных профессоров (проректор) или из сторонних чиновников (инспектор) и утверждаемое министром народного просвещения. Все учащиеся разделены на студентов и посторонних слушателей. Факультетам предоставлено ежегодно предлагать темы, с назначением за удовлетворительную их разработку медали золотой или серебряной или же только почетного отзыва. Считая студентов за «отдельных посетителей университета», устав 1863 г. «не допускал никакого действия их, носящего на себе характер корпоративный» (§ 49), а потому и запрещал им иметь свою студенческую кассу (§59), библиотеку и читальню. В 1867 г., одновременно с усилением полицейского надзора над студентами Московского У., воспрещено и всем остальным устраивать концерты, спектакли, чтения и другие публичные собрания. Десять лет спустя университетскому начальству дозволено для прекращения сходок приглашать в здание У. административные и полицейские власти. Для усиления надзора в стенах У. был в 1883 г. увеличен штат «служителей инспекции» (педелей). Устав 1884 г. требует от поступающих в У. свидетельства о безукоризненном поведении от местной полиции и безусловно запрещает устройство в зданиях У. студенческих читален, столовых, кухмистерских, концертов, балов и других публичных собраний, не имеющих научного характера, и участие в каких бы то ни было тайных обществах и кружках. Нарушители правил подвергаются: выговору, аресту в карцере от 24 час. до 4 недель, выговору и аресту с объявлением, что виновный, в случае нового проступка, будет немедленно удален, — временному увольнению и исключению. В 1885 г., как «средство для надзора за студентами и для поддержания в их среде должного порядка», по мнению одних членов государств. совета, и «как орудие для восстановления духа товарищества и упрочения между студентами добропорядочного поведения», по мнению других, — была восстановлена форменная одежда для студентов. В 1889 г. окончившим полный курс даны для ношения золотые или серебряные вызолоченные жетоны, замененные в 1899 г. нагрудными знаками, 6 марта 1900 г. назначено ежегодно на усиление личного состава инспекции в У. и на наем низших служителей инспекции по 75980 руб. и единовременно на устройство студенческих общежитий при У., кроме Варшавского, в 1900 и 1901 гг. по 1500000 р. и в 1902 г. 262000 р.
Новые начала в устройстве быта студентов вносятся утвержденными 22 дек. 1901 г. министром нар. просвещения «Временными правилами организации студенческих учреждений в высших учебных заведениях министерства народного просвещения». Начальству высших учебных заведений предоставляется по ходатайству студентов разрешать открытие студенческих кружков для научно-литературных занятий, кружков для занятий искусствами, ремеслами и разного рода физическими упражнениями, а равно студенческих столовых, чайных, касс (взаимопомощи, ссудосберегательных, вспомоществования), попечительств с целью приискания занятий для недостаточных студентов, библиотек и читален. Для обсуждения вопросов по указанным учреждениям разрешены курсовые и факультетские (если на факультете не более 300 слушателей) студенческие собрания, с указанием места, времени и обсуждаемых вопросов, каждый раз по особому разрешению и в присутствии одного начальственного лица, которое в случае уклонения может закрыть собрание. Собрание избирает курсовых и факультетских старост (на год) и всех вообще выборных в подлежащие комиссии студенческих учреждений, с утверждения начальника заведения. Обязанности старост: испрашивание разрешения начальства на созыв собраний и вообще сношения с ним, и ведение всеми учреждениями, под надзором и руководством начальства, без дозволения которого запрещается вывешивать какие-либо объявления и воззвания, устраивать сходки, сборища, совещания. Все денежные суммы студенческих учреждений хранятся у казначея учебного заведения и расходуются по особой инструкции, утвержденной попечителем учебного округа. Помимо ревизионных комиссий из выборных студентов, под председательством профессора или должностного лица, начальник заведения может производить внезапные ревизии. Столовые, чайные, библиотеки и читальни находятся под надзором особого должностного лица. Членами студенческих кружков могут быть лица, оставленные при заведениях, приват-доценты и лаборанты, а присутствовать могут профессора и преподаватели.
Студенческие корпорации существовали и существуют только в одном Дерптском — ныне Юрьевском — У. Несмотря на запрещение их в 1803 г., они стали возникать там очень рано; старейшая из них, Курония, образована в 1808 г. Не прекращали они существования своего и после строгого запрещения 1835 г. и, наконец, в 1855 г. получили правительственную санкцию. Как подражание германским образцам, дерптские корпорации сохранили немало средневековых обычаев. См. «Дерптский У. и корпорации» (в «С.-Петербургских Ведомостях», 1869, № 349 и 353); «Корпорация дерптского студенчества» (в «Новом Времени», 1883, № 2745) и "Студенческая жизнь в Дерпте (СПб., 1891). Некоторое подобие им представляли тайные корпорации (наиболее известная из них — Рутения), существовавшие в С.-Петербургском У. с конца 1830-х годов до конца 1850-х и оставившие в их членах добрые воспоминания. См. «Студенческие корпорации в С.-Петербургском У.» («Русская Старина», 1881, т. XXX). Студенческие песни, из которых самая популярная — «Gaudeamus igitur», собраны в сборнике А. А. Б — го «Студенческие песни» (СПб., 1891).
Студенческие научные общества. Первое такое общество было основано в 1781 г. профессором Московского У. Шварцем, под именем «Собрания университетских питомцев» (воспитанников университетского пансиона), «для упражнения в сочинениях и переводах». Принятое в следующем году под покровительство «Дружеского ученого общества», «Собрание» обнаружило оживленную деятельность. Новиковские издания: «Утренний Свет» (окончание), «Московское Ежемесячное издание» и в особенности «Вечерняя Заря» и «Покоящийся Трудолюбец» были трудами питомцев — членов «Собрания». Вскоре после этого образовался подобный кружок и в Петербурге, из воспитанников Главного народного училища, выпустивший в свет, в течение 1785—1787 гг., 24 книжки «Растущего Винограда», посвященного имп. Екатерине II. В 1810 г., по инициативе студента Московского У. M. Н. Муравьева (впоследствии известного государственного деятеля), возникло из студентов и кандидатов общество математиков, с целью распространения математических знаний посредством сочинений, переводов и преподавания. Через 5 лет из него образовалось Училище колонновожатых. До 1820-х годов существовали еще три студенческих общества: «Общество вольных упражнений в российской словесности» при Казанском У., основанное в 1806 г., «Общество студентов любителей отечественной словесности», основанное в 1819 г. при Харьковском У., и «Общество соревнователей отечественной словесности», образованное воспитанниками Ришельевского лицея. После значительного перерыва, захватывающего последние годы царствования Александра I и все царствование Николая I, следовали: кружок петербургских студентов, издавших в течение 1857—66 гг. три выпуска «Студентского Сборника»; «Научно-литературное общество», действовавшее при С.-Петербургском У. в течение 1882—87 гг.; «Исторический кружок студентов» при Дерптском (Юрьевском) У., существовавший недолго. См. ст. В. Е. Рудакова «Студенческие научные общества» (в «Историческом Вестнике», 1899, № 12).
- ↑ В Берлине, кроме имматрикулированных студентов, к участию в занятиях допускаются: 1) лица, получившие на то разрешение от ректора У. (938); 2) студенты военно-медицинской академии (302); 3) студенты политехникума (Technische Hochschule, 2750); 4) студенты горной академии (60); 5) студенты высшего агрономического училища, имеющие права вольноопределяющихся (351); 6) студенты высшей ветеринарной школы (378); 7) студенты художественной академии (373).
- ↑ а б Мюнстерская академия и Браунсбергский лицей имеют только богословский и философский факультеты.
- ↑ Один философский факультет.
- ↑ Здесь показаны и евреи.
- ↑ Здесь показаны студенты 4 факультетов, а также нотариусы, фармацевты и акушерки; агрономы, ветеринары и инженеры исключены.
- ↑ а б Зимний семестр.